Яков Ершов - Подростки

— Сколько же у нас получилось? — уже в который раз, теряя терпение, спрашивала математичка.

Ванька угрюмо молчал. Только глаза его бросали в класс стрелы-молнии. Дескать, подскажите же! Но математичка давно отучила нас подсказывать. У нее был изумительный слух, и, заметив, что кто-то пытается глухим шепотом вмешаться в ее разговор с вызванным к доске учеником, она тотчас же приглашала к доске шептуна, и редко кто возвращался на место без двойки в журнале. Потому-то так безнадежно угрюмо и стоял Ванька у доски. И неожиданно увидел, что Саша показывает ему два пальца.

— Сколько же у нас получилось? — уже насмешливо прозвучал вопрос учительницы. Все в классе знали, что эти насмешливые нотки в голосе не предвещали ничего хорошего, а означали лишь, что ученик сейчас будет отправлен на свое место, а в журнале против его фамилии появится жирная двойка.

— Два! — в отчаянии почти прокричал Ванька.

— Правильно! — тут же отозвалась математичка. — И зря ты так долго думал. За правильный ответ тебе полагалась бы пятерка. Но ты понимаешь, почему я не могу тебе ее поставить?

— Понимаю, — пролепетал в ответ раскрасневшийся Ванька.

— Почему же?

— Я долго думал.

— Правильно, — удовлетворенно сказала учительница. — Класс не понял бы этого моего решения. Поэтому я поставлю тебе четыре. Иди на место.

Так впервые в дневнике у Ваньки появилась четверка по математике. И она удивительным образом повлияла на его отношения с Сашей Вычегновым. До этого Ванька редко проходил мимо Саши, чтобы не дать ему подзатыльника. А тут на следующей же перемене, когда Перепелкин подставил Саше ножку и тот растянулся посреди коридора, Ванька ухватил Стасика за ухо. Перепелкин взвыл от боли. А Родин тут же объявил на весь коридор:

— Кто тронет Сашку, будет иметь дело со мной.

С тех пор Ванька и Саша стали неразлучными друзьями. Дружба эта проявлялась своеобразным образом. Оберегая Сашу от обидчиков, Ванька нещадно эксплуатировал его, заставляя делать за себя уроки, изобретать шпаргалки, выдумывать способы подсказки во время урока незаметно для учителя.

Способ подсказки, который был применен на уроке истории, тоже разработал Саша Вычегнов. Он смастерил маленький проекционный фонарик. Когда включался ток от батарейки, на край доски или на противоположную стену класса проектировался ответ: даты, цифры. Оставалось только не зевать, так как долго держать фонарь включенным Саша боялся.

Надежда Михайловка задала Ваньке наводящий вопрос и отошла к окну, дожидаясь ответа. Саша включил фонарик. Ванька начал сбивчиво отвечать, перескакивая с пятого на десятое. Получив еще вопрос, Ванька «поплыл» дальше. Так «плыл» он от одного наводящего вопроса к другому и, казалось, уже благополучно приближался к берегу, где маячила спасительная тройка. Но именно в этот момент случилось непредвиденное, то, чего удавалось избегать до сих пор. Надежде Михайловне показалась подозрительной Сашина возня.

— Саша, перестань вертеться, — попросила она. — Что там у тебя такое интересное?

Саше пришлось спешно убирать свой аппарат, а потом передавать его по цепочке от одного ученика к другому, чтобы укрыть от зоркого глаза учительницы. Возможно, Надежда Михайловна так ничего бы и не увидела, если бы ребят не подвела спешка. Фонарик дошел уже до Тамары. Она очень переживала за Сашу и сильно волновалась и потому, передавая аппаратик соседу, поспешила выпустить его из рук. Гремя, он полетел на пол.

— Что еще случилось? — подошла Надежда Михайловна. Она с интересом рассматривала диковинное устройство.

— Так вот, Ваня, где фокусируются все твои знания, — вымолвила наконец она. — Чудесно! Чья это выдумка?

Класс молчал.

Не получив ответа, Надежда Михайловна сказала:

— Вы зря боитесь и скрываете от меня правду. Я отлично знаю, что придумал это кто-то из вас. И это очень способный мальчик.

Все поразились, как она угадала, что придумал это один человек и именно мальчик. Девчонки стали переглядываться и с завистью поглядывать на мальчишек. А Надежда Михайловна продолжала:

— Тот, кто это придумал, наверняка отлично выучил не только историю, но и физику и математику. Поэтому я сразу же ставлю ему пятерку. Итак, чей дневник мне взять, чтобы занести в него отличную отметку?

Получить пятерку по истории, конечно, было лестно. Но класс угрюмо молчал. Никто не посмел назвать претендента на отличную оценку. И тогда Надежда Михайловна обратилась к Родину:

— Ваня, ты хотя и не совсем самостоятельно, но все же ответил на мои вопросы. И вполне заслужил тройку. Но это несправедливо, если товарищ, который тебе помог, не получит заработанную им честно пятерку. Скажи, кто все это придумал?

И Ваня не устоял перед этой апелляцией к правде и справедливости.

— Сашка Вычегнов, — буркнул он, отворачиваясь к доске, чтобы класс не видел его смущенных глаз.

Надежда Михайловна взяла Сашин дневник и четко вывела в нем пятерку.

— Я думаю, что справедливость восторжествовала, — сказала она. — Но это еще не все. Разговор с вами мы продолжим на следующем уроке. Я приглашу директора.

Класс притих. Только звонок вывел ребят из шокового состояния. Крича, перебивая друг друга, усиленно жестикулируя, устремились они в коридор.

В конце перемены ко мне подошел Мухин.

— Ты мне друг? — жестко спросил он.

— Конечно! — не понял я вопроса.

— Тогда идем сейчас в кино. Весь класс идет.

— Но сейчас же второй урок истории. Надежда Михайловна будет излагать новый материал.

— Тогда ты мне не друг, — резко бросил Борис и зашагал в сторону.

— Да погоди ты, — остановил я его. — В чем хоть дело-то? Объясни.

— Какой-то ты стал бестолковый, — подбежала к нам Светка. — Ах да, ты не был на уроке и ничего не знаешь!

В общем, они меня уговорили. Тем более, что если б явился директор, не обошлось бы без упреков и в мой адрес. А так подальше от беды. В общем, после перемены в класс пришло лишь несколько человек. Родин, Перепелкин, Оськин, «братья Федоровы» и Нина. Если не считать Нины и Перепелкина, одни сорванцы и двоечники.

Хотя кино оказалось интересным и многие в зале смеялись, настроение у меня испортилось. Урок истории был в тот день последним, и, конечно, в школу мы не вернулись. Разошлись по домам. Наскоро пообедав, я уединился в своей комнате. Впервые за много лет обрадовался, что отца не было дома. Я бы не сумел солгать ему, а правду говорить не хотелось. Обрадовался, когда мать нашла мне поручение.

Покупки я сделал быстро и, отнеся их матери, опять выскочил из дому. Решил еще раз пройти по этой необычной улице. «Улица Учителя Богданова». Что бы это могло означать? Не связано ли это название с нашей учительницей Надеждой Михайловной? От одного этого предположения меня бросило в жар, и я расстегнул пальто. Шут меня дернул удрать с ребятами в кино! Теперь стыдно будет посмотреть в глаза Надежде Михайловне.