Борис Могильнер - Березонька

Старшая соседка, немного помолчав, пристально взглянула на молодую женщину.

— Ты незамужняя. Почему? Мужа надо иметь. Тем более любовь…

— Имела. Предостаточно. И мужа. И любовь.

— Женщина без мужа и без любви не женщина.

— Вы тоже так считаете, Клара Борисовна?

— А как же?! Любовь — это жизнь.

— Гляжу я на вас и думаю, что вы сюда явились с чужой планеты, — заявила вдруг молодая соседка. — В нынешнее время любовь мало ценится. Люди сходятся и расходятся, когда это необходимо, без стыда, без зазрения совести, без возвышенных чувств.

— Кто же это тебя так оскорбил? — приподнялась на локтях Клара Борисовна. — Кому это ты простить не можешь?

— Прежде всего себе самой.

— Ты клевещешь на себя.

— Кто знает? Хрен редьки не слаще. Любовь и ненависть из одной бочки черпают.

— Каждый волен быть человеком либо не быть им.

— Эх, это не так-то просто, Клара Борисовна. Да ладно, давайте поговорим о более веселых делах.

— Все же мне трудно понять, почему человек обкрадывает самого себя.

— Если вы думаете, что мне все ясно, вы ошибаетесь…

— Не огорчайся, дорогая моя, ты свое получишь. Только с условием: не мешай самой себе, не будь себе врагом.

— У кого спросить, где кончается враг, а где начинается друг?

— Если будешь верить, что все будет хорошо, тогда так и будет, — Клара Борисовна решительно поднялась и села. — Когда я еще невестой была, моя будущая свекровь выказывала мне свое недовольство. В чем дело? Ей казалось, что от такой крохотной, как я, внуков не дождешься. Если правду, то я и сама трусила, но никому не признавалась. Я верила и убеждала себя, что все будет хорошо.

— Вы свою свадьбу помните, Клара Борисовна?

— Такое не забывается.

— Расскажите, прошу вас.

— Есть у нас песня одна: «Вспомнила бабушка, ко сну отходя, как ей дедушку сватали в мужья». Это как раз мой случай.

Свадьба та, должно быть, происходила в другом мире, на другой планете, с которой, как считает молодая соседка, Клара Борисовна и опустилась на землю.

С нею происходило это, или с кем-нибудь другим, или Клара Борисовна просто видит сон? С нею, да, именно с нею все и стряслось.

В Петрограде она с Егудо договорилась, что, как только он вернется из армии, они поженятся. Отмахнуться от установленных обычаев и обрядов, преступить их у них не хватило дерзости. В тот же день, когда Егудо пришел домой с винтовкой, обернутой в холстину, он послал свата к Борихайзику.

Сговор происходил, как и положено. Хайчик и Егудо он был не нужен, отцу и матери — тоже, но все правила были соблюдены. Все слова, какие говорятся в таких случаях, были сказаны, все пожелания высказаны, тарелки разбили — на счастье…

В последнюю неделю перед свадьбой в печи не угасал огонь, пекли разнообразные печенья с корицей, вареньем, изюмом, треугольники с медовыми и фруктовыми начинками, бисквиты, разные иные сладости — пусть у молодых будет вся жизнь сладкая. Мясные блюда, запеканки, фаршированную рыбу — ее полагается готовить за день до веселья, чтоб не испортилась.

Заготовить для гостей посуду — глубокие тарелки, мелкие, ложки, вилки, ножи, стаканы и блюдца, рюмки, бокалы — тоже непростое дело.

Хайчик от всех тех забот была освобождена. У нее в девичьей комнатушке сидел портной — шил подвенечный наряд. Здесь-то уж она была хозяйкой.

Поздно вечером накануне свадьбы мать вошла к ней с вкусным ужином. По обычаю молодые обязаны поголодать в день свадьбы. Но кусок не лез в горло невесте.

Музыканты начинают играть в полдень, тотчас же после того как подруги подводят невесту, облаченную в белые одежды, к широкому креслу, которое с трех сторон занавешено сверкающими занавесями, и оставляют ее стоять у этого стула возле стены.

— Мазлтов! Мазлтов! Мазлтов! — провозглашают троекратно подруги, предрекая счастливую судьбу своей товарке.

Мужчины в это время находятся в доме у родителей жениха.

Но всему приходит конец. Настает минута, и бадхн, своеобразный тамада, всплескивает руками и гулко выкрикивает:

— Высокочтимый народ, хватит шататься вразброд, кончайте тарарам — вставайте по сторонам!

В один миг все стихают. Бадхн приказывает:

— Усадить невесту!

Пожилые женщины из родни невесты и родни жениха выдвигают занавешенное кресло на середину комнаты. Потом берут невесту под руки, родня невесты — справа, родня жениха — слева, и ведут молодую медленно, осторожно вперед.

Кларе Борисовне казалось, что это происходило совсем недавно, только что, так свежо все в памяти.

Клара Борисовна вдруг отвернулась от соседки по палате. Она силилась что-то выговорить, но не могла, всхлипнула, зарыдала, как тогда, в юности, много-много лет тому назад, когда женщины распустили ее волосы и каждая подходила к ней, чтобы прикоснуться к ее распущенным кудрям, прощалась — завтра их уже не будет. Завтра их остригут, как и у всякой замужней женщины. И, как тогда гости на свадьбе, теперь соседки Клары Борисовны по палате расплакались вместе с нею.

Когда раввин подал Егудо большой шелковый платок, которым жених должен покрыть голову невесты, Егудо словно окаменел. Потом он признался: не узнал ее. Его тогдашний испуг навеки засел в сердце. Сама она тоже была изрядно растеряна. Как проходят свадьбы, для нее секретом не было. Но самой пережить — это совсем иное дело. Со стороны-то интересно смотреть, как женщины целуются с невестой, как они расплетают у нее косу, вытаскивают из волос шпильки, слушать, как они шепчут всевозможные пожелания:

— Чтоб ты порядочная жена была!

— Набожная и честная!

— Сколько пальцев на руке, столько детей народи…

И вот бадхн встает на стуле и, возвышаясь над гостями, декламирует:

Невеста вслушивается в печальную песню бадхна, и все вокруг плывет, словно в тумане. Она не должна, не имеет права наблюдать, как усаживают жениха. Шелковый платок, который только что вложил в его руки раввин, ослепил ее. Словно ей предстоит с этого мгновения вслепую жить, слепо быть преданной и верной мужу, слепо верить ему, слепо терпеть… Вполне возможно, что еврейские семьи потому и слыли такими прочными, что еврейские женщины слепо верили своим мужчинам.

— Мне думается, что и нынче еврейские семьи прочные, — глубоко вздохнула молодая соседка.

— Ох, не знаю, — говорит Клара Борисовна задумчиво. — Все перемешалось. Сын мой свадьбу не справлял и разрешения на брак не испрашивал…

— Почему так?

— Наверно, моя вина.

— Вы злая свекровь?

— Упаси бог. Дура я. Не более того. И это не могу простить себе.