Паскаль Рютер - Барракуда forever

Я кивнул, чтобы показать, что мне интересно. Последовала небольшая пауза.

— Я люблю объяснять, — сказал он, словно извиняясь. — Так вот, объясняю.

Улыбка его растянулась от уха до уха. Папа и мама сидели затаив дыхание, словно перед ними стоял домик из спичек.

— Видишь, вот это — гобан, — произнес Эдуар.

— Что-что?

— Ты хочешь, чтобы я объяснил, или нет?

— Хочу.

Мой ответ, судя по всему, доставил ему огромное удовольствие.

— Значит так: гобан — это, если быть точным, игровая доска. Два пересечения считаются соседними, если находятся на той же линии и не пересекаются между собой.

— Понятно.

— А теперь объясню тебе очень важный момент: территория — это совокупность нескольких пересечений, свободных и находящихся в непосредственном соседстве, разграниченных камнями одного цвета.

Дальше речь зашла о живых камнях в позиции секи, о камнях мертвых и группах с одним глазом, о свободных и несвободных цепочках, о цепочках в положении атари, о захвате и угрозе, о случаях компенсации, именуемой коми, — с бесконечным количеством исключений из каждого правила.

Это было куда сложнее, чем боулинг, где нужно запомнить только два слова — спэр и страйк. И даже если ты их не знаешь, ничего страшного, потому что на экране девушка в бикини показывает все, что нужно делать.

Мама с папой из последних сил сдерживались, чтобы не рассмеяться.

— Понимаешь, — продолжал Эдуар, — белый камень не может вернуться на линию b и захватить черный камень 1, который…

Я, видимо, отключился и уже не видел ничего, кроме его усов, которые шевелились у меня перед глазами. Его голос тянулся словно бесконечная липкая лента, и я уже был не в состоянии разобрать ни слова.

— Эй! Тебе понятны мои объяснения?

Я кивнул, он вроде бы остался доволен.

Жозефина все не вставала, и мама в конце концов решила подать Эдуару чай. Поднеся чашку к губам, он мне сказал:

— Это только элементарные понятия. После чая я объясню тебе разные тонкости. Какая удача — и какая редкость — встретить человека, который любит объяснения.

Отпив несколько глотков чаю, Эдуар вдруг с торжественным видом повернулся к моему отцу:

— Месье, поскольку Жозефина еще не проснулась, я полагаю, мне следует обратиться к вам. Вот…

— Да, объясните, пожалуйста, — с улыбкой откликнулся отец.

— Имею честь просить у вас… э-э-э… руки вашей матери.

Тишина накрыла нас словно длинная скатерть. По тому, как засветились глаза отца и как он наморщил лоб, я понял, что он совершает неимоверное усилие, пытаясь понять, о чем его спрашивают.

— Я вам сейчас объясню, — продолжал Эдуар. — Жозефина согласилась стать моей женой, но я люблю, чтобы все было по порядку. Потому что порядок — залог будущего счастья.

— Вам виднее, — заметил отец.

Он почесал голову и озадаченно переглянулся с мамой. Эдуар терпеливо ждал, не выказывая ни малейшего признака раздражения.

— Обычно в Европе, — начал отец, — принято просить руки женщины не у сына, а у отца.

Эдуар отмел его возражение взмахом руки.

— Одно уточнение. Я вам сейчас объясню. В синтоистской философии отец и сын…

— Хорошо-хорошо, я все понял. Поступайте как хотите, только больше ничего мне не объясняйте. Женитесь, не женитесь, мне это по… — И, не закончив фразы, он повернулся к маме: — Черт, все-таки третий возраст — это что-то!

И уткнулся в журнал кроссвордов.

— Не знаю, как вы, а я посмотрела бы что-нибудь развлекательное по телевизору, — сказала мама. — Что-нибудь простенькое, смешное. Например, фильм, который позволяет забыть о реальности.

Эдуар вытащил из сумки коробку с диском:

— У меня есть то, что вам нужно. Я рассчитывал посмотреть его с Жозефиной, но это ничего. Я все равно знаю его наизусть. Вот увидите, это очень забавно, смотрится на одном дыхании. Хотите посмотреть? На этом большом экране будет просто супер! Тем более в оригинальной версии!

— Это комедия? — спросила мама.

— Гораздо лучше: театр но.

— Театр чего? — спросил отец, оторвавшись от своих кроссвордов.

— Объясняю: но, или, если вам больше по вкусу, гигаку. Или бугаку. Мой милый родственник в этом разбирается?

— Нет, — буркнул отец. — Это для общего развития. Мне очень хочется, чтобы день прошел самым приятным образом.

Снаружи начался ледяной дождь. Судя по всему, надолго.

— Вы будете в восторге! — заявил Эдуар, ставя диск. — Посмеетесь вволю! Если не все поймете, я вам…

— Вы нам потом объясните, — закончила мама.

— Вот, смотрите.

Вскоре на экране возник человек в черном шелковом кимоно, подвязанном широким красным поясом. Он был один на пустой просторной сцене, смотрел направо и налево, словно что-то искал. Над подведенными черным глазами расходились наискосок широкие брови, что придавало ему злобный устрашающий вид. Внезапно он замер, издал короткий пронзительный крик “ииии!”, потом затрясся с головы до ног, как розовый куст по время грозы.

— Он сильно разгневан, да? — спросил я у Эдуара.

— Нет, он очень доволен. Он весельчак. Он видит жизнь с приятной стороны!

Тут мужчина сделал большой шаг вперед и с оглушительным грохотом топнул по полу. Потом стал вращать глазами, шевелить ушами, хрустеть челюстями, крутить задом, раздул живот, насколько смог, выпятив пупок к потолку, коснулся языком кончика носа и издал вопль, от которого мы все вздрогнули.

— Бедолага! — вздохнул Эдуар.

— Почему это он бедолага? — удивился отец.

— Вы же видите, он очень несчастен. Не видите?

— Да, конечно, теперь, когда вы все объяснили.

— Смотрите, смотрите! — вскричал Эдуар, указывая пальцем на экран. — Не отвлекайтесь, а то пропустите самое интересное!

Мужчина, который уже какое-то время стоял в одиночестве посреди сцены, задрал голову и стал смотреть вверх. Обратив лицо к небу, он, казалось, следил за плывущими облаками. Он поднял указательный палец, как будто хотел понять, откуда дует ветер.

Тут Эдуар расхохотался:

— Ну правда же, хорошая сцена! Каждый раз умираю со смеху, когда ее смотрю. Разве я не прав?

— Да, просто уморительно! — мрачно ответил отец.

— Так вы согласны? О, у меня идея: может, посмотрим ее еще раз? Опять повеселимся!

— Нет-нет, — запротестовал отец, — это нарушит ритм действия!

И правда, из-за кулис появился хрупкий силуэт. Его окружали облака тумана, создававшие видимость крыльев. Фигура неслышно приблизилась к мужчине в темном кимоно, но он, казалось, ее не видел. Она бродила вокруг него минут двадцать.

Фигура исчезла, мужчина рухнул и распластался на полу, словно блин.

— Каждый раз попадаюсь на удочку! — воскликнул Эдуар. — Признайтесь, финал совершенно неожиданный!

— Я признаю, что… э-э-э… это чертовски неожиданно. Можно было ожидать чего угодно, только не этого. И теперь все закончилось? Совсем? Вы уверены?