Чезар Петреску - Патриархальный город

Грозный адвокат в зале суда, он хотел быть для всех обывателей грозой и в повседневной жизни, — возможно, ему было легче появляться со своим горбом на людях.

— Господин Благу со своей блажью!.. — простодушно сообщил он и тотчас опустил долу красноватые кроличьи глазки, занявшись пристальным разглядыванием лака на ногтях. Пескари за столом захихикали, а кое-кто и громко расхохотался, потому что история господина примаря Атанасие Благу и «его блажи» стала уже притчей во языцех. Кланяясь и отвечая на поклоны, они проехали в автомобиле с видом совершенного согласия и любви. Но Пику Хартулар знал и не уставал всем рассказывать, какую адскую жизнь устроила господину Атанасие Благу его вторая жена, госпожа Клеманс Благу, молодая и экспансивная особа с преострыми ноготками, которые нередко оставляют на благодушном лице господина примаря следы, напоминающие татуировку.

По другой стороне улицы, опустив глаза в землю, шла пара в трауре. Бледная молодая девушка прижимала к груди букет белых цветов. Рядом странной заплетающейся походкой брел довольно молодой небритый мужчина.

— Гм-гммм!

При всем замогильном лаконизме, восклицание Пику Хартулара прозвучало как емкий эпилог известного всем романа.

Это направлялись на кладбище Надия Трифан с Магылей. Шли убрать цветами могилу Корнелии Трифан, похороненной накануне. Для всех это означало, что Магыля уже утешился сам и утешал третью дочь Тудосе Трифана.

— Оставь их в покое! Их, будь добр, оставь в покое! — попросил для них пощады Григоре Панцыру.

— Как будто Магыля нуждается в моем или вашем одобрении, господин Григоре!

Пику Хартулар хотел добавить еще что-то. Но замолчал, устремив глаза в конец улицы и напряженно сдвинув брови.

— Черная пантера! — возвестил один из сидевших за столом пескаришек.

Пику Хартулар сделал вид, что не слышит. Пескарь настаивал:

— Ей-богу, Пику, это она! Медуза, и с ней какой-то тип!

Действительно, в конце улицы показались Адина Бугуш и Тудор Стоенеску-Стоян. Они шли бок о бок, бессознательно чувствуя возникшую меж ними близость, особенно Адина Бугуш, находившаяся под впечатлением собственной недавней исповеди. Она рассказывала о чем-то с оживлением, ей вовсе не свойственным: наблюдатели, расположившиеся на посту у «Ринальти», такою ее видели нечасто. Она уже показала Тудору Стоенеску-Стояну полгорода, и теперь они отправлялись знакомиться со второй его половиной.

Все сидевшие за вынесенными на тротуар столиками отвесили одинаково почтительный поклон, каким и подобало приветствовать супругу столь уважаемого и любимого всеми человека, как Санду Бугуш.

Тудор Стоенеску-Стоян отвечал на поклоны величественно. Никогда еще его не приветствовало столько людей сразу — настоящий триумф!

— Это приятель Санду! Я его вчера на вокзале видел! — радостно объявил Тави, словно речь шла о его собственном дорогом друге. — По роже — вроде славный парень, — добавил он оптимистически.

— Кофе с молоком! — вынес свой диагноз Пику Хартулар с обостренной интуицией калеки. — Без цвета, без вкуса, без запаха.

— Во всяком случае, Черная пантера согласна, кажется, и на кофе с молоком! — намекнул второй пескарь.

Тогда первый, не желая ему уступать, собрался с духом и попросил внимания:

— Хотите, расскажу одну славную штуку! Слышишь, Пику? Для твоей коллекции. Посылает позавчера моя жена Домнику, служанку, к мадам Бугуш с записочкой. Книгу хотела попросить или что-то в этом роде. Вернулась Домника с ответом, жена ее и спрашивает: «А что поделывает барыня?» Служанка ей на это: «Да чего ей делать? Торчит в своей стекольной лавке, комната у нее вроде как магазин Карола Блехеса: стекло, лампы, вазы, стаканы!» Ну что скажешь, Пику, каково?

Пику Хартулар не проронил ни слова.

Прищурившись, он смотрел вслед уходившим до тех пор, пока те не свернули на улицу Святых князей. Взяв со стола огрызок карандаша, из тех, что в поисках спичек выгреб из кармана Григоре Панцыру, он, проворно водя острым кончиком, принялся набрасывать смутные очертания какой-то фигуры — вроде пучка спиралей, напоминавшего вьющийся виноград. Пытаясь понять, что бы это могло быть, Тави Диамандеску заглядывал справа и слева, сверху и снизу, словно ребенок, ломающий голову над загадочной картинкой. Труд показался ему слишком тяжел, и он оставил свои попытки. Пескарь, разочарованный тем слабым впечатлением, которое произвел его рассказ, вертелся туда-сюда, вымаливая одобрение:

— Правда ведь, славная штука? Стекольная лавка Карола Блехеса: стекло, лампы, вазы, стаканы! Черная пантера и магазин Карола Блехеса!

— Еще раз заикнешься, отправлю тебя за стол к Таку! — пробурчал Григоре Панцыру.

Пескарь хотел было возразить. Но под суровым взглядом Григоре прикусил язык.

Чуть погодя и он понял, в чем дело.

За его спиной к столику подошел Санду Бугуш. Он пожал руки всем присутствующим, начав с Григоре Панцыру. Подошел с рукопожатием и к Таку, который уже больше часа оцепенело торчал на своем стуле, один-одинешенек в дальнем конце навеса, и всяк входивший, подходивший или выходивший обходил его, словно зачумленного.

Синьор Альберто уже не ждал заказа. Для него Санду Бугуш был «всем подряд». Всем — кроме господина Григоре, потому как, во-первых, он уже исчерпал свою утреннюю норму в пять коньяков, а во-вторых, никогда и никому не позволял за себя платить. Зато Пантелимон Таку воспользовался случаем и выпросил второй стакан сиропа с газировкой, хоть и не принадлежал кругу избранных.

— У меня радость! — объявил Санду Бугуш, разглаживая тюленьи усы. — Я хочу сообщить вам о большой радости…

— Я ее уже видел. Она шла по улице… — проговорил Пику Хартулар, не поднимая глаз и продолжая рисовать.

Но тут же, спохватившись, прикрыл рисунок фарфоровой пепельницей.

— Что ты хочешь сказать? Как ты мог видеть, чтобы радость шла по улице? — удивился Санду Бугуш.

— Очень просто. Разве речь не о твоем друге из Бухареста, про которого ты нам еще неделю назад все уши прожужжал?

— Да. И что?

— Да. И что? — передразнил Пику Хартулар гулким голосом, усиленным полостью грудной клетки, словно резонатором. — Видали, братцы, каким непонятливым прикинулся! Объясняю, дорогой Санду, Санди, Дидишор!.. И что? А вот что: этот твой друг бухарестского покроя вместе с мадам Бугуш только что повернул на улицу Святых князей. Он и есть та радость, о которой ты хотел нам сообщить. Вместе с другими я видел, как он шел по улице. Следовательно, я видел, как твоя радость шла по улице. Quod erat demonstrandum [23] Что и требовалось доказать (лат.) . .

Санду Бугуш неуверенно хохотнул, хотя не очень понял, в чем прелесть этого силлогизма, явно притянутого за волосы.