Евгений Белянкин - Танец любви

И почему-то вдруг подумал о Димке. Прыгает, скачет… как воробей с куста на куст.

А Димка в эту минуту искал Глеба. Дискотека была в самом разгаре. Выступал училищный ансамбль, и Мишка Горлов не скупился на вдохновение, отчего имел необыкновенный успех. Карсавин, который успешно подвизался на поприще диск-жокея, сыпал в зал смешные и остренькие, подкрашенные сексуальностью, анекдоты. Зал ревел музыкой, топаньем суворовских ботинок и визгом ошалевших девиц. Свет поминутно гас. Красные, зеленые и синие огни светомузыки возбуждали танцующих до исступления. Наступал тот азарт, когда душа зверела и ничего в этой жизни было не нужно, кроме того, что было: изнутри все чувственное рвалось наружу, превращаясь в дикие движения и звериные вопли — именно это, и ничто иное, приносило истинное удовлетворение…

Отсутствие Сухомлинова было заметно. Если Маша Вербицкая, затаенно ждавшая его, лишь изредка бросала потухшие взгляды по сторонам, надеясь хоть увидеть Глеба, то Анфиса Рублева была явно недовольна. Она не умела скрывать своих эмоций и время от времени подзывала знакомых суворовцев с одним и тем же вопросом: а где Глеб? И гримасничая, просила его разыскать, так как он ей очень нужен…

Ребята резонно пожимали плечами, удивляясь и сами тому, что Глеба не было. Да здесь он где-нибудь!

Димка, собственно, знал, где Глеб, но ему так хотелось побыть с Машей без него. Обычно даже при маленькой размолвке с Глебом Маша жадно набрасывалась на Димку — и тут же безжалостно отбрасывала, как только связь с Глебом восстанавливалась. Это страшно обижало Димку, но, видимо, он был из породы тех ребят, которые легко забывали обиды, тем более на таких девчонок, как Маша. Ему хотелось верить, что все это делается ему назло и совершенно по иным причинам. Но сегодня Маша была особенно грустная, и он понял причину этой вялости как никогда: отсутствовал Глеб! Ревность захватила Димку, но терять из-за этого такой вечер не хотелось, и он с напускной серьезностью сказал:

— Ты знаешь, Маша, по-моему нам не хватает Глеба.

Маша вздрогнула и неожиданно оживилась так, что Димка пожалел о своих словах. Она смотрела на него с тревожной надеждой. «Ах эта Машка!» Димка кашлянул и сказал:

— Я найду его… чего бы мне это ни стоило.

Глеб не удивился Димке — Машина работа…

— Ну что там? — глуховато и отстраненно спросил он.

— А, табунятся! — ехидно бросил Димка.

— А ты что же?

— Так. Пришел за тобой.

Глеб улыбнулся. С минуту он еще раздумывал, но рука уже закрыла книгу: с физикой действительно не шло. Выбор состоялся. Он встал и обнял за плечи Димку. Странный парень! Смог бы он, Глеб, так поступать, как часто поступал Димка? Даже у компромиссов, казалось ему, был предел.

Маша появление Глеба приняла не то чтобы холодно, но без лишнего энтузиазма — и каких же усилий это ей стоило! Глеб оправдывался:

— Извини, физика чертова. Если бы ты знала нашего Рубля!

Тут же из толпы вывернулась нагловатая Анфиса Рублева.

— Ха, Сухомлинов! Чем вы занимались, кадет?

— Физикой.

— В наше время, в субботу? Знаем мы эту физику с очаровательной женской мордашкой! — И Анфиса громко рассмеялась. — Пойдем отбацаем галоп по-итальянски. Ты же застоялся, мальчик, как старый жеребец…

Глеб виновато посмотрел на Машу — ее лицо выражало недовольство, но он все же пошел: с Анфисой было интересно, да и Маша должна знать, что он к ней не привязан — довольно с нее собачонки Димки…

И Маша танцевала с Разиным, изредка поглядывая на Глеба, но как поглядывала…

Димка понимал это и старался хоть как-то отвлечь ее.

— Ты знаешь, однажды вместе с Пушкиным в карете ехал Дуров, брат Надежды Дуровой… И Пушкину захотелось увидеть эту девчонку, у которой короткая мужская стрижка, черный сюртук и брюки лосиной кожи, а в петлице сюртука — Георгиевский крест…

— Дима, я видела «Гусарскую балладу»…

— Но пойми, скрыться под мужским именем… Нет, ты подумай…

— Ты что, предлагаешь мне? Дима, я не Надежда Дурова.

Димка зло посмотрел в сторону Глеба и замолчал.

Музыка не мешала Глебу размышлять об Анфисе — смелость города берет! Дали бы ей волю, сколько ребят окрутила бы. И сколько она их, молочных, трусливо жаждущих, еще испортит…

— Все, мать! — сказал он Анфисе. — Я с тобой устал. Дай жеребцу отдыха. — И подошел к Маше.

Анфиса лишь усмехнулась: поклонников у нее было хоть отбавляй, но она выбрала именно Саню Вербицкого — тому, черт возьми, любая под стать, была бы огневая.

Маша не корила: тихое блаженство нахлынуло на нее. Глеб это чувствовал и радовался тому, что Маша по духу ближе ему, чем Анфиса. Правда, Анфиса еще пыталась сманить кадета, но, видя безрезультатность, быстро остыла.

— Сегодня твоя взяла, — зло сказала она и незаметно больно ущипнула Машу.

Дискотека близилась к финалу, и многие уже теснились к выходу: суворовцев поджимало время, а те, кто имел на руках увольнительную, рассчитывали на провожание. Глеб пошел с Машей, и обиженному Димке ничего не оставалось, как пойти с Любой Котовой, подругой Маши.

Многое отдал бы Димка за то, чтобы узнать, о чем там говорили Глеб и Маша. С Любой было нормально — и все же не то. Он был рассеян, словно отбывал наряд, и Любе, которой он, видимо, нравился, не по душе было такое поведение.

Они стояли в каком-то обшарпанном подъезде, наверху тускло горела лампочка. Прижав Любу и обняв ее, Димка вяло целовался.

— А ты можешь по-суворовски? — вдруг хитро сказала Люба.

По-суворовски? Димка вспомнил, что по-суворовски это «с язычком», чтобы, как говорил специалист по поцелуям Карсавин, «все работало в унисон». Но Димка, чувствуя, как млеет Люба, не получал от этого большого удовольствия — так, одно баловство! Ему быстро надоело все.

— Ты знаешь, — сказал он, — мне пора возвращаться.

— Боишься наших пацанов?

— Нет, командира роты.

Он быстро проводил недовольную Любу и остался один возле метро. Сновали люди, все куда-то торопились. Лишь Димке идти было некуда. Он думал о Маше… Неужели ей нужен Глеб? А она Глебу? Он был уверен, что Глебу она не нужна. Вот тебе и ситуация под названием жизнь. Димка тяжело вздохнул и подошел к автомату. Поискал монету, поднял трубку. Звонкий голос Саньки Вербицкого.

— Ты один? — с надеждой спросил Димка.

— Нет, с Анфисой.

— Что она делает? — глуповато, словно в шутку, спросил Димка.

— Что делает? Да вон, лежит голая на диване.

И Вербицкий повесил трубку. Димка знал, что он врет, подлец, но настроение тем не менее было испорчено.

— Черт с ними! — вскипел Димка и пошел от метро прочь куда глаза глядят… Димка был страшно обижен и огорчен.

…А в Суворовском после дискотеки — глухая тишина. Дневальный Пашка Скобелев по приказу дежурного наводил порядок и ругал на чем свет стоит тех, кто недавно здесь так лихо прыгал и орал.