Язмурад Мамедиев - Родная земля

Вокруг загалдели, задвигались.

— Что делать будем?

— Эх, все пропало!

— Развьючивай верблюдов!

— Выручать надо.

— Нет, наша песенка спета.

Бахрам с тревогой прислушивался к разговорам. В его разгоряченном мозгу метались путаные мысли.

— Мы копаемся, как куры в навозе, — прохрипел Нукер. — Так большевики всех нас по одному переловят.

— Верно, — поддержали его, — надо действовать!

Бахрам перевел взгляд на родичей Атанияза. Те стояли хмурые, замкнутые, молчали. Нет, они своего яшули не бросят. А ведь сторонников Атанияза здесь — добрая треть, их со счетов не сбросишь…

"В конце концов скот уже возле границы, — подумал Бахрам. — Надо для видимости бросить небольшую группу на выручку Атанияза, а с остальными прорываться. Черт с ним, со стариком! Дочка-то здесь…"

— Люди, — сказал он, поднимая руку. — Атанияз-бай — голова всему нашему делу. Мы не можем оставить его в беде, — он увидел, как вскинули головы атаниязовские родственники, как благодарность вспыхнула в глазах Ниязкули, и повысил голос: — Мусульмане! Знамя ислама реет над нами. Мы поедем и выручим Атанияз-бая. А остальные — собирайтесь без промедления и следуйте намеченной дорогой. Аллах не оставит нас!

Он вскочил на коня, торопливо открыл деревянный футляр, выхватил маузер и выстрелил в воздух.

Лагерь загудел, как потревоженный улей.

— Я уверен, что они нападут на нас, — сказал Юрин. — Считаю необходимым разбить отряд на две группы — основная примет бой, а другая, закрывшись в засаде, отрежет нападающих от базы. Таким образом, женщины и дети, которые останутся в Пулхатыне, будут вис опасности.

— Согласен, Сергей Николаевич, — сказал Утамышев, разглядывая карту. — Думаю, что ждать осталось недолго.

Когда банда Бахрама с пальбой и истошными криками пошла в атаку, ее встретил дружный огонь. Пришлось повернуть обратно, залечь. Но тут нападающие увидели, что красноармейцы поспешно отходят. Это придало баям силы. Снова, взвинчивая нервы воплями и бесцельной стрельбой, они пошли в атаку. Оружие, которым снабдили баев зарубежные друзья, было отличным, и бойцы Юрина сразу это почувствовали. Заманив противника подальше, они заняли заранее подготовленные позиции и, постреливая для острастки, создавали видимость малочисленности и неподготовленности к бою. В пылу сражения, видя, что потерь совсем мало, баи совсем озверели и упорно лезли вперед.

Юрин ждал вестей от второй группы, которой командовал Утамышев. Ночь была на исходе, когда зазвонил полевой телефон.

— Вас, — телефонист протянул трубку.

— Сергей Николаевич, — загудела мембрана голосом Утамышева, — все в порядке. Зашли с тыла незаметно, закрепились, назад бандитов не пустим.

— Добро, — удовлетворенно кивнул Юрин и добавил тихо: — Тут этот Атанияз просит отпустить его к своим, обещает уговорить, чтобы прекратили кровопролитие. Как думаешь?

Трубка помолчала.

— Черт его знает, смотри сам по обстановке.

— Ну, ладно, — согласился Юрин, протянул телефонисту трубку и крикнул в темноту: — Пленного ко мне!

Атанияз вошел, согнувшись, на испуганном лице застыла подобострастная улыбка.

— Только что сообщили, что наша группа отрезала бандитов от Пулхатына, Атанияз-бай, — сказал Юрин, разглядывая пленного, освещенного неярким светом "летучей мыши". — Так что уйти им не удастся. Мы можем уничтожить их всех до единого. Но знаем, что среди заклятых врагов советской власти есть и запутавшиеся, случайные люди, которым вы заморочили головы. Это в основном чабаны, чолуки. Мы не хотели бы их гибели.

— Да, да, — закивал Атанияз, — я здесь многое понял, одна эта ночь дала мне больше, чем годы предыдущей жизни. Поверьте мне. И если вы соблаговолите позволить мне вернуться, я найду слова, чтобы убедить моих соплеменников сложить оружие. Мы проиграли, зачем же будет литься кровь…

Юрин молчал. Из темноты вынырнул Эмиров, сел возле него, спросил:

— Не верите?

— А ты веришь ему? — в свою очередь спросил Юрин.

— Если обману — расстреляйте меня, — вскинул руки Атанияз, быстро шныряя глазами с одного на другого. — Куда же мне деться? Только ради спасения невинных, ради прекращения бессмысленного кровопролития…

Вдруг он дрожащими руками полез за пазуху, достал платок, развернул — и все увидели толстую книгу в кожаном переплете.

— Вот, — торжественно произнес Атанияз, — клянусь на коране.

Юрин мельком глянул на Эмирова, тот поймал его взгляд, сказал:

— Теперь можно верить. Это все равно, что партбилетом поклясться.

Юрин скривил губы, сказал недовольно:

— Нашел сравнение…

— Это я так, образно, — спохватившись, пояснил Эмиров. — Что я, не понимаю, что ли…

Юрин встал, пристально глядя на Атанияза.

— Ладно, мы отпустим вас. Дело, конечно, не в коране. Вы видели наши силы, сломить бандитов нам ничего не стоит. Но мы хотим кончить дело мирным путем. Объясните там это.

Время тянулось томительно медленно. Бой не утихал. Бандиты, узнав об окружении, лезли напропалую, не считаясь с потерями.

Прошло два часа. Начало светать.

— Н-да, — Юрин потянулся, хрустнув суставами, — вроде бы все ясно. Подвел нас коран. Что ж, давайте кончать.

Кольцо вокруг банды стало сжиматься. Патроны у баев кончались, а пополнить боеприпасы было неоткуда. То там, то здесь бандиты стали поднимать руки. Ни среди пленных, ни среди убитых и раненых Атанияза не оказалось. Не нашелся и Мердан Нурлиев.

— Странно, — сказал Юрин, по привычке почесывая щеку, — куда же они могли деться?

— А ничего особенного, — усмехнулся Эмиров, — знали, что пощады им не будет, и скрылись. Ночью в степи двум человекам уйти ничего не стоит. Я давно говорил…

— Подожди, вон еще кого-то ведут, — остановил его Юрин.

Двое бойцов подвели парня в низко надвинутом на глаза тельпеке.

— Самого большого начальника спрашивает, — доложил один из конвойных.

— Ну, говори, я командир.

— Здравствуй, Юрин, — сказал улыбаясь, парень и полез за халат. — От прокурора я, с пакетом.

— Мы — что, встречались? — спросил Юрин, вглядываясь в неясное при свете только занявшейся зари лицо парня. — Постой-ка…

Но парень опередил его.

— Из колхоза "Сынпы гореш" я, — весело сказал он, сбивая тельпек на затылок. — Не узнаешь, Сергей Николаевич?

— А-а? — тоже широко улыбнулся Юрин, — комсомольский секретарь! Ну, здравствуй, Нурли. Как ты сюда попал?

— Я же сказал — прокурор послал. Не знал я, что такое тут у вас творится. Коня подо мной убили. А потом ваши схватили, за бандита приняли.

— Так что же прокурор пишет? — нетерпеливо спросил Юрин.

Нурли достал пакет, но не отдал его сразу, а, попятившись и косясь на Эмирова, проговорил, словно бы виновато: