Дэвид Эберсхоф - Девушка из Дании

“Был слеп, пока ему не исполнилось пятнадцать лет” - говорила другая; “Родился в болоте” - говорил парень, который хотел привлечь внимание Герды. Этот парень писал картины греческих статуй, и Герда не могла представить себе ничего более скучного. Когда он позвал ее покататься на колесе обозрения в Тиволи, она просто закатила глаза.

- Ну, профессор Вегенер не воспринимает тебя всерьез, если это то, чего ты хочешь - сказал парень, пнув ботинком ствол вяза.

Дома мать, помня о случае с фургоном мясника, осторожно изучала Герду в свете камина. Всякий раз, возвращаясь вечером, она не обнаруживала в глазах Герды совершенно ничего.

- Герда, дорогая моя, если ты не найдешь того, кто мог бы сопровождать тебя на твой день рождения, я вынуждена буду найти кого-нибудь сама, - сказала ее мать однажды вечером, сидя у очага в гостиной. Герда слышала, как Карлайл наверху в своей комнате кидает теннисный мяч.

- Я уверена, что сын графини фон Дер Рекес хотел бы пойти с тобой, - говорила миссис Вэуд. – Конечно, он не танцует, но достаточно красивый мальчик. По крайней мере до тех пор, пока ты не замечаешь этот ужасный горб. Ты не согласна, Герда? - мать Герды подняла заостренное лицо. Огонь в очаге был слабый, а стук мяча Карлайла заполнял всю комнату, из-за чего люстра начала дрожать.

- Когда он это прекратит? - отрезала миссис Вэуд, откладывая спицы и вставая. Тело ее держалось жестко, как будто она была готова выдвинуть обвинения, и направилась в сторону комнаты Карлайла.

- Я думаю, в этом весь Карлайл, - сказала Герда. Пламя в камине подпрыгнуло, и гостиная оживилась.

- Ну да, верно, - добавила миссис Вэуд, - Карлайл всегда здесь. Почему бы тебе не пойти с Карлайлом? Он не нашел девушку, которая пошла бы с ним. На день рождения вы могли бы пойти вместе.

Но Герда, которая стояла в дверном проеме гостиной, сложила руки на груди в знак протеста и сказала:

- Карлайл? Я не могу пойти с Карлайлом! Это не весело! К тому же, я в состоянии найти себе сопровождение сама.

Брови ее матери цвета голубиного пера приподнялись, и она спросила:

- О, в самом деле? И кого же?

- Вы просто должны подождать, и увидите, - сказала Герда, чувствуя, как ногти впиваются в ее сжатые ладони, - Я приведу того, кого я хочу. И я не собираюсь идти со своим родным братом!

Герда играла со своими волосами, глядя на мать, а наверху все продолжался стук теннисного мяча.

- Просто подождите и сами увидите, - повторила Герда, - В конце концов, мне будет восемнадцать.

На следующей неделе Герда поймала Эйнара на лестнице Королевской академии. Он держался за перила, когда она положила руку ему на запястье и сказала:

- Могу ли я поговорить с тобой?

Было уже поздно. Вокруг никого не было, и на лестнице стояла тишина. Профессор Вегенер был одет в коричневый костюм с белым воротником. В руках он держал небольшой чистый холст размером с книгу.

- Мы устраиваем ужин, чтобы отпраздновать мой день рождения, - сказала Герда, - Мне будет восемнадцать. Моему брату-близнецу и мне. И мне было бы интересно узнать, не хотел бы ты прийти?

Эйнар выглядел так, словно съел что-то гнилое. Лицо его побледнело.

- Пожалуйста, мисс, - наконец сказал он, - может, вы должны записаться на другой семинар? Так будет лучше, - он коснулся своего горла, словно в нем что-то застряло.

Именно тогда Герда поняла, что профессор Вегенер был в каком-то смысле младше нее. Его мальчишеское лицо с маленьким ртом и вечно красными ушами; светло-каштановые волосы, лукаво свисающие на лоб... После того, как он произнес эту фразу, Герда взяла его лицо в свои руки. Он слегка подпрыгнул, когда ее пальцы коснулись его скул. Она держала голову профессора и его теплые щеки между ладонями. Герда продолжала держать Эйнара, и он попытался отступить от нее. Затем она поцеловала его, а маленький холст оказался между ними. Именно тогда Герда поняла, что Эйнар Вегенер не только человек, который должен сопровождать ее на день рождения, но и человек, за которого она выйдет замуж.

- Разве ты не хорошенький? - сказала она.

- Я могу идти? - спросил Эйнар отстраняясь.

- Ты имеешь в виду на вечеринку?

- Ну, это не…

- Конечно, ты можешь прийти на вечеринку. Вот почему я спросила тебя.

...Эйнар, к своему удивлению, повернулся лицом к Герде для второго поцелуя.

Но перед вечеринкой, которая посвящалась восемнадцатилетию Герды, отец решил, что в Европе больше небезопасно. Вскоре после этого Германия была поражена Францией, и отец Герды отправил свою семью из Дании.

- Если Кайзер будет ехать через Бельгию, что помешает ему проехать тут? - сказал он в столовой из белого дерева.

- Хорошая мысль, - ответила мать Герды. Герда, которая чувствовала себя как спасавшаяся бегством беженка, села в поезд “Принцесса Дагмара”. В карманах ее не было ничего, кроме короткой записки от Эйнара, в которой было написано: “Пожалуйста, забудь меня. Так будет лучше”.

Сейчас, спустя почти десять лет, весной 1925 года, Герда чувствовала, словно хранит секрет своего мужа. Первые несколько недель после позирования в платье Анны Эйнар ничего не говорил об этом. Каждый из них занимался своей работой, с осторожностью следуя каждый своим путем.

Портрет Анны был завершен, и Герда искала другие заказы. Один или два раза за обедом, или когда они читали поздно ночью, Герда вспомнила про платье и чуть не назвала Эйнара Лили. Ей удалось остановить себя. Только один раз, отвечая ему, она оговорилась и спросила: “Что это было, Лили?”, но тут же извинилась. Они оба посмеялись над этим, и Герда поцеловала Эйнара в лоб. Она не думала об этом. Лили была лишь ролью, игрой, подобно той, что они видели в народном театре. Затем, однажды, Герда читала о социал-либералах в “Политикене”*, а лампа проливала конус света вокруг ее стула. Эйнар подошел к ней и сел у ее ног, положив голову ей на колени. Его теплая тяжесть упиралась в ее бедра, пока она читала газету. Она гладила его волосы, отрываясь каждую минуту, чтобы перевернуть страницу. Закончив читать газету, Герда сложила ее так, чтобы начать разгадывать кроссворд, выудив карандаш из кармана своего халата.

- Я думал о ней, - сказал Эйнар.

- О ком?

- О маленькой Лили.

- Тогда почему нам не увидеть ее снова? - спросила Герда, отрываясь от кроссворда. Ее палец, испачканный газетной краской, коснулся шрама от ветряной оспы на щеке.

Герда могла сказать то, чего на самом деле не думала. Она противоречила сама себе, и это бурлило внутри нее. На протяжении их брака она не раз делала абсурдные предложения вроде: «Почему бы нам не вернуться в Пасадену, чтобы собрать урожай апельсинов? Почему бы нам не открыть маленькую клинику для проституток с Ист-Сайда в нашей квартире? Почему бы нам не перебраться куда-нибудь, например, в Неваду, где никто не будет знать, кто мы?». Это были обычные вещи, как говорили, в большой пещере законного брака, полной маленьких черных летучих мышей. К счастью, чаще всего они просто парили, не причиняя вреда и не переворачивая все с ног на голову, словно спящая летучая мышь. По крайней мере, так думала Герда. Что думал Эйнар, она не могла сказать.