Евгений Белянкин - Танец любви

Кровь прихлынула к голове. Он еще не знал, что делать и как себя вести. Он даже не знал повадок горных змей, хотя смутно вспомнил, что ему о них что-то говорили.

Сухомлинов остановился и ждал, готовый каждую секунду отбить змеиный удар хотя бы ногой…

Женитьба Пашки Скобелева не то что расстроилась, но откладывалась на какое-то время. Он совершенно в этом не виноват — виновата была сама жизнь, в ней всегда что-то случалось. Медсестра Катя вдруг заявила, что получила письмо от родителей, которые хотели бы увидеть его воочию, прежде чем дадут добро…

Пашка опечалился: ему хотелось все завершить как можно быстрее, в весьма короткий срок. Он совсем не ожидал такой приверженности домостроевской психологии. Вот люди — все усложняют себе да усложняют… А жизнь сейчас такая, что все надо делать куда проще…

Пашка думал все провернуть в один день. Регистрация, легкий выпивон с наиболее близкими ребятами, да переезд ее к нему в комнату общежития. Парамоновы, которые пока жили с ним, уберутся в тот же час, как только они переедут.

А тут… Как пишут родители, сначала помолвка, а потом уж только свадьба с венчанием в церкви. Да что они там, сдурели? Он так и сказал Кате:

— Они что там, сдурели? Я не намерен так долго ждать.

— А ты не жди. Разве в медсанбате мало нашего брата? Хочешь, я тебя женю в два счета?

Пашка ничего не хотел.

«Впрочем, что, собственно, я брыкаюсь. Она возле меня. Живу с ней уже не как с любовницей… Чего мне еще надо?»

Да и Катя обнадеживала:

— Вот поедем в отпуск к моим. Все будет, как у людей. Да и к морю заодно смотаемся. Должен же быть медовый месяц! Иначе что подумают люди?..

Пашка на все плюнул и в какой-то мере успокоился. Тем более обстановка в горах обострилась. Боевики захватывали журналистов, политиков, пограничников. Его рота то и дело выбрасывалась в горы. И Пашка, находясь в этих служебных вылазках, забывал о своих дрязгах.

…Рота Скобелева находилась возле перевала недалеко от реки Пяндж. Пашка думал при удобном случае заглянуть на заставу к Глебу Сухомлинову. Но пока такой случай не подвернулся, и Пашка с Тарасиком Парамоновым коротал время в эмоциональном трепе.

— Хочешь, Пашель, расскажу анекдот, — весело сказал Тарасик. — Он для тебя, честное слово, будет полезен…

— Валяй!..

Офицеры расположились на ящиках из-под боеприпасов. Скобелев, напружинив шею, старался вслушаться в то, что говорил Тарасик. А тот вошел в азартное состояние…

— Встречает старший лейтенант солдата: «Слушай, ты все с книгой да с книгой — не надоела?» — «Надоела, товарищ старший лейтенант, да только она необходима — логикой занимаюсь». — «Логикой?» — «Да, а еще диалектикой и философией». — «Науки, значит, грызешь. Расскажи о них, пожалуйста!» — «Сложно рассказать. Это ведь абстрактные науки, понятия разные». — «А ты попроще, на пальцах». — «Вот идут по дороге в баню два солдата: один чистый, а другой грязный. Как вы думаете, товарищ старший лейтенант, который из них идет в баню?» — «Ну?» — «Конечно, грязный… Это логика!» — «Ну, ты даешь!» — «А теперь посмотрите на них снова и скажите, кто из них идет в баню?» — «Грязный…» — «А вот и нет. Чистый идет в баню. Грязный — потому и грязный, что не ходит вовремя в баню. Вот вам и диалектика! А теперь посмотрите на них совсем по-другому: кто идет в баню?» — «А хрен его знает!» — «Вот это уже, товарищ старший лейтенант, философия!»

Пашка Скобелев рассмеялся.

— Ты хочешь сказать, что я неуч, потому и пролетел в Академию?

— Нет, ты просто не знал этого анекдота. Потому в науках и путался. — И довольный, Тарасик похлопал Пашку по плечу.

Бандиты, зажатые в ущелье, судорожно искали выхода.

Старший лейтенант Скобелев только что доложил по радио о скором завершении операции. Как бы в подтверждение этому к ротному подбежал связной.

— Товарищ старший лейтенант, они выбросили белый флаг. Погутарить, видимо, хотят.

Пашка Скобелев пошел за связным. У небольшой каменистой глыбы стоял бандит в импортном камуфляже.

Подошел Тарасик.

— Скажи ему, пусть сдаются. А то перебьем, как тараканов. Тоже мне, вояки — против регулярных войск.

Скобелев насмешливо взглянул на Парамонова: «Тоже мне, мальчишка!»

Бандит — бородатый мужик с нагловатыми глазами — требовал, чтобы Скобелев дал им возможность уйти.

— Вы уйдете, — сказал Пашка. — А потом появитесь в другом месте?

— Мы у себя в горах, — рассуждал бородач. — А вы пришлые.

— Кто пришлые, еще неизвестно. Это вы лезете с Афгана, таща за собой пакистанское оружие и наркоту… Договоримся, если вы сложите вот сюда наркотики и оружие…

Разговор, конечно, не дал никаких результатов — парламентер ушел недовольный. И сразу началась автоматная стрельба. Бандиты лезли с невероятным нахальством, и Тарасик стал волноваться: в его взводе появились раненые…

— Надо думать головой, — выругался Скобелев. — Если у тебя прибавится хоть один раненый, я тебя, взводный, накажу…

— Так здесь бандитские горы!

— Вот и учитесь воевать в горах с бандитами.

Через полчаса бой вроде затих. Скобелеву доложили, что захвачено несколько бандитов. Что с ними делать?

— Нет ли среди них случайно главаря?

— А кто его знает, они все на одно лицо.

Старший лейтенант усмехнулся.

— Дурак, а ты всматривайся…

Скобелев прошел во взвод Парамонова. Возле Тарасика стоял заросший черной щетиной бандит в потрепанной куртке.

— Вот. Говорит, что он хочет жить. У него там, в Афгане, совсем маленькая дочка.

Пашка мельком взглянул на бандита: кажется, он его где-то встречал… Где, если не на рынке! Рынок в Душанбе сейчас кипел, как пчелиный улей. Продавалось там все, что давно исчезло из магазинов.

Скобелев случайно повернулся спиной к бандиту, и тут раздался мгновенный выстрел из пистолета… Выстрел в спину. Пашка словно на ровном месте споткнулся. Он медленно осел на колени. Несколько рук подхватили его… но было поздно. Выстрел бандита был удачливый…

Боевик бросился бежать, но автоматная очередь Тарасика сразила его. Он упал плашмя и лежал, дергая головой. Кто-то из солдат подошел и очередью из автомата добил его.

Тарасик плакал.

Это он был виноват в том, что бандита не обыскали… Не дошло!

Эти слухи пришли из отряда. Будто старшего лейтенанта нет в живых: бандиты отправили его в Афган, где и расправились с ним по воле Аллаха. Ахметзянов тем не менее приказал прапорщику ничего об этом не говорить Разину и Маше…

Тем временем в квартире Сухомлиновых разгоралась ссора: Разин по-прежнему продолжал обвинять Глеба, а заодно и Машу.

— Я многое тогда узнал, Маша… Да-да, узнал… Глеб боялся и не хотел, чтобы я поехал в Черняховск. Места туда были, об этом мне сказали потом ребята. Но Глеб попросил комбата, объяснив ему, что я глупый ревнивец, способный разбить его семью. Комбат поверил ему… А ведь я мог бы поехать с вами в Черняховск и не оказаться в этой Абхазии. — Выставив вперед безжизненную руку, Димка срывающимся голосом продолжал: — Все могло быть по-другому. А теперь меня мучают кошмары. Ведь похоронили заживо, понимаешь ли ты это, Маша?!