Ходжанепес Меляев - Беркуты Каракумов [романы, повести]

— Мы, отец, все понимаем. Делаем все, что можем. Не сегодня завтра погасим, — ответил я не очень уверенно.

— Эх… Сколько дней уже прошло, месяцев, а вы… Этим сгоревшим газом не то что колхоз, а целый район с избытком можно было бы обеспечить… Вот приложитесь ухом к этому песку: под землей гудит, словно там шайтан жернова крутит, буря какая бушует. Скотина вся в страхе. В загоне ее не удержишь. Устанет за день, а опустится на землю и тут же вскакивает, озирается по сторонам. Потом опять ложится и вновь вскакивает.

— Да, яшули, животные вообще раньше людей чувствуют то, что происходит под землей. Говорят, в сорок восьмом году в Ашхабаде многих людей собаки спасли. Прямо перед самым землетрясением собаки, что были на улице, во дворе, начали лаять, выть. Хозяин, конечно, идет посмотреть, что там случилось. Выходит, а оглянувшись назад, и дома своего уже не видит — развалился… А некоторые собаки, ну то, что в доме, буквально за рукав, за полу халата тащили своих хозяев на улицу. Тем и спасли…

— Верно, верно, собаки чуют. Когда начинался этот пожар, то мой волкодав долго скулил и крутился вокруг меня… Не приведи аллах, но когда я увидел, что чуть ли не в небо уперся этот страшный огонь, то подумал: "Уж не враг ли какой бросил что-либо в наши пески?" Что только не придет в голову человеку в такую минуту!..

— Можешь спокойно пасти своих овец, отец. Мы не позволим, чтоб враги бросили что-нибудь на Каракумы, — сказал часовой.

— Пусть дойдут твои слова до ушей аллаха. Да будет так, сынок. Но вы уж поскорее залатайте эту дырку в земле, — обратился он к нам. — Эх, много здесь дыр понаделали! Все Каракумы изрешетили. Кажется, пойдет какая-нибудь тяжелая машина и провалится под землю.

— Не беспокойся, отец, не провалится. Ученые все рассчитывают, все учитывают…

— Хорошо, если так. Ученым лучше знать…

Попрощавшись со стариком и солдатом, мы поспешили дальше, к следующему посту. Когда машина выехала на ровный, как стол, такыр, Егор Степанович повернулся ко мне, уселся поудобнее.

— Я тебе случай расскажу, Мергенов… Это было лет двадцать тому назад. Никогда не забуду, как тушили мы пожар на одной вышке… Так вот, искали мы нефть в Западной Туркмении. И на одной скважине вспыхнул пожар. А "ворховой" скважины, молодой парень, находился в этот момент на вышке. Что делать? Стал он взбираться вверх по лестнице. Представляешь? Вышка высотой двадцать четыре метра! А он все лезет вверх, спасаясь от огня, который уже вовсю разбушевался внизу. Да-а… Когда мы прибыли, то увидели, что этот бедняга, съежившись, сидит на самой верхушке. Страшная картина. Как в древних сказаниях, когда рабов сжигали на кострах, привязав к столбу. И так просидел он полтора суток. Мы сняли его потом. И как, ты думаешь, поступил этот парень? Думаешь, бросил буровые работы? Ничего подобного. Работал как ни в чем не бывало. Сначала помбуром, потом мастером. А сейчас он депутат Верховного Совета республики! Вот так-то, дорогой, бывает в жизни…

Стоило только плюхнуться на диван, как тут же на меня навалилась усталость, накопленная за долгие бессонные ночи. Стараясь не закрывать глаза, я с трудом дотянулся до будильника. Завел его, чтобы он разбудил меня через пятьдесят минут. Голова тут же упала на диванную подушку…

Большой круглый будильник звенел без умолку. Вынырнув с трудом из сна, я разлепил веки и тут же зажмурился — глаза жгло, словно они были набиты песком. "Неужели прошло пятьдесят минут? Через десять минут планерка. Надо быстро умыться…"

Заставил себя вскочить, сделать несколько приседаний. Сон постепенно отступал. Двери то и дело хлопали — народ собирался на планерку.

Я сел на свободный стул рядом с Егором Степановичем Панкратовым. Кроме членов Военного штаба по ликвидации пожаров тут собрались и буровые мастера из Наипа. В глубине комнаты о чем-то спорили несколько сотрудников управления.

Егор Степанович встал и, окинув взглядом присутствующих, спросил:

— Все собрались?

— Все, кажется, — откликнулся кто-то.

— Товарищи! Завтра с утра переходим в решительное наступление! Вступаем в битву с беспощадной стихией. Все здесь присутствующие не должны ни на секунду забывать, насколько это серьезно и ответственно. К семи часам мы собираемся здесь. Наступление начинаем ровно в девять ноль-ноль. Мотористы, артиллеристы, связисты, бульдозеристы, звенья противопожарной охраны и все, кого я не назвал, проверьте еще раз свои машины, инструменты. Если есть вопросы, говорите сейчас. С программой все знакомы. Не должно быть никаких нарушений и отклонений. Мергенов, вы отвечаете лично за готовность всех звеньев. Проверьте вместе с майором Морозовым. Обратите внимание на запасы воды. Ее должно быть более чем достаточно. Пусть лучше останется лишняя. Если надо, мы найдем еще несколько "Каракумов". Завтра будут и представители из Москвы и Ашхабада. Не подведите… Мергенов, хотите что-нибудь добавить?

— Нет. Я только хотел бы на минуту задержать мастеров.

— Так… У кого есть вопросы? Предложения?

— Все ясно.

— Тогда, товарищи, до утра. Надо всем отдохнуть.

В кабинете остались Торе-ага, Алимирза, Анатолий Чернов, Магомед Салихбеков и еще несколько буровых мастеров.

— Я не хочу заводить длинный разговор, товарищи, поэтому сразу начну с главного.

Выдержав небольшую паузу, я повернулся к Торе-аге:

— Яшули, сегодня бурили совсем мало. В чем дело? Что случилось?

— Мерген, мы полдня потратили на то, чтобы получить керн. Постараемся наверстать на последующих вахтах.

— А у вас что стряслось? — обратился я к Алимирзе.

— Старая болезнь — людей не хватает. Только тем и занимаюсь, что народ уговариваю. Скоро поседею раньше времени, только конца этому не видно… Долго так будет продолжаться?

Послышались со всех сторон возгласы:

— Людей и у нас не хватает…

— И у нас…

Выступили еще несколько человек, и все говорили об одном и том же — острой нехватке людей. Что я мог им ответить? Об этом я и сам знал.

— Товарищи, нехватка людей ощущается на каждом участке. Но мы не можем не выполнить свой план, ссылаясь на отсутствие необходимой рабочей силы. Вы знаете, что управление делает все, что может: рабочих доставляют не только на машинах, но и на самолетах.

— И все равно не хватает! — подхватили в углу комнаты.

— Да, все равно не хватает. Но что вы предлагаете?

— Какой толк от того, что количество скважин растет, если нет рабочих рук?! — отозвался Алимирза. — Ведем бесконечные разговоры, а что на самом деле получается? Не столько рыбы поймал, сколько лягушек напугал. Подумайте сами. В день приезда — вернее, прилета — рабочие к своим местам, как правило, не являются: с дороги устали. Да еще каждый раз два-три человека опаздывают к вахте хотя бы на день. Для оправданий находится тысяча причин. Какой после этого план? Уж не лучше ли открыть восемь скважин и сделать план, чем ставить десять и не выполнять его… На восемь скважин людей хватит, и не будет такой нервотрепки, вечного "давай-давай".