Мор Йокаи - Призрак в Лубло

Гм. Она говорит, будто у нее такой глаз, что все замечает. Что это значит? Если правда то, что болтают о Мари, не так-то трудно было это заметить. .

Йошка гнал от себя подобные мысли, он верил в Жужику, свято верил в нее, однако настроение его не улучшилось.

– Сервус, душечка моя! – окликнул девушку Лаци, второй скирдовальщик.

Жужика и тут не растерялась; она отвечала ему тем же игривым тоном, каким переговаривались они с Йошкой.

Только глаза ее то и дело с любовью останавливались на

Йошке, нежно смиряя и успокаивая его.

Ну что ж! У него ведь и впрямь нет никаких прав на нее.

Ничего еще не сказано, да он и не может упрекнуть ее хоть словом, потому что, не будь она так мила и обходительна с остальными, это сразу показалось бы подозрительным и дало бы повод для сплетен. И все же он чувствовал: пусть уж лучше сплетня и что угодно, чем...

– Ну, пошел отсюда, не болтай, – сказал он Лаци и шутки ради вцепился в него; они схватили друг друга за руки, потом за шеи и закружились, как два молодых бычка на току.

Высвободившись, Лаци, красный от натуги и тяжело отдуваясь, попробовал рассмеяться, но с досадой почувствовал, что здесь он лишний.

Жужика, радостная и счастливая, горделиво сидела на округленном краю вычищенной до блеска кормушки; это было так восхитительно – сидеть и смотреть на их схватку и с гордостью сознавать, что сегодня Йошка – победитель.

Лаци ушел, а Йошка подсел к Жужике на кормушку с таким видом, точно он был король или счастливый любовник.

Он обнял девушку за талию – Жужика и позволяла немножко и слегка противилась, а Йошка подумал, что так она, наверное, вела бы себя и с Петери и с Лаци?

Нет! Им бы она даже больше позволила! Она совсем не противилась бы. И эта мысль сделала его вдруг счастливым: значит, те безразличны ей. . а он для нее исключение. .

Йошка совсем осмелел и стал заигрывать с нею.

– Жужика, Жужика моя! Если ты не сжалишься, я погибну.

– Подите вы к черту, – сказала Жужика и несколько раз треснула Йошку кулаком, да так, что у того спина загудела, а она чуть с кормушки не свалилась от смеха.

А Йошка про себя все же думал о том, не придерживает ли она на всякий случай для себя и кого-нибудь другого, и всех остальных парней, старшого, механика – словом, всех мужчин?..

Ой, хоть бы раз высказать ей все; он проглотит, стерпит обиду, но и эта девушка больше уже никогда не встретит настоящего человека, никогда. . Если бы хоть раз мог он высказать свою любовь, поведать, что у него на сердце. Но он не смеет даже заговаривать об этом, пока не разрешат ему отец с матерью...

Да и не так легко все это; ему нужно подтверждение, твердое доказательство, что она любит его точно так же, как он ее, эту девчонку!..

4

Солнце светило уже по-осеннему, когда, закончив работу на молотилке, они возвращались в город, по домам.

До города оттуда один день ходу, что же касается поезда, так его в этой степи и близко не видывали. Впрочем, никакой беды в том не было: девчата и парни, разбившись на парочки, брели по бесконечной дороге. У каждого парня нашлась здесь какая-нибудь зазнобушка, хотя бы на это время: Йошка тоже был счастлив, сердце его учащенно билось – вот ведь какая ему выпала удача!

Рядом с ним весело щебетала Жужика. Она-то, конечно, ничуть не печалилась, что нудная эта работа у машины наконец закончилась. Ее тянуло уже домой, в город, и она очень обрадовалась, когда издали увидела башню Большого собора с двумя куполами.

Йошка с грустью смотрел на ликование девушки.

– Ты так рвешься домой? – спросил он у Жужики.

– А вы, видно, не хотите?

– Хочу, но не так.

– Ну, а все-таки?

– Не так, по-иному.

– Ах, да не куражьтесь вы! Что же это я хотела сказать!

Да, разве вам еще не надоело на хуторе?

– Мне, Жужика, вместе с тобою не надоело бы и в самой церкви.

– Вы все только шутите. Разве вы не хотите повидаться со своей матушкой?

– Нет.

– Почему же нет? Или вы ее не любите?

– Люблю, даже очень люблю, но если я могу быть рядом с тобой, мне никто уже не нужен, даже родная мать. А

у тебя не так?

– Нет.

– Рвешься домой?

– Рвусь.

– Соскучилась?

– Да.

– Тогда что же мне делать? Ведь я только по тебе и скучаю.

– Ах, да полноте вам! Взгляните лучше на эту церквушку – неужто она вам не нравится? Вон какая у нее нескладная колокольня.

– Что мне до этого, Жужика, складная она или нескладная – лишь бы ты любила меня! А ты отталкиваешь от себя человека. .

– Да ну вас в конце концов! Поговорим лучше о чем-нибудь другом. Вот смотрите! Видите, арба катится?

Ведь мы даже арбы не видели, с тех пор как работаем на машине. Да смотрите же! До чего же она смешная на этих своих большущих колесах – покачивается, словно пьяный...

– Нет, не любишь ты меня.

– Да вы взгляните, какой большой город перед нами!

Ой, какой большой, ни конца ни края! Пойдете в воскресенье вечером в кино?

– Пойду.

– Видите, и в кино я не была не помню уж сколько времени.

– А в какое кино пойдем?

– Да в «Аполло».

– Не знаю, почему это так, но с тобой я могу быть сколько угодно, милая ты моя, прелесть моя. А ты. . одним словом, всю жизнь у меня ты отнимаешь.

Жужика заметно покраснела и смутилась. Чего ему надо? Девушка не принимала всерьез его речи: она же еще ребенок. Да разве она отважится показаться на глаза матушке? Ведь та отдубасит ее до полусмерти. И Жужика чуть слышно шепнула:

– Ах, да оставьте же вы меня!

У Йошки голова пошла кругом, и он умолк. Глубокая печаль, как яд, все глубже проникала ему в душу.

Но девушка тут же передумала и снова приветливо защебетала:

– Я очень люблю кино, там тоже можно кое-чему научиться.

– Чему, например?

– А всему, чему угодно.

– Скажем, тому, как женщине обманывать своего мужа?

– И этому.

– А чему же ты учишься?

Девушка рассмеялась.

– Может, я и не нужен тебе? В Дебрецене хватает парней.

– Это верно, хватает.

– А ты уж и рада, рада, что увидишь их.

– Не вырвать же мне глаза себе?

– Вот, стало быть, все, что я заработал за это время!

Выходит, я тебе ни вот на столечко не дорог.

Девушка взяла парня за руку.

– Смотрите-ка, застекленная карета, фиакр.

– А меня он не интересует.

– Ой, боже мой! Когда я-то буду сидеть в таком?

– Когда твой гроб повезут.

– Да ну?

– Поставят его в застекленную карету. И станешь ты досточтимой госпожой.

– Да ну?

– Вот тебе и «да ну»! Ты будешь досточтимой госпожой, а я кучером на козлах. Только я опрокину карету.

Девушка рассмеялась.

– Да зачем вам опрокидывать-то? Ведь я все равно буду уже покойницей!

– А я и тогда буду сердиться на тебя.

– А с чего бы это вам на меня сердиться? Что я вам сделала плохого?