Ходжанепес Меляев - Беркуты Каракумов [романы, повести]

— У управления тоже есть свои планы, Алимирза.

— Планы планами, но ведь есть еще и такое понятие, как качество. Все говорят о качестве, газеты, радио, а гонимся опять за количеством.

В душе я был согласен с мастерами. Но не мог этого признать вслух, хотя бы потому, что стал бы противоречить себе. Да и что дали бы наши обсуждения на эту тему? Поэтому я сказал:

— Нам нужны и качество, и количество…

Это, конечно, была только отговорка. Всем ясно, что нужны и качество, и количество. Но чем помочь делу? Необходимо как-то решать кадровую проблему. И своими силами. Искать рабочие руки у себя, в Туркмении, в своем районе. Туркмена всегда тянет к своей земле, где он родился и вырос. В чужие края его не заманишь ни дорогими шелками, ни медовыми реками. Где его ни посели, он вернется в родной аул…

Мастера жаловались также на дефицит химических элементов, деталей, необходимых для буровых работ, но вновь и вновь возвращались к человеку — мало рабочих рук. Но сколько ни говори — халва, но рту сладко не станет.

Утром надо быть всем на местах, и потому планерку закончили быстрее обычного.

На улице давно стемнело. Земля погрузилась в бархатистый сумрак ночи. Лишь высоко в небе, где, словно серебристая лодка по синему морю, плыл месяц, было светлее.

Торе-ага и Алимирза пригласили меня к себе на ужин, но я отказался:

— Эдак мы до утра проужинаем. А завтра у нас у всех трудный день. К тому же мне надо прийти пораньше. Лучше сначала покончим с пожаром, а потом уж посидим спокойненько…

Мы разошлись по домам.

На кухне я достал из холодильника каурму, подогрел ее на газовой плитке. Наскоро перекусив, лег спать. Казалось, усну сразу же. Но не тут-то было. Из головы не шло сегодняшнее собрание, вернее — планерка. В голове вертелись обрывки только что услышанных фраз. Все время вспоминались усталые, озабоченные лица мастеров.

Потом вдруг в памяти всплыл родной аул, свадьба, на которой я побывал недавно в колхозе, веселые лица девчат и ребят. Молодежи собралось много. В ауле свадьба — праздник для всех. Одни пытались достать платок, укрепленный высоко на шесте, другие боролись прямо на белом чистом речном песке, третьи кружились в национальном танце — куштдепди…

Я вскочил с постели. Ну конечно же! По-моему, ото выход! Ведь именно эти ребята и девчата могли нас выручить! Нужно только их подучить немного. Можно открыть специальное училище — и пожалуйста, свои квалифицированные кадры! А время летит быстро. Через пару лот они ужо приступят к работе.

Я сел к столу и зажег настольную лампу. Не было и тени сомнения в том, что это правильное решение. Закурив, склонился над чистым листом бумаги.

"В Центральный Комитет Коммунистической партии Туркменистана…"

Я писал об острой нехватке кадровых рабочих и на юго-востоке Туркменистана, о том, что эту проблему поможет решить профессионально-техническое училище, которое следует открыть тут же, на месте добычи газа, о том, что есть и ребята, желающие учиться, и преподаватели…

Закончив письмо, почувствовал такую легкость, будто что-то с души свалилось. Хотелось немедленно идти и добиваться исполнения своих предложений или сделать еще что-то нужное и важное. Я понял, что уже не засну. Раскурив погасшую было сигарету, оделся и вышел на улицу.

На дворе стояла тишина. Воздух был теплый, густой. Совсем непохоже на осень. Пожалуй, в комнате прохладнее, чем на улице. Я вернулся домой, разделся и вновь лег на кровать.

За окном послышался заливистый лай собаки. Ей отозвался охрипший голос старого пса наших соседей. Ленивый отрывистый лай вдруг тревожно всхлипнул в одной ноте: о-о-о-у-у… Будто озноб прошел по коже. Нам с детства повторяли: когда воет собака, жди беды.

"… о… у… у… ув…"

Ну что они ее не успокоят? Попробуй тут уснуть… Сунув голову под подушку, я прислушался. Вой теперь звучал глухо, еле слышно…

Проснулся от духоты. Подушка мешала дышать. Отбросив ее, я услышал звон будильника. Надо же, проснулся вовремя.

Налив в умывальник полведра холодной воды, я приготовился было умыться. Но в это время к ногам подбежал, звонко лая, пес. "Пшел!" — заорал я, но пес увернулся и залаял еще пуще. "Ну, погоди…" И тут земля качнулась подо мной, как лодка. Я не успел ни за что схватиться и ткнулся лбом в край умывальника. Земля качнулась еще раз, словно пытаясь сбросить надоевшую ей ношу, и на какое-то мгновение все вокруг заходило ходуном… Дома, вагончики. Что-то рушилось, падало… Пыль заволокла видимое пространство… Землетрясение.

— Серьезных разрушений в Гунешли нет. Человеческих жертв — тоже… А как у вас?

Услышав по рации эти слова Ата Кандымовича, все облегченно вздохнули. Ответил Егор Степанович:

— Здесь такое же положение. Люди все живы-здоровы. Только в домах штукатурка отвалилась да печные трубы рассыпались… Ата Кандымович, а как с пожаром? Действуем по намеченному плану или будут изменения?

— Сейчас решаем этот вопрос. Минут через десять я сам позвоню, подождите немного.

Панкратов положил микрофон и достал сигарету.

— Егор Степанович, — обратился я к нему. — А может, землетрясение уже закрыло ту щель, через которую выходил газ?

— Это твоя фантазия, Мергенов. Такое редко случается. Зря надеешься. Скорее может получиться обратное — щель расширится, и пожар разгорится еще сильнее.

Мы вышли на улицу. Возле вагончика с рацией собрались члены штаба по ликвидации пожара. Пришли сюда и те, кто хотел узнать о положении в Гунешли после землетрясения, так как семьи, родственники многих находились там. Егор Степанович успокоил собравшихся, рассказав о своем разговоре с Ата Кандымовичем.

Светло-голубой столб газа с огненным ореолом был виден издалека. Внизу, в пятидесяти — шестидесяти шагах от места пожара, сновал народ.

Пятьдесят пятая напоминала линию фронта. Люди в огнеупорных костюмах, темных очках и кожаных наушниках, похожие на танкистов, суетились возле пожарных машин. Рядом стояли автомобили "скорой".

Я глянул на часы — девять ноль-ноль. Егор Степанович поднес микрофон к губам:

— Внимание!.. Морозов, начали!

Пенистая струя ударила в основание газового столба… Вот это да! Вода, попавшая под большим напором в железную трубу, из которой шел газ, тут же превратилась в густые клубы пара, смешанного с дымом. На песке, то красневшем, то черневшем у подножия трубы, образовалось озеро.

— Включить реактивные моторы!

Огромная огненная дуга вытянулась в сторону моторов, установленных в кузове грузовика. Огненный змей, разрубленный на куски, извивается, спасаясь от воды и ветра, корчится в черном дыму и уходит в небо. Кажется, всё, погибло пламя, но вот новый напор газа возрождает его, и опять идет борьба трех стихий.