Борис Могильнер - Березонька

Ошпаренный сбивчивой речью Коростенского, капитан потер ладонью помрачневшее лицо:

— Да, указание о вас дадено нами.

— Случилась ошибка, — горячо, с убеждением сказал Давид Исаевич.

— Мы промашек не допускаем. Никогда! — резко возразил Соловейчик. Пот крупными каплями выступил на его бритой голове.

— Прошу вас, пожалуйста, проверьте.

— Незачем. Все предельно ясно.

Сжав кулаки, Давид Исаевич засопел.

— У вас ведь лишение прав. По суду.

— Было.

— И есть.

— Кончилось!

Офицер посуровел:

— Не станем открывать дискуссий.

Но Давид Исаевич словно прилип к полу, мял в ладонях фуражку.

— Как же быть? Что же теперь делать? — произнес он, будто спрашивал не Соловейчика, а себя.

Капитан поерзал на стуле, ловко поправил погон на плече, произнес с ухмылкой:

— Что? Во всяком случае — не качать права.

Давид Исаевич весь сжался.

— Вот ведь как приперло. Непременно голосовать ему надо, — усмехнулся вновь Соловейчик. «Настырно лезет, куда ему заказано, — думал он между тем. — С какой целью?» И сам же себе объяснил вслух: — Рветесь подать голос против?

— Зачем охаиваете меня? Это бесчеловечно.

— Вести разговоры антисоветского характера человечно? Клеветать на командный состав Красной Армии человечно? Хранить контрреволюционную литературу человечно? Так вроде в вашем приговоре записано?

— В приговоре так.

— Оспариваете, стало быть, истину до сих пор?

— Таковскую? До гробовой доски.

— Мы подобных правдоискателей обычно отправляем обратно в места не столь отдаленные.

— Для этого много ума не требуется.

— Болтун! — вскипел Соловейчик. — Ничему в тюрьме не научился.

Потемнев, Давид Исаевич глухо спросил:

— Долго еще мне предстоит казниться?

Улыбочка вполрта вновь возникла у Соловейчика.

— Ваш приговор содержится в папке с надписью «Хранить вечно», — ответил он. — Мотайте на ус. Мы ничего не забываем. У нас память отличная.

Давид Исаевич зло взглянул на Соловейчика.

Это потом, лет через десять, ему в Москве, в здании Верховного суда на улице Воровского, вручат справку о полной реабилитации, это после много раз он будет снова и снова перечитывать постановление об этом, первое время так часто, что волей-неволей запомнит его наизусть, оно даже снилось, бывало, ему во сне: не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой, затаив дыхание Давид Исаевич воочию видел, как над судейским столом, покрытым красным сукном, держа в руках чуть подрагивающий лист бумаги, поднимается во весь свой рост тогдашний заместитель председателя Верховного суда СССР Куликов, взглядывает направо — на заместителя Генерального прокурора СССР Мишутина, потом косится на секретаря суда Кузнецова и начинает читать внятно, каждое слово в отдельности, будто протягивает его через вальцы прокатного стана, того огромного блюминга, который Давид Исаевич после осуждения строил в Тагиле. Голос Куликова напоминает Давиду Исаевичу голос генерала Петрова, кого он неоднократно встречал, будучи офицером связи при его штабе на Кавказе. Сильный был голос. Начинал тихо, чуть слышно: «Постановление № 845-63…» Потом резче: «Протест Генерального прокурора СССР… по делу Коростенского Давида Исаевича…» А дальше уж неторопливо, с некоторой натугой, так, будто ему мешала застарелая одышка, но все-таки с толком, с расстановкой, внятно.

«По приговору военного трибунала 10-й гвардейской Краснознаменной стрелковой бригады от 30 апреля 1943 года Коростенский Давид Исаевич, 1920 года рождения, уроженец села Рудня, Олевского района, Житомирской области, осужден на основании статьи 58–10, часть вторая УК РСФСР, к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества и лишением воинского звания.

Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 17 июня 1944 года наказание Коростенскому снижено на 6 месяцев.

Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 19 апреля 1947 года наказание Коростенскому снижено до 5 лет лишения свободы.

Коростенский признан виновным в том, что среди военнослужащих своей части проводил антисоветские разговоры пораженческого характера, клеветал на командование Советской Армии, хранил и распространял антисоветскую литературу.

Рассмотрев материалы дела и обсудив протест Генерального прокурора СССР о прекращении дела в отношении Коростенского за отсутствием в его действиях состава преступления, пленум Верховного суда СССР находит протест подлежащим удовлетворению.

Из материалов дела усматривается, что Коростенский в разговорах с сослуживцами критически отзывался о методах руководства войсками со стороны командования Советской Армии, заявлял, что Советская Армия слабее немецкой, возмущался тем, что иногда орденами награждаются военнослужащие, не участвовавшие в боях.

Приведенные высказывания Коростенского по своему содержанию состава преступления, предусмотренного статьей 58–10, часть вторая УК РСФСР, не образуют.

При аресте Коростенского был обнаружен его дневник, в котором он записывал свои впечатления о событиях на фронте. В дневнике, в частности, говорится о больших потерях советских войск от авиации противника, о том, что наши войска еще не научились хорошо воевать, что в выступлениях Сталина нет уверенности.

У Коростенского был изъят лист газеты «Кубань», издававшейся немцами на оккупированной территории. Содержание этого листа неизвестно. По объяснению Коростенского, он нашел его в одном из домов после освобождения от немцев населенного пункта, прочитал сам и дал прочитать товарищам. В газете говорилось о казачьем съезде, проведенном немцами на оккупированной территории. Этот лист он положил в полевую сумку, полагая, что он пригодится при написании им литературного произведения, для которого он собирал материал.

При изложенных обстоятельствах обвинение Коростенского в хранении и распространении антисоветской литературы также является необоснованным.

На основании изложенного пленум Верховного суда СССР, соглашаясь с протестом и руководствуясь статьей 9 пункт «а» Положения о Верховном суде СССР, постановляет:

Приговор военного трибунала 10-й гвардейской Краснознаменной стрелковой бригады от 30 апреля 1943 года, определение Военной коллегии Верховного суда СССР от 19 апреля 1947 года и постановление Особого совещания при НКВД СССР от 17 июня 1944 года в отношении Коростенского Давида Исаевича отменитьи дело о нем производством прекратитьза отсутствием в его действиях состава преступления».

Это было потом. А сейчас, глядя на высокого, стройного, строгого и непреклонного офицера, Давид Исаевич каким-то чудом преодолел все же оцепенение.

— Как же вы проморгали, что срок поражения в правах мне сокращен с трех до двух лет? И эти два года уже минули?! — в сердцах воскликнул он.