Борис Зубавин - От рассвета до полудня [повести и рассказы]

Прослушав эту передачу, Федька вовсе пал духом. "Пропаду я, — чуть не плача от отчаяния, думал он, — скоро совсем пропаду. Ведь Гапка тут, она же враз объявит про меня. Может, самому все ж таки пойти да и рассказать, как было? Сил больше скоро будет нема ховаться".

Думая столь суматошно, он даже не подозревал, как скоро и при каких обстоятельствах предстоит ему встретиться с Гапусей, фамилия которой с тех пор, как она вступила в соревнование с Ковшовой, замелькала на страницах городских газет.

Несколько дней, может быть, даже целую неделю бригады шли почти вровень, то одна чуть вырвется вперед, то другая, и совсем было смутно и неизвестно, кто придет к концу месяца первым, у кого будут лучше показатели, в чьих руках окажется переходящее Красное знамя. И вдруг все пошло наперекосяк: ковшовские девчата добрались наконец до ста девяноста кубов, а Гапусины вдруг скатились до ста семидесяти. Когда все уже были уверены, что соревнование, так счастливо, бойко и стремительно начавшееся, провалилось, что Синепупенко оказалась не готовой к длительной борьбе и выдохлась, как она вдруг снова уложила со своими девчатами сто восемьдесят семь кубометров, потом — сто восемьдесят шесть, потом — сто девяносто и вдруг опять, словно в яму провалясь, сто семьдесят два. А ковшовцы меж тем каждый день исправно выполняли обязательства.

Алеша Клебанов провел на эту тему довольно огорчительный разговор с Викой Лядовой.

— Соревнование не было подготовлено, — с раздражением сказал он.

— Было, — дерзко возразила Вика.

— Не было. У тебя, я замечаю, все с налету, с повороту, по цепи врагов густой. С бухты-барахты.

— Ничего подобного. Ты не смеешь так говорить.

— Смею. Я тебе раньше говорил, что одного желания бороться с Ковшовой мало. Нужны еще и возможности. А этих возможностей у твоей Синепупенко нет.

— Есть.

— А в чем тогда дело?

— Я сама не знаю.

— Вот именно, не знаешь. А мне, между прочим, партком поручил разобраться в этом деле.

— Вот и разбирайся.

— Уже разобрался. Все кроется в твоей необузданной фантазии, самостоятельности, проще говоря. Тебе не кажется, что ты иногда слишком много берешь на себя, преувеличиваешь свои полномочия?

Алеша был зол. Он только что выслушал очень едкие замечания секретаря парткома по поводу соревнования.

— Нет, не кажется, — Вика с огорчением и обидой глядела на Алешу. И столько в этом, почти еще детском взоре было укора, разочарования, растерянности, но в то же время и упорства, что Клебанов, перехватив этот взгляд, почувствовал себя как-то неловко, неуютно. Пройдясь по кабинету, скрывая жалость, что вдруг охватила его, сказал, глядя в окно, стоя спиной к ней:

— Иди и разбирайся сама. Завтра утром доложишь мне.

— Хорошо, — сдержанно ответила Вика. — Доложу. До свидания-.

Девчата во главе с синеглазой бригадиршей бездельничали. Гапуся сердито поднялась навстречу Вике и подбоченилась.

— Здравствуйте, девочки, — бодро крикнула Вика. — Почему сидим?

— А про то мы как раз у тебя хотели бы спытать, — горько усмехнувшись, сказала Гапуся. — Не знаешь? Вот это худо, что сам комсорг не знает, почему ее комсомолки позорятся на всю стройку, и кто в том поганом деле виноват, и с кого надо спрашивать…

— Я пришла разобраться…

— А ты не знаешь, где надо разбираться? Чего ты сюда пришла? Не знаешь, где виновного искать, что мы простаиваем? Почему Ковшовой выдают бетона сколько хочет, а нам отказ? Как же, Ковшова знаменитая, с ней сам начальник строительства за ручку здоровается, попробуй-ка не дай ей, сразу вызовут чи в постройком, чи в партком, а то и к самому товарищу Локтеву. А нам кому жаловаться?

— Девчата, выслушайте меня! — воскликнула Вика. — Нету порядка!

Порядка? Тут Вика вроде бы прозрела, очень отчетливо вспомнив, как Евген Кузьмич Поливода не так давно просил ее поскорее разобраться в своих комсомольских, делах и помочь ему навести на строительстве левого берега порядок. В делах она разобралась, даже соревнование молодежных бригад организовала, а вот насчет того, как навести порядок, ничего не могла придумать, хоть ты тресни. Но теперь она как раз и поняла, что ей делать, прозрела. Очень даже отлично знает теперь. Члены бюро, свободные от работы, будут дежурить на плотине. Красные повязки на рукавах. Неограниченные полномочия. Прямой телефон к Поливоде, к диспетчеру, на все левобережные мастерские, на все склады. Комсомольский пост. Журнал происшествий за время дежурства и какие приняты меры. Откуда все это вдруг стало известно ей? Где это было? Или она прочла в книге, в газете или сама все сейчас только что придумала? А какое это имеет значение: сама — не сама!

— Молодец? Действуй! — сказал Поливода. — Поддерживаю полностью и бесповоротно!

Внеочередное заседание бюро. В повестке дня один вопрос: о создании на строительстве левобережья комсомольского поста. Круглосуточное дежурство. Список дежурных, Первая В. Лядова.

В протоколе заседания кратко: "Заслушав сообщение Лядовой о полной поддержке комсомольского поста начальником строительства левого берега и профорганизацией, принять предложение единогласно".

— Здорово! — сказал Клебанов. — Только так дело не пойдет. Шире, Вика, шире надо, милая!

"Милая! Боже мой! — проносится в ее голове. — Он не оговорился?"

А Клебанов уже вышагивал в возбуждении от стола к двери, расправляя левой рукой гимнастерку под ремнем, говорил:

— Должен быть главный комсомольский пост. На всем строительстве. Разве вам подчинятся лесозавод, бетонный завод? Они вас будут игнорировать. Да разве только в вас и в них дело? А вот когда главный пост, когда ему подчинят по приказу Локтева всех! Да, да, да! На главном посту будут дежурить члены комитета стройки!

Он был возбужден. Ему невероятно как понравилась выдумка этой девчушки с восторженными глазами. И, поняв, почувствовав всю прелесть и силу этого ее неожиданного предложения, он продолжал развивать свою мысль:

— Приказ по строительству об утверждении такого поста и подчинении ему всех, кого бы то ни было. Даже твоего Поливоды. Идем сейчас же к Локтеву. Немедленно.

Он схватил ее за руку жестко, сердито.

Для комсомольского поста выделена дощатая хибарка посреди стройки. Приказом за подписью самого начальника строительства Локтева дежурный по комсомольскому посту наделен правами почти главного диспетчера. В толстую, прошнурованную и пронумерованную бухгалтерскую книгу дежурные вписывают происшествия и результаты их устранения.

С первого же дня существования комсомольского поста бетон стал поступать равномерно во все бригады. Соревнование вновь развернулось на полный ход. На специальном щите мелом каждый день отмечалась сменная выработка. Ковшова и Синепупенко шли теперь почти с одинаковыми показателями. Сергей Сергеевич Локтев, грузный, старый, рослый, обходя стройку, на этот раз пожал руку и зардевшейся от удовольствия Гапусе.