Мор Йокаи - Призрак в Лубло

– Что с твоими граблями?

– Ничего.

– Вихляются?

– Говорю – ничего.

Йошка взглянул на нее.

– Что ж, ничего так ничего! – И с этими словами отошел в сторону.

Жужика смеялась про себя.

– Забрало соколика, – пробормотала она, – ну и хорошо, что забрало. Придет время – еще сильнее разберет!

Она услышала, как Йошка сказал другому парню:

– Что за люди были раньше на свете!. Великаны!.

– Почему это? – спросил парень.

– Глянь-ка, вот зуб одного такого.. – И Йошка извлек из кармана своих старых штанов кость – зуб мамонта, покрытый опаловой эмалью, который он нашел весной, когда был на раскопках вместе с директором музея господином

Золтаи, и с тех пор постоянно носил в кармане.–Лихая штучка!

Парень с удивлением осмотрел зуб.

– Ну и ну! – воскликнул он. – Такого я еще не видел с тех пор, как на свет явился.

И изумленно взвесил на ладони большой зуб, равный по величине первой фаланге большого пальца.

– На таком зубе за милую душу уместилась бы целая горсть табаку, – добавил он.

– Вот это зуб так зуб, черт бы его взял! – рассмеялся

Йошка и взглянул на Жужику.

Жужика, поглядывая из-под косынки, заметила, что

Йошка смотрит на нее. Она сжала губы, только ресницы ее чуть дрогнули.

«Тебя, тебя пусть возьмет черт, а не эту штуку!» – радостно приговаривала она про себя.

– Не так ли, Жужи? – уже прямо обратился к ней

Йошка.

Жужика сделала вид, словно и знать не знает, о чем речь.

– Что это у вас?

– Поди сюда, глянь-ка, – проговорил другой парень, –

вот это понюшка табаку!

Девушка медленно подошла, уголком глаз с любопытством поглядывая на них, но ее не интересовал древний зуб. Она смотрела на Йошку.

– Это из нижней челюсти древнего скифа, - пояснил

Йошка. – Дарю его тебе.

Жужика рассмеялась.

– А на что он мне? – Однако взяла в руку, повертела его, как вдруг зуб распался надвое: один кусочек – побольше, другой – поменьше.

– Их собирают, – пояснил Йошка.

– А для чего собирают-то?

– Видишь ли, ищут могилу нашего праотца Аттилы – он похоронен в трех гробах: верхний из железа, средний из серебра и внутренний, в который положили останки, из золота.

– Лучше бы ты нашел хоть один гвоздик от этого гроба,

– заметил другой парень.

С невольным отвращением Жужика молча смотрела на зуб мамонта, который она держала в своей маленькой ручке: а странным, наверное, был старый мир, когда на этой земле не молотилка гудела, а расхаживали по ней такие крупнозубые люди. Какие же у них должны были быть головы, руки, нога!

Внезапно она, как букашку, зашвырнула в гору трухи рассыпавшийся на кусочки зуб и вытерла руки подолом юбки.

Парни посмеялись над ее испугом.

– Боишься, Жужика? Не хотела бы познакомиться с таким зубастым кавалером? А? Жужика!

– Вы уже и имя мое знаете?

Йошка встал.

– Знаю. А тебе завидно?

– Ну и будьте счастливы на том.

Парень игриво засмеялся. Немного погодя он подошел к ней.

– Я был бы счастлив, если бы и ты того хотела.

– Чего?– спросила Жужика.

– Чтобы я был счастлив с тобою. – Потом тихо, почти шепотом, произнес: – Совсем не обязательно спать тебе под стогом.

– А где же?

– А в другом месте, где ты будешь более ласковой.

– Ах, да подите вы...

– Жужи, Жужика моя, этой ночью я чуть не помер из-за тебя.

– С чего бы это?

– Уж и любил бы я тебя...

– А чего бы меня любить-то?

– Да так...

– Что я вам, обезьянка?

– Ага.

Оба засмеялись. Девушка принялась ворошить граблями труху – ее скопилось уже много.

Парню тоже надо было возвращаться на свое место: в эти утренние часы солома так и сыпалась из машины.

Так прошел весь день: Йошка то и дело оказывался рядом с девушкой и заговаривал с ней.

Однако вечером Жужика скрылась в группе девушек и ни на шаг не отставала от них. На этот раз она ни за что на свете не пошла бы к колодцу. За водой отправилась какая-то старуха, а Жужика, подглядывавшая за парнем, увидела, как его милость проследовал в темноте за спешащей с кувшином к колодцу женщиной.

«Ага! Он думает, что сейчас приударит за мной, – потешалась Жужи, – ошибается: не все коту масленица!» – и от души рассмеялась, когда Йошка тотчас же вернулся обратно – даже по его походке было ясно, что он порядком зол. Немного позже Йошка запел:

Шей, хай, лети выше, птица.

Шей, хай, плутовка-девица!

Я спугнул пичужку,– ой, ой, ой!

Обниму девчушку, ой, ой, ой!

– Обнимай свою бабушку, – смеялась Жужика, уткнувшись в верхнюю юбку, которую она, согласно обычаю, набросила на голову.

Радостная, она сомкнула веки.

– Эй, Жужика, а Йошка Дарабош пошел за тобой к колодцу, – сказала ей девушка, лежавшая рядом.

Жужика затаила дыхание.

– Еще что, – проговорила она немного погодя.

Девушка рассмеялась.

– Да, да.

– С ума ты сошла, подружка! Я даже не знаю его.

Спи-ка лучше.

И Жужика в сердцах закрыла глаза. Ужасно, если об этом уже сплетничают!. Но тут же она вздрогнула от неизъяснимого удовольствия: ведь если и другие замечают, значит, это правда... Ой, до чего же хорошо!..

Но если бы она только слышала, что говорил Йошка!

– Накажи бог этих девок, – сказал он своему напарнику.

– Ведь как дурачат человека!

– А мне и дела нет до них, – равнодушно ответил его приятель.

– Я тоже за каждой не побегу, но есть тут одна девчонка... Мне очень нравится, как она пахнет.

– Пахнет?

– Ага, – сказал Йошка и захохотал.

Он еще и не подозревал, что любит не запах ее, а душу.

А над степью поплыли дурманящие ароматы; легкий ветерок, напоенный запахом чабреца, проносился над полем; Йошка, растянувшись на свежей колючей пшеничной соломе и устремив взор в бездонную глубь неба, смотрел на звезды. Он глядел на звезды, но видел лишь два лукавых, подмигивающих ему девичьих глаза.

Он прикрыл веки, точно желая спрятаться от звезд, словно эти бесчисленные сверкающие очи глядели ему прямо в душу... Смотрит ли оттуда душа?

– Эх, господа! – проговорил Йошка, – Вам, звездочкам, сверху-то видно и по ту сторону стога; поглядите же, дорогие мои друзья, спит ли уже маленькая озорница?

Куда там, спит! И как может спать девушка, проработавшая сегодня только шестнадцать часов, на которую со звезд струятся какие-то таинственные лучи...

«Ах ты, голова садовая-лопушиная! – проговорила про себя Жужи, обращаясь к лопуху, куст которого торчал прямо перед ее носом, издавая неприятный запах. – Значит, не пошел-таки он за старухой к колодцу. . Совсем парень ума лишился».

3

Теперь уже и не вспомнить, когда они сели рядышком под кустом боярышника; вышло как-то так, что сначала там расположились все – и парни и девушки; но постепенно они разошлись, а эти двое остались и продолжали разговаривать. Чудесные то были вечера! Столько всего можно было переговорить – конца-краю не было их беседам. Парень рассказывал о своих детских годах, о том, как он учился в степной школе, и о привычках учителя, который посылал их пахать огород, чему они весьма радовались: не нужно было заниматься. Он вспомнил, что была там цепная собака; на шее у нее было одето какое-то подобие хомута, утыканного гвоздиками, чтобы было легче драться с бешеными собаками и даже с волком; днем ее привязывали на длинной цепочке к ролику, свободно передвигающемуся по проволоке, протянутой между двумя деревьями, так что она могла бегать довольно далеко. На ночь собаку спускали с привязи, и тогда уж ни одна живая душа не могла бы проникнуть за чем-либо во двор.