Яков Ершов - Подростки

Надежда Михайловна читала, и каждый из нас по-своему воспринимал строчки писем, дошедших до нас через десятилетия.

— Ой, значит, он тоже был историком? — спросила Света, и никто не удивился этому вопросу, все поняли, о ком идет речь.

— Да, — ответила Надежда Михайловна. — Вернее, я тоже стала историком, как и мой отец. Он ведь недавно умер. Пять лет прошло.

Она вдруг отложила пачку с письмами в сторону и посмотрела на нас такими ласковыми, такими счастливыми глазами, что я невольно отвернулся… Мне стало неловко и за наши порой такие нелепые шалости, и особенно за сегодняшний «побег» в кино.

А Надежда Михайловна, оказалось, думала совсем о другом.

— Эх, ребята, милые вы мои, — сказала она. — Как вы мне помогли! Ведь мне давно надо было все эти письма принести в класс, на урок. А если поискать, такие письма хранятся, наверное, в каждом доме как драгоценная реликвия. Да стоит только поговорить с вашими мамами и папами, как они сами и найдут такие письма и снимут с них копии, если в той или иной семье не пожелают с ними расстаться. Надо сделать лишь первый шаг. Пройдет какое-то время, и можно будет уже говорить о создании истории нашего микрорайона. Вы, наверное, уже поняли, что история — это люди, их судьбы. Стоит проследить жизнь хотя бы одной семьи, и откроется целая страница истории Родины. А если взять несколько семей, если судьбы людей проследить на большом отрезке времени? О, этим можно увлечься!

В тот вечер я поздно пришел домой. Торопливо поужинал и сел за уроки. Долго ждал отца. Едва щелкнула входная дверь, выскочил в коридор.

— Папа, ты знаешь, мы, наверное, будем писать историю района. Это придумала наша учительница. Надежда Михайловна. Именем ее отца у нас тут названа улица. Вот и начнем с этой улицы.

Мама, скорее всего, не поняла, о чем я толкую. Она отозвалась из кухни:

— Опять какое-нибудь баловство. Увлечетесь своими историями, а уроки забросите. И запрыгают двойки в дневниках. Красней тогда на родительских собраниях.

Но папа не разделил этих сомнений:

— А что, по-моему, славное дело. Проследите связь времен и поколений.

И он стал рассказывать про своего заводского товарища — кузнеца Кондрата Нефедова. Оказывается, прапрадед его служил на Урале у заводчика Демидова. Его цепью приковывали к рабочему месту, чтоб не убежал. А отец Кондрата воевал в полку красных орлов за Советскую власть. Дети же кузнеца Нефедова уже инженеры. Один даже в космос готовится полететь.

После ужина отец достал из комода старую шкатулку и вытряхнул на стол все ее содержимое:

— Вот. Первый отдаю для вашего школьного музея свою фронтовую переписку.

Вы думаете, вся эта история с «коллективным посещением» кино прошла для нас бесследно? Ошибаетесь. Был разговор и у директора, и на педсовете. Всем участникам «похода» снизили четвертную отметку за поведение. Склоняли нас и на заседании комсомольского комитета. Мы не обиделись. Справедливо. Только вот с Ниной я опять поссорился.

Вышло все довольно глупо. На уроке физики вызвали ее к доске. И она очень задумалась над задачкой. Ну, думаю, не знает, выручать надо. И шепчу ей ход решения. А она положила мел у доски, повернулась к классу и говорит:

— Федор Лукич, простите, я могла бы решить эту задачку самостоятельно, но Сережа мне подсказал, и теперь вы подумаете, что решила по подсказке. Лучше уж я в другой раз отвечу.

Федор Лукич вскинул на нее удивленные глаза и велел садиться на место.

— Что ж, — сказал он. — Я пока не выставлю вам оценки. Думаю, так будет справедливо.

Это его любимое слово — «справедливо». А Нина на меня дуется. Вот и живи тут. Хочешь сделать как лучше, а оно получается хуже.

В средине второй четверти Ольга Федоровна придумала для нас еще одно занятие. Вечерние беседы. Один раз в месяц она приглашала в класс кого-нибудь из знаменитых людей: поэтов, артистов, рабочих, ученых. Сначала сама обо всем заботилась, а потом сказала: «Зачем же у нас комсомольцы? Возьмите хоть это дело на себя». И вечерние беседы перешли в ведение Нины Звягинцевой — нашего комсорга. Но Ольга Федоровна все равно сама всем управляла: кого и когда пригласить, с кем договориться. Сначала на беседы из класса не все оставались. Но кто пропускал, на другой день все равно интересовался:

— Как там? О чем балакали? Поди, скукота?

Слухом, говорят, земля полнится. Так и у нас. Те, кто присутствовал на очередной беседе, не упускали случая похвастаться: что узнали да как занятно было. Порой и от себя кое-что присочиняли. Ведь и в самом деле приятно, например, послушать про жизнь животных. Это когда к нам из зоопарка приезжали. Получилось не хуже, чем по телевидению показывают. Вскоре на вечерние беседы стал являться весь класс. Иногда, правда, наиболее ленивые ученики ворчали: ну, что это, милиционера пригласили! Про правила движения. Кому надо? Что мы, ходить не умеем? Ворчать ворчали, а оставались. И довольны были. Особенно мальчишки. Ведь каждый мечтал когда-нибудь за руль машины сесть.

А тут новость: на следующую беседу следователь придет. По-разному в классе встретили эту весть. Мальчишки ехидничали: к следователю попали, преступники мы, что ли? Девчонки молчали. Я спросил Нину, чья это выдумка.

— Ольга Федоровна посоветовала, — ответила она. — Правовая пропаганда. В общем, кто не хочет, может не ходить.

Это в мою сторону шпилька. Пришли все. Признаться, я никогда не думал, что следователь может быть таким симпатичным, культурным. Все-таки с преступниками дело имеет. И огрубеть можно. А Кирилл Петрович Скороходов (так он назвал себя, когда вошел в класс) и на вид оказался человеком добрым. Мягкие черты лица. Глаза светлые, с голубизной. Волосы на висках почти совсем седые, будто отбеленные.

Говорил он интересно. Как закон защищает подростка. Это если кто, например, на работу пойдет до совершеннолетия. И как наказывают виновных. Ребята слушали разинув рты. Ведь мы о многом и понятия не имели. Скажем, что такое презумпция невиновности? Интересно же! Или степень необходимой обороны. Если, скажем, на тебя напали, то можно обратно стукнуть или нет? У всего класса так глаза и засверкали, когда об этом разговор зашел. Даже у девчонок.

А Оськин, надо же, посреди беседы вдруг зевнул, нарочно, конечно, встал из-за стола, смял в руке свою кепку и спокойно направился к выходу. Ольга Федоровна остановила его:

— Оськин! Куда же ты? Мы еще не кончили.

— Устал! — через плечо бросил Оськин. — Я всю эту премудрость назубок знаю. Сведущие люди сказывали.

Так и ушел. Следователю, ясно, неприятна такая выходка Оськина. Но особенно переживала Ольга Федоровна. Надо же: перед чужими людьми себя показал. Она даже извинилась перед Скороходовым. После беседы ребята облепили следователя. Боже мой, каких только вопросов не задавали! Я тоже хотел пробиться к столу, где сидел Скороходов, но Боря Мухин оттащил меня за рукав.