Ходжанепес Меляев - Беркуты Каракумов [романы, повести]

Я нырнул в желтую, мутную воду. Он сидел на дно на корточках, как будто бы нарочно спрятался. Как я ого вытащил, за что тащил, сам не знаю. Кажется, вначале схватил за плечи, приподнял и вытолкнул на поверхность. Глаза у Циркули были закрыты. Прежде загорелое, лицо казалось белее выстиранной рубашки. Обхватив Пиркули поперек туловища, я потащил его к берегу. А вокруг что-то кричали люди, размахивали руками. Я так растерялся, что по сразу заметил, что голова Пиркули, пока нёс его к берегу, была в воде. Мне поспешили на помощь.

Мы вытащили Пиркули на берег, и тут же кто-то стал делать ему искусственное дыхание. Нас окружили, все давали советы. Но Пиркули не подавал признаков жизни.

— Он прикусил язык! Надо разжать ему зубы.

— Есть ножик или отвертка?

— Надо чаще и сильнее давить на грудь…

Кто-то приволок обрезок толстой доски и, положив на него одежду, подсунул под Пиркули. Теперь голова его была внизу, а живот выше. Тем временем удалось разжать зубы. Парень, делавший искусственное дыхание, нажал коленом на живот, продолжая поднимать и опускать руки Пиркули: вверх-вниз, вверх-вниз… Вдруг… изо рта его хлынула пенистая грязная вода… Зубы заскрежетали о ножик.

— Быстрее! Давайте я сменю…

Люди что-то кричали, требовали, а я сидел не шевелясь, и по щекам моим текли слезы.

— Сердце начало работать.

— Парень молодой, справится…

У Пиркули дрогнули ресницы.

— Он, кажется, приходит в себя. Можно убрать ножик…

Пиркули открыл глаза и медленно повел взглядом. Мне казалось, что ищет меня. Вот с трудом шевельнул губами:

— Воды.

— Ну, друг, ты разве не напился? — пошутил кто-то.

— Воды, — повторил Пиркули свою просьбу.

— А можно? — спросили из толпы.

— Ни в коем случае, — раздался голос. — Срочно в больницу!

— Мы сейчас. Шохрат, скорей за машиной! — позвал Бегхан.

Чтобы сократить путь, мы сломя голову ринулись через заросли камыша и осоки и чуть не наскочили на лежащих в траве Айну и приятеля Бегхана. Услыхав треск камыша и шум наших шагов, они вскочили.

— Беда!.. Пиркули утонул… Вам не надо быть свидетелями. Мы пошли! — задыхаясь, выкрикнул Бегхан.

Выдернув брезент из-под ящиков с вином и пивом, он бросил его в открытый багажник машины. Я торопливо собрал разбросанную вокруг одежду.

— Брось на заднее сиденье, — скомандовал Бегхан, усаживаясь за руль. Он, как и я, был в одних плавках, даже рубашку не надел.

И вот мы уже летим по дороге в Ашхабад. Я сижу на заднем сиденье, крепко обняв лежащего Пиркули. Въехали в город. Бегхан по-прежнему что есть силы жал на акселератор. Светофор предупреждающе замигал желтым глазом, но "Жигули" мчались, не сбавляя скорость. Бегхан лишь включил длинный сигнальный гудок. Вот и станция "Скорой помощи". Остановив машину, Бегхан открыл заднюю дверцу, и мы вынесли Пиркули. Поддерживая его с двух, сторон, вошли в вестибюль. Тут же нас окружили люди в белых халатах.

— Что с ним?

— Откуда вы его привезли?

— С озера, он тонул.

— Ведите его сюда.

Мы ввели или почти внесли Пиркули в комнату с кожаной кушеткой и письменным столом. Здесь нам уже нечего было делать, и мы вернулись к машине — надо наконец-то одеться.

Через несколько минут мы снова были у двери, за которой оставили Пиркули. Вышла старушка, видимо санитарка. Окинув нас колючим взглядом, она сердито проворчала:

— Загубили парня, столкнули в воду, а теперь ходят жалеют… Э-эх! — И прошлепала стоптанными тапочками в конец коридора.

Из-за двери выглянул парень в белом халате, тот, что помог нам отнести и уложить Пиркули на кушетку. Наверное, практикант, подумал я.

— Скажите, как он там?

— Пока трудно что-либо сказать.

— Но жить он будет?

— Не знаю. Дня через три можно будет сказать что-либо определенное.

Практикант отвечал нам вежливо, но с явной неприязнью и все поглядывал в ту сторону, куда ушла санитарка. Старуха скоро вернулась с кислородной подушкой. Парень выхватил ее и мгновенно скрылся за дверью.

Я стоял и размышлял. Почему старуха сказала, что мы утопили Пиркули? И этот практикант с нами разговаривал как-то странно, будто мы действительно в чем-то виноваты. А что, если его действительно столкнули? Бегхан? Ни откуда это известно? Пиркули будет жить; конечно, будет жить. Не может же он теперь умереть? А вдруг? Ведь он почти все время был без сознания. Но теперь врачи спасут его. И он все расскажет сам. И как это могло произойти? Я ведь знал, что он не умеет плавать, и забыл. Не смогу себе этого простить.

— Вы привезли этого парня? — строго обратился к нам мужчина в черном костюме. От волнения я даже не успел заметить, когда он подошел.

— Да.

— Извините, но вам необходимо сейчас пройти со мной в отделение.

— У меня машина, мы можем подъехать, — каким-то неестественным голосом произнес Бегхан.

Мы все трое сели в машину. Ехали молча. Через несколько минут остановились у здания с табличкой "Милиция". Бегхан захлопнул дверцу.

— Не понимаю, зачем вы нас сюда ведете? — обратился он к нашему спутнику.

— Сейчас вам все объяснят, идемте…

— Ну вот, вытащили парня из озера, спасли, можно сказать, так теперь затаскают, — пробурчал Бегхан.

Мы вошли в кабинет, в котором сидел мужчина средних лет в форме, — видимо, дежурный. Он понимающе кивнул нашему провожатому и распорядился отвести нас в разные комнаты, где мы должны написать объяснение.

— Какое объяснение? — спросил Бегхан.

— Пройдите в тот кабинет, — кивнул дежурный на вторую дверь, — там все есть: бумага, ручка. Напишите, что знаете о происшествии на озере. Все по порядку…

Бегхан хотел подойти ко мне, но человек, привезший нас в отделение, осторожно взял его за локоть и указал на дверь:

— Вам сюда. — Потом повернулся ко мне и пригласил: — Пожалуйста, со мной.

Он провел меня в комнату, где сидел совсем молоденький милиционер, который тотчас же удалился.

— Вот тебе ручка, бумага. Что писать, ты слышал. Я сейчас вернусь.

Он вышел, аккуратно прикрыл дверь, и я остался сидеть за чужим письменным столом перед стопкой чистой бумаги.

Что писать? С чего начинать… "Все как было, по порядку". Какой уж тут порядок… Я и в школе не любил писать сочинения, а тут… "Вам не надо быть свидетелями", — вспомнил я слова Бегхана, сказанные Айне и ее приятелю… или кто он там… "Вам не надо быть свидетелями"… Почему он так сказал? Он знал, что мы будем свидетелями? А почему им не надо?

Бегхан даже в машину их не посадил. А я должен о них писать или нет? Я впервые был свидетелем и совершенно не знал, что я должен делать… Наверное, надо писать с того момента, как мы оказались на озере. Я стал вспоминать, как мы пришли на базар за овощами и фруктами. Пиркули был такой веселый, когда мы ехали на озеро… И вдруг перед моим мысленным взором всплыло лицо Пиркули, когда я увидел его, вытащив из воды, — белое, страшное лицо покойника. Потом вспомнилось, как мы везли его в машине. Он лежал бледный, с закрытыми глазами и еле слышно дышал. На секунду веки приподнимались, тусклый взгляд останавливался на моем лице, и глаза опять закрывались. Бедный Пиркули. Как он там?..