Павел Калебин - Настоящие деньги

— Оглох, что ли? — раздраженно крикнул Валентин Петрович.

Возникшая в дверях массивная фигура охранника, плечи которого касались косяков, казалось, слегка подрагивала, будто в мареве летней жары; а лицо его своим печальным выражением походило на морду убитого медведя, чью белоснежную шкуру попирали ноги бывшего вице-премьера, обутые в красные матерчатые тапочки с белыми помпонами.

— Валентин Петрович… — неуверенно выдавил из себя охранник, и тут же был оборван Чеботаревским:

— Я уже пятьдесят лет Валентин Петрович! Почему нет газет? — показал он глазами на журнальный столик.

— Я не осмелился…

— Чего, не осмелился? — уточнил хозяин, окинув молодого человека презрительно-уничтожающим взглядом с головы до ног.

И охранник, наконец, решился:

— Боюсь, — сказал он, — сегодняшние газеты не очень-то обрадуют вас, Валентин Петрович.

— Что? — удивленно и слегка угрожающе поднял брови тот.

— Если прикажете, я принесу… — залепетал охранник.

— Сию же минуту! — грозно крикнул Валентин Петрович в сторону освободившегося, как по мановению волшебной палочки, дверного проема.

Однако спустя еще несколько секунд охранник вновь возник на пороге. В руках он держал кипу газет, которую, осторожным шагом приблизившись к боссу, положил на журнальный столик перед ним.

Валентин Петрович потянулся к газете, что лежала сверху, но вдруг рука его в нерешительности замерла. Он поднял глаза на охранника, продолжавшего стоять перед ним с вытянутыми по швам руками, и сердито бросил ему:

— Свободен.

Секьюрити послушно удалился. Валентин Петрович тут же вновь потянулся за газетой, но и на этот раз не смог коснуться ее. Какая-то неведомая сила словно удерживала его руку. Чеботаревский поймал себя на мысли, что… боится дотронуться до газетной бумаги. Тон охранника, эта его нерешительность, проскальзывавшая в движениях, изрядно насторожили бывшего вице-премьера. Судя по всему, охранник знал то, чего пока не знал он. И эта информация…

Валентина Петровича посетило нехорошее предчувствие, но он все же сумел взять себя в руки и, хмыкнув, быстрым жестом схватил лежавшую сверху газету. Он даже не успел понять, как она называлась, а глаза уже читали и перечитывали заголовок, напечатанный крупным жирным шрифтом: «ТЕНЕВАЯ ЖИЗНЬ БЫВШЕГО ВИЦЕ-ПРЕМЬЕРА». Прочитать то, что шло после заголовка, Валентин Петрович сразу не нашел в себе сил, но в тексте, как прогалины на мартовском снегу, в глаза ему бросилась повторяющаяся несколько раз фамилия… — его, фамилия — «Чеботаревский».

Он в панике перебрал остальные газеты: те, казалось ему, буквально пестрели фамилией «Чеботаревский».

— Что же это?.. Что же… — растерянно вымолвил он, чувствуя, что к горлу подступает ком.

И только в одной небольшой газетке он случайно увидел скромную заметку с названием: «Бывший вице-премьер как очередная политическая жертва».

Жертва? О, да! Он — жертва!

Валентин Петрович не любил этого слова. Во всяком случае, никогда не примерял его к себе. Но сейчас ему захотелось считать себя жертвой: оболганной и униженной. Правда, это вовсе не было проявлением его слабости. Здесь присутствовал тонкий политический расчет! Ведь Чеботаревский ни секунды не сомневался в том, кто стоит за всей этой травлей.

БЛИЗНЕЦЫ — больше просто некому. Догадались, выследили, вычислили…

Можно было, конечно, встретиться с ними, попробовать как-то объясниться, но Валентин Петрович в тот момент чувствовал себя так воинственно, что просто был не способен на конструктивный диалог с руководителями КОНСОРЦИУМА.

«Что ж, — сперва со злорадством подумал бывший вице-премьер, — эти жирдяи сами дали мне повод сделать звонок наверх! Порыдать, поплакаться… Хе! Там мне обязаны… Мне помогут!»

Однако «наверху», как вскоре выяснилось, особого дела до него никому и не было. Цена былых заслуг перед большими людьми девальвируется вместе с еще большим ростом последних; в один прекрасный момент они просто перестают тебя замечать. Это Чеботаревский прекрасно знал по собственному опыту, но почему-то до сих пор считал себя каким-то особенным брильянтом, лишенным свойства всех остальных подобных «драгоценнюшек» со временем обесцениваться.

— Валентин, ты же должен быть в курсе, какая война компроматов идет у нас сейчас, — услышал он из уст того, на чью помощь рассчитывал больше всего. — Даже судьба Сердюкова [17] Сердюков А.Э. — с 2007 г. министр обороны РФ. Снят с должности в связи со скандалом 6 ноября 2012 года. уже год как решиться не может: окончательно вывести его из-под удара или все же бросить на растерзание толпы. Конечно, несправедливо, но старые заслуги теперь быстро забываются. Тебе ли этого не знать, Валентин Петрович?

— Да знаю, я… знаю… — с горечью махнул рукой Чеботаревский, после чего поднял на собеседника глаза, полные укора — как у преданной, но незаслуженно побитой хозяином собаки. — Неужели у меня нет ни малейшего шанса? — выдавил он из себя.

— Почему же? Шанс есть всегда, — деловито сцепив лежавшие на столе руки в замок, ответил ему собеседник.

— И какой же? Отмыться?

— О, нет, Валентин Петрович. Отмыться — это как оправдаться. А если кто-то начинает оправдываться, значит, хи-хи, виноват… Нет, теперь подобные приемы не работают! Общество это не примет. А САМ — не оценит.

— И что же мне теперь делать?

— Ответить своим обидчикам тем же.

— В смысле? Собрать компромат на глав КОНСОРЦИУМА? — отказывался верить услышанному Чеботаревский.

Но подтверждения он не дождался. Глаза собеседника вдруг равнодушно остекленели, хотя лицо его и продолжало озаряться привычной, фальшиво-дружелюбной улыбкой.

— И сколько у меня остается времени на то, чтобы ответить? — глухо осведомился Чеботаревский.

— Уйма! — весело покрутил головой собеседник, взяв в руки какие-то бумаги со стола, давая понять, что разговор окончен.

— А… позвольте уточнить… — Чеботаревский подхалимно улыбнулся, — уйма — это сколько? — и тут же услышал в ответ слова, показавшиеся ему свистом топора, опускающегося на его несчастную голову: «Не более пары дней, Валентин Петрович…»

А потом, уже по дороге в свой загородный дворцеподобный особняк, сидя на заднем сиденье автомобиля, он думал, машинально поглаживая шею: «Какая хитрая политическая комбинация! Кризис власти… Ха! Давно, давно этот кризис назревал… Окрепло другое, более циничное поколение, к трону тянутся новые руки… И нет бы — обрубить их! Но зачем тратить на это силы? Не проще ли все сорганизовать таким чудесным образом, что они сами друг друга поотрубают? Разжечь эту пресловутую войну компроматов… Нет, мудро! Определенно, мудро! Единственное, что хреново, в эту кровавую мясорубку явно затягивают и меня…»