Катрин Колом - Чемодан

1964 г.

Они построили гостиницу наподобие корабля: кают-компания, столы привинченные к полу, в каютах защитная занавеска, колыхавшаяся от сквозняка в те редкие минуты, когда иллюминатор был открыт, если на дворе не бушевала буря, — ее обезьяны чувствовали заранее и, вместо того, чтобы зацепившись хвостом за ветку банановой пальмы, качаться вниз головой, кувыркались в пыли, садились на горящие окурки, выброшенные из окошка, обжигались, вскакивали и, жутко гримасничая, плевали на тлевший огонек. Ах, да бог с ней, с этой гостиницей-кораблем и с красным ведерком, забытым на песке, и с виноградными лозами, ах, господи, где мне развеять свою беду? (Ближе к вечеру все горожане ходили развеивать беду.) А ведь гостиница так далеко от моря, так далеко, что ветер, срывая по пути дым, летевший из каминных труб исключительно в одном направлении, западном, за три часа, не меньше, да еще в ураган доносил сюда запах соленых брызг. Они разбили лагерь. Они построили гостиницу, и очень быстро вокруг нее вырос город, высокие дома словно сбросили с неба в зеленый массив, и по только что проложенным дорогам заскользили машины в черно-белую полоску.

Но перед тем они длинной вереницей вышли на берег. Когда уже на всех углах трубили об их появлении, официальные лица поспешно собрались на совещание в городе, к счастью надежно защищенном рекой. Не взорвать ли мост? Река огромная, широкая, как озеро. « Они здесь. Со своими ядовитыми кавказскими зонтиками чтобы прятаться от солнца и дождя». Лошади у них обычные, как везде. А их верблюдов мы и прежде в цирке видели. Интересно, приведут ли они верблюдов, когда раскинут шатры и основательно здесь обоснуются? Начальники готовились, приводили дела в порядок. Вечером их заметили в порту. Вот они ! (Эрминья решает дорого продать свою девственность.) Но они и не думали идти дальше, один из них прочертил пограничную линию гигантским красным карандашом, конец которого украшал какой-то их монумент под стеклянным колпаком, похожий на раздавленное чернильное пятно. Шатры не представляли — да и кому собственно? — ничего особенного. Они , вообще-то их было не слишком много, толклись на мосту и хохотали что есть мочи, все в одинаковых синих кафтанах, плоских меховых шапках, с противоположного берега завоняло мертвой рыбой.

— Гроза будет. Озеро пахнет рыбой.

— Нет, это они , а не озеро.

Облокотившись о перила — сколько их ? двадцать? — о Господи, есть же простой выход, нет, первыми стрелять нельзя, кстати, они , словно стрекозы или майские жуки, взялись незнамо откуда, нет, первыми нельзя, это развяжет им руки, они вскинут ружья и ринутся на равнину.

— Их смех начинает меня раздражать.

Потому что они смотрят с моста на реку и смеются во все горло над прогулочными лодочками, над горожанами, совершавшими воскресный променад по набережной. В город хлынули люди, виноградари искали здесь пристанище, слава богу, уже наступил июль, работы на виноградниках завершены, теперь до сбора винограда можно ни о чем не беспокоиться. Вопреки ожиданиям они не торопились занять брошенное жилье, бродили вокруг да около и потешались над стенами, окнами, глазами и ртами деревенских домов. Жозефу и его приятелям казалось, что эти дома с башенками, черепичными крышами, мансардами и подъемными окошками, которыми в детстве они налюбоваться не могли, сейчас словно на колесах катятся куда-то прочь. Куда же, куда ускользает красота? Однако тут имеется замок, горит по вечерам огнями в глубине улицы, прямо как на рождественской открытке — они навели на город подзорные трубы и перископы. Старые корабельные трубы они нашли на пляже после того, как повесили на одну из своих священных коров фонарь и привязали ей шею к ноге, капитан корвета, дядя Эрминьи, он еще когда-то привез Эрминье вазу из Китая, решил, что впереди вертящийся маяк, и направил судно прямиком на берег. Никому в городке не спрятаться от подзорных труб, засесть бы дома, но ведь июнь, не запретишь же детям гулять?

Из кафешки вышли двое, явно в подпитии, что ж лето, вечер после долгого рабочего дня; виноградари сидели на набережной, надо распределяться по школам и суп варить. Каникулы — чудесное время для детей! С утра до вечера они пропадают на камышовом острове. Пора отступать? Получено по телеграфу: «К городу приближаются другие банды, они не грабят, не убивают, сами недоумевают, зачем они здесь». Наверное, в родных краях их слишком много приходится на одну тарелку риса, но если бы они посещали обычную школу вместо того, чтобы учить свои странные буквы, то узнали бы, что земля круглая, по крайней мере, так принято считать, и они неизбежно вернутся в исходную точку. Двое пьяных, Леон и Жюль, выписывая кренделя на речном берегу, добрели до конца набережной, куда никто теперь не смел соваться.

— Так больше продолжаться не может. У нас тут скоро будет настоящий монастырь. Почему мы должны от всего отказываться? С утра пораньше они уже на мосту, тычут в нашу сторону пальцем, кстати, похоже у них по пять пальцев на руке, и гогочут, запрокинув головы. Да, возможно, Леон и Жюль смешны. Но остальные?.. Вот они наводят подзорные трубы (обтянутые черной кожей и с металлическими кольцами) на нашу церковь. По очереди разглядывают петуха с зелеными бронзовыми перьями и ангела, который стоит на самом верху и улыбается, прижав палец к губам. Но почему им смешно?

Дети отдалились, сбились в банду дикарей. О Господи! Они напускали на себя серьезный вид, когда дети толпой шли вдоль набережной. Моя мать их рассмешила? Они ухохатывались, когда она, цыплячья шея, везла с рынка сумку на колесиках. Моя мать! Они пялились на прохожих, на матерей и отцов, на дядьев и теток, до чего же смешно, когда кто-то на твоих глазах падает, вот незадача. Шах и мат!

До банка мне надо идти по набережной. Бензин кончился. Кофе тоже, правда, у некоторых в запасе есть еще зеленый кофе. Вчера из города выгнали стадо овец, Пьер…

По нам война, лебеди со вспоротым брюхом, окровавленные перья, тонущие корабли лучше, чем эта горстка варваров, границу-то они не переступают, но насмехаются, да что там, просто издеваются над нами. По вечерам они покидают свою деревню с шатрами, где душат цыплят и жрут сушеную рыбу ( они со смеху покатываются, когда наши рыбаки вытаскивают на удочке рыбку в шесть сантиметров). У них-то осетры со взрослого мужчину. Рыбаки злились: как им втолковать, что в наших озерах водятся сомы не меньше среднего подростка? Подростки собрались на камышовом острове. (Описание, птицы).