Чезар Петреску - Патриархальный город

Однако он поступал, как все слушатели Пику Хартулара. Смеялся каждому суждению, что флегматично изрекал грозный насмешник города, потому что за самым обычным его замечанием Санду чудился скрытый юмор. Но Пику Хартулар остановил его:

— Постой, дорогой Санду, я не кончил. Ты хочешь, конечно, узнать наше мнение? Пожалуйста! От твоих столичных штучек меня смех разбирает… Судя по внешности, он круглый дурак.

Санду Бугуш с несчастным видом затеребил усы:

— Зачем так говорить, Пику? Он чудесный парень! Золото, а не парень!.. Когда ты узнаешь его поближе…

Он обратился к присутствующим, призывая всех послушать:

— Я еще не все вам рассказал. Судите сами. Кое-чего я и сам не знал. Мы ведь так давно потеряли друг друга из виду, я был не в курсе. И только вчера узнал. Представьте себе! Он закадычный друг Теофила Стериу, Юрашку и Стаматяна. Только в их обществе и вращается…

— Вот это да! — признал Тави Диамандеску, радуясь, что есть чему порадоваться.

Даже пескари зашевелились на своих стульях, проявляя признаки интереса и любопытства.

Однако Пику Хартулар не сдавался. И выразил сомнение:

— Может, оно и так! Видно, и в Бухаресте перевелись интересные люди, коли уж и бедному Стериу, и Юрашку со Стаматяном приходится пробавляться такими друзьями, как и нам, за неимением лучшего, — всей этой шушерой… Но в таком случае здесь-то чего ему нужно? Чего ради он променял Стериу, Юрашку и Стаматяна на паршивый провинциальный город?

— А вот теперь позволь сказать мне. Объясняется это, дорогой Пику, совсем просто! — торжествующе и загадочно произнес Санду Бугуш.

— Неужели просто? Совсем-совсем просто? — вкрадчиво подивился Пику Хартулар.

— А почему бы нет?

— На мой взгляд, это и загадочно, и невероятно.

— Нет, все проще простого: он приехал поработать… Отказался от столичной жизни, друзей, телефонных звонков, чаев, обедов, чтобы здесь спокойно поработать. Он журналист. Писатель. Задумал большой труд, и я горжусь, что здесь он благодаря мне. Благодаря мне это произведение прославит наш город. Пока что литературный багаж его невелик — всего два романа, почти завершенные. Последняя правка, и можно сдавать в печать… И собран материал еще романа на три… Вот зачем он приехал, дорогой Пику. Quod erat demonstrandum!

В своем великодушном стремлении подготовить для друга самый благоприятный прием Санду Бугуш врал бескорыстно и вдохновенно, изобретая законченные и готовые к печати романы, о которых Тудор Стоенеску-Стоян и словом не упомянул.

— Как, ты говоришь, его зовут? — коварно переспросил Пику Хартулар, поправляя зеленый галстук и щуря красноватые глазки.

— Тудор Стоенеску-Стоян! — повторил Санду Бугуш с упреком в голосе. — Я вам уже раз сто говорил…

— Стоенеску-Стоян? Что-то не слыхал я про романиста с таким именем. Может, из вас кто-нибудь слышал? Может быть, вы слышали, господин Григоре, знающий все и вся?

— Да ведь я сказал, что он не выпустил еще ничего или совсем мало! — горой встал за друга Санду Бугуш. — Он не спешил. Не та школа… Тонкий стилист, дорогой Пику. Школа Флобера.

— Ладно! Будет тебе! Оставь Флобера в покое, и поговорим о чем-нибудь другом! — властно перебил Григоре Панцыру, видевший по расстроенному лицу Санду Бугуша, как мучителен для него этот разговор. — Ну-ка вы, пескари, городская почта, не знаете ли чего новенького? А если нового ничего нет, тогда что вам за этим столом надо? Ну-ка, выкладывайте, что там в ваших чудо-коробах!

Пику Хартулар не дал пескарям отчитаться. Голосом совсем уж замогильным объяснил:

— Впрочем, вот и сам господин Стоенеску-Флобер! Возвращается в одиночестве, повторяя вслух последнюю фразу предпоследней главы предпредпоследнего романа. Разумеется, нечто а-ля Флобер: «C’était à Mégara, faubourg de Carthage, dans les jardins d’Hamilcar» [24] Начало «Саламбо» Г. Флобера. …

Тудор Стоенеску-Стоян, показавшийся со стороны улицы Святых князей, действительно возвращался один. И было непохоже, чтобы он повторял про себя последнюю фразу предпоследней главы предпоследнего романа.

Он шагал, с сигаретой в углу рта, озорно сдвинув шляпу на одну бровь, — веселый и открытый человек, бродящий по городу без всякой цели.

Так научила его Адина Бугуш.

Исподволь, шаг за шагом, она убедила Тудора Стоенеску-Стояна, что вся его дальнейшая жизнь в этом городе будет зависеть от первой встречи с будущими согражданами. Адина Бугуш первая увидала Санди за столиком. И сочла момент благоприятным для знакомства. За аперитивами все видится в розовом свете и принимается с самой великодушной симпатией. Поэтому она отпустила Тудора одного, а сама отправилась домой на извозчике, по другой улице, держась подальше от наблюдательного поста.

Пику Хартулар через плечо Санду Бугуша во всех подробностях разглядел этот маневр, пока занимал всех разговором и жестикулировал белыми, узкими ручками, отставив коротенький мизинчик, чтобы лучше был виден массивный перстень с крупным камнем цвета кроличьих глаз и его собственных.

Тудор Стоенеску-Стоян остановился перед столом с удачно разыгранным удивлением. Было в этой неловкой радости что-то от того, другого Тудора Стоенеску-Стояна — времен улицы Победы и ресторана на Северном вокзале. Не говоря уже о тактическом приеме, которому научила его Адина Бугуш: удивиться неожиданной встрече с Санду Бугушем, в кругу друзей и мелкой шушеры.

Отметив столь искусное притворство, Пику Хартулар немедленно отнес гостя к разряду людей скрытных и опасных. Он ведь успел заметить, как Адина Бугуш издали указала ему на мужа, как оба они повернули головы, и она, вероятно, назвала ему двух-трех наиболее влиятельных завсегдатаев, рекомендуя быть настороже. И теперь этот человек прикидывается, будто увидал Санду Бугуша совершенно неожиданно!

Представления были долгими. Тудор Стоенеску-Стоян выдержал дотошный осмотр, ощущая себя голым рекрутом перед столом медицинской комиссии. Особенно усердствовали пескари, отметившие мельчайшие подробности его телосложения и туалета; переглянувшись, они договорились провести широкое обсуждение без посторонних лиц. Санду Бугуш подозвал официанта:

— Стул господину Тудору!

— Прошу! Садитесь, господин Тодорицэ! — засуетился Некулай, передавая стул через горб Пику Хартулара и ставя его у столика.

Синьор Альберто, невольник своей укоренившейся страсти, мучился желанием предвосхитить заказ этого посетителя-новичка. Не слишком уверенно, наудачу, он поставил на вермут-сифон — и тут же решил, что поторопился. Посетитель был из категории «кофе с молоком», но час кофе с молоком уже прошел.

— Вермут-сифон для господина Тодорицэ! — истово повторил заказ Некулай.