Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

Бруно зашагал дальше. Бедняга! Нелегкая работа — уследить, чтобы мужчина не лапал женщину, которая сидит у него на коленях с голыми сиськами, а то и с голым всем!

Терри повернулся ко мне.

— Говорите, бар — ваша естественная среда обитания? Любопытно. Бог нас береги от наплыва баролюбов!.. Ладно, садитесь к бару, что с вами поделаешь. Я велю Полу угостить вас стаканчиком.

Мы пожимаем друг другу руки и расходимся. Его слова я принял с каменным лицом. Но они поразили меня в самое сердце.

Особенно подчеркнутое единственное число: «угостить стаканчиком».

Обычно он говорил «сегодня я угощаю» или, в худшем случае, «сегодня запишем на ваш счет», что значило то же самое — никакого моего счета не существовало.

Может, такая строгость от того, что я приперся вечером и могу занимать место более состоятельного клиента?

Нет, не очень убедительное объяснение. Скорее всего Терри меня просек. Не то чтобы я его когда-нибудь сознательно обманывал — просто он наконец врубился, что не такая я шишка. А поить меня без всякой цели — какой смысл?

Вот незадача! Дармовая выпивка была одной из лучших прелестей «Меховой шубки»!

Я заказал Полу-бармену двойную водку с тоником, сел и огляделся.

Поблизости девушка в самой минимальной черной юбчонке заигрывала с посетителем, уперев голое колено в велюр его стула. В подобных местах отчего-то сплошь велюр — что в пабах, что в клубах, что в букмекерских конторах. Я даже забыл, как сидится не на велюре.

Пока я на нее таращился, девица хохотнула шутке посетителя и как бы невзначай погладила его по волосам и что-то сказала, от чего он довольно покраснел. Где еще мужчина услышит от женщины комплимент своим волосам, кроме как в ночном клубе от стриптизерки!

Большая компания за столом одобрительно заулюлюкала — девица протянула обалдую с бесподобными волосами руку, он покорно встал и пошел за ней в отдельный кабинет — досматривать шоу.

— Ваш заказ, мистер Шарки.

Я повернулся на голос Пола у себя за спиной и…

…и тут-то я ее и увидел.

Пока я садился, ждал заказанную водку и глазел по сторонам, грудастая брюнетка закончила свой номер и слиняла со сцены. Верю, мамочка ее любит, а в будущем она обретет мужчину, который будет ее лелеять, и научится в уродливых перчатках обрезать розы в садике при собственном домике. Но на скрижалях истории грудастой брюнетке остаться не суждено, ибо история в моем лице вся впилась глазами в ее преемницу на сцене.

Новая девушка была уже у шеста, когда я ее увидел. Репродуктор что-то вякнул, но что именно, я пропустил мимо ушей, потому что весь превратился в зрение — и не мог насмотреться на явленное мне дивное создание природы. Я был как заключенный, парализованный в луче прожектора при ночной попытке к бегству. А девушка ждала с улыбкой, когда начнется музыка.

«Кайли Миног», — подумал я.

Пошла звуковая дорожка — однозначно из песни Кайли Миног.

Во время интервью с Кайли я величал ее «миниатюрной поп-принцессой». В тот день миниатюрная поп-принцесса промаяла меня три четверти часа — они все опаздывают на встречи с журналистами, считают это как бы своим богоданным правом. И за эти сорок пять минут я, разумеется, успел надраться. Точнее, щедро прибавить к тому, что я выпил перед тем, как идти на интервью.

Да, именно эту песню тогда агрессивно раскручивал ее лейбл. В пресс-релизе басовый «бух-бух-бух» именовали «подземным ритм-гулом». И я, как послушный мальчик, именно это выражение употребил в своей статье. Представитель лейбла так и сказал: «В клубах подобная пульсация басов звучит сказочно». Я и это прилежно вставил в конечный текст — хихикая про себя.

Однако, жадно наблюдая за девушкой, видя, как ее тело, начиная с бедра, движется в такт с музыкой вверх-вниз по шесту под кайли-миножий «бух-бух-бух», я понял, какое дьявольски верное чутье у Кайли.

Казалось, музыка заполняет помещение от стены до стены, перекатывается по клубу из конца в конец, из конца в конец — и присасывает ваш взгляд к танцовщице, а та, закрыв глаза, качается на басовых волнах, попутно раскрывая застежки черного длинного платья.

Какое манящее предвкушение — эта неспешная ритмичная манипуляция с застежками!

Тут до меня дошло, что от избытка чувств мой рот разинут словно у придурка, и я поспешно схлопнул челюсти с громким щелчком — как собака, когда она ловит муху. Слава Богу, за Кайлиным «подземным ритм-гулом» никто этот странный звук не расслышал.

Я хотел было зажечь сигарету, но разве мог я отвлечься хоть на секунду, когда бретельки одна за другой слетели с плеч танщовщицы — и она изящно выскользнула из своего платья. Мгновение-другое оно шелковым кольцом обвивало ее щиколотки, затем девушка отбросила его надменно-уверенным движением ноги.

Мне пришлось заставить себя посмотреть на обнажившееся тело: я боялся — и надеялся! — найти какое-либо несовершенство.

Отныне я знаю: совершенство — бывает!

Моя блондинка идеальна вся.

Под лифчиком угадывалась чудесная грудь, и остальное тело, прикрытое одной ленточкой танги, было прекрасно.

Девушка извивалась, а я, затаив дыхание, следил, как ее рука тянется к застежке лифчика.

Когда он слетел, одобрительные вопли «джентльменов» на секунду заглушили Кайлины басы.

Меня эти выкрики неприятно поразили: при явлении такой груди мужчины должны неметь!

Позволителен разве что тихий вздох восхищения.

Блондинка охватила шест и работала с ним всем телом. В какой-то момент она наклонилась ко мне спиной, нагнулась и провела руками по плотным ягодицам, потом развернулась и прогнула спину, закинув голову и играя со своей грудью.

Ее глаза были по-прежнему закрыты, и казалось, она вся поглощена танцем.

Это позволило мне с близкого расстояния изучить ее лицо. Ее лицо…

В этот момент она открыла глаза, и наши взгляды встретились.

Она улыбнулась — именно мне и мне одному улыбнулась, тут я не сомневался!..

И вдруг музыка иссякла.

Девушка послала всем воздушный поцелуй и легкой поступью убежала со сцены — по ступенькам вниз и за кулису.

Дрожащими руками я закурил «Мальборо», одним глотком выпил водку.

Ведущий что-то сказал, и совсем недалеко от меня появилась свежая пара женских ножек.

Новая девушка готовилась танцевать у шеста.

Я таращился на нее — желая испытать ту же магическую оторопь, то же чувство плененности. Словно испытанная буря чувств не имела никакого отношения к само́й только что упорхнувшей светловолосой танцовщице, а была лишь вульгарной производной каких-то химических процессов в моем организме — наалкоголенном и накокаиненном.

Но не тут-то было.

Моя теория никуда не годилась. Новая девушка, вроде бы тоже безупречная, никаких эмоций во мне не будила.