Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

Мне стоило немалого труда прятать свою работу от Джил — особенно третий, исполинский холст.

Я хотел, чтобы она увидела всё сразу и в завершенном виде.

У последней части триптиха будет возвышаться высоченная пирамида жвачки — я потихоньку изготоваливаю ее из шариков папье-маше.

Эта пирамида — обозначение моего места внутри произведения искусства. Символ моего душевного возрождения.

О, получится великое создание, посвященное другому великому, причем нерукотворному созданию — истинному ангелу!

А дурак Бенстид назвал ангелом прислоненное к дверце такси вонючее существо, пускающее во сне слюни.

И вот сейчас шофер пригнал «ягуар» обратно и затормозил у входа в ее дом. Сидя на церковной ограде, я левой рукой стираю пот со лба. И тут же вспоминаю свое решение не делать этого — мэриголдка грязная и оставляет полосы на лбу. А люди и так обращают на меня внимание.

На другой стороне улицы недавно появились местные мальчики. Они скучились и забавляются с опасной злой собачищей вроде бультерьера. Собака, которая может под настроение сожрать человека целиком. На шее у нее ошейник с металлическими зубьями. Один мальчишка сует ей в морду палку, а когда она впивается в нее зубами, он таскает повисшую на палке собаку из стороны в сторону.

Но когда на улицу вкатывает «ягуар», мальчишки тут же забывают про собаку. Все их внимание теперь направлено на машину. Хотя они боятся подойти ближе. Знают: такие роскошные тачки в их округе только у торговцев наркотиками. А эти — хуже бультерьеров.

Дверь квартиры на первом этаже открывается, и выходит Бенстид. Косится направо-налево, потом осторожно закрывает дверь за собой, чтобы не стукнуть. Оберегает покой своей несчастненькой перепившей накануне… любовницы .

На роже Бенстида гуляет довольная улыбка. Он подтягивает брюки и спускается с крыльца. Всего пять ступенек, но ребятишки успевают узнать в нем знаменитого футболиста, физиономия которого мелькает в телике.

И они наперебой выкрикивают его фамилию, игнорируя собаку, которая яростно теребит палку.

На секунду Бенстид замирает. Его инкогнито каюк. Впрочем, он тут же берет себя в руки, поворачивается в сторону мальчишек, улыбается им и приветливо машет рукой. Они восторженно вопят в ответ.

Думаю, у этого гада мошонку подвело от страха, когда его узнали. Надеюсь.

Бенстид шмыгает к своей машине, садится в нее — и был таков.

Я какое-то время пережидаю, наблюдая за мальчишками, которые вернулись к глупой и опасной игре с собакой.

Когда «ягуар» пропадает из вида, я спрыгиваю с церковной ограды, сую руку в желтой перчатке в карман и иду с самым невинным видом к двери белокурой стервы. Там я достаю пакетик с сухой трофейной жвачкой, открываю клапан почтовой щели и высыпаю на ковер внутри хорошую пригоршню белых шариков.

Затем не спеша удаляюсь.

В вагоне подземки я сверюсь с блокнотом и совершу рабочую пробежку по местам поклонения Эмили — надо не забыть особенно тщательно проверить «Лестер-сквер», где огромный плакат за путями. А после этого я встречусь с этим журналистом — как его? — ага, Грейл Шарки.

Я проверяю почтовый ящик. Два толстых пакета с компакт-дисками на рецензию. Группы, про которые я слыхом не слыхал. И про которые никто никогда не услышит. По крайней мере от меня. Названия групп — типа «Фиаско Тли». Извините, ребята, вы сами про себя всё сказали.

Я сгребаю в один пакет все фиаски-тли, полученные за последние три дня. Это я могу не знать «Фиаско Тли», а продавцу из магазинчика «Музыка без тормозов» вся эта маразмандия наверняка известна.

Я торопливо одеваюсь. Кое-как. Разумно ли надевать сегодня костюм, на рукав которого стошнило бесподобную Хайди Чарлтон? Разумеется, я еще вчера протер рукав мокрой тряпкой — но достаточно ли этого? Особо глупо надевать «клейменый» пиджак, когда на улице лютует лето, — обещают самый жаркий день за последние сколько-то лет. «Ах, мэм, не обращайте внимания на запашок от моего пиджака. У меня произошла неудачная встреча с пармезаном…» Перефразируя великого Моррисси: не оттого ли я пахну блевотиной, что я блевал?

Но почему такое блядство? Этот самый Моррисси как сыр в масле катается в Лос-Анджелесе, а я, чтобы проехаться в подземке, должен покупать срамной подростковый билет и на четвереньках лазить под воротами турникета! И еду я на встречу с козлом, который только время у меня отнимет и как пить дать ничего путного не расскажет. А потом у меня свиданка с Дженни, которую я буду угощать на деньги, которых у меня еще нет. И при этом я даже не побаловал свой нос!.. Терплю, конечно. Хотя как было бы хорошо после пары тягов — веселей бы ехалось и на всё чхалось! И меньше бы думалось о вкрадчивом сообщении на автоответчике, которое я получаю перед самым выходом из дома — именно в момент, когда я покидаю сайт «Меховой шубки». Кликнул «мышью» команду «завершить работу» — и в ту же секунду зазвонил телефон. Сами, наверное, знаете эти глупые совпадения — словно одно действие спровоцировало другое, хотя на самом деле это полный абсурд.

Я трубку не снимаю. Пусть говорят с автоответчиком, а я послушаю.

— Привет, Гриэл, мой миэл! — говорит Купер. В старые добрые времена он любил меня так приветствовать. Так приветствовал он меня и в старые плохеющие времена, когда он героически сражался за сохранение нашей группы, становясь между враждующими сторонами и получая от всех оскорбления и насмешки. Мы с самого начала придумывали ему обидные кликухи. Он пытался платить той же монетой, однако дальше «Гриэл-мой-миэл» заходить не решался. Ему казалось, что он меня дразнит. А мне прозвище нравилось. Я даже иногда сам себе говорил: «Ну, как дела, Гриэл, мой миэл?»

— Что-то я по тебе соскучился, — продолжает голос Купера. — И вот звоню — просто так, потрепаться. Надеялся посидеть с тобой — позавтракать или пообедать вместе. Ну да ладно. Попробую застать тебя позже. До скорого, Гриэл, мой миэл!

Что ж, можно было ожидать худшего. Но действительно ли отсутствие угроз и спокойный тон означают потенциальную отсрочку платежа? Стоит ли предаваться розовым мечтам, мой миэл?

Поэтому я звоню Грэхему, который заведует воскресным приложением солидной газеты. В данный момент только у него может обломиться гонорар, которым я отмажусь от Купера. Я осторожненько спрашиваю Грэхема, нет ли возможности заплатить мне аванс за интервью с Вегас. Он отвечает твердым «нет». «И что, кстати, с материалом? Ты ведь не забыл, что завтра последний срок сдачи интервью?» Я его всячески заверяю, что все будет в порядке.

Так, идея с авансом похоронена.

Несмотря на свои финансовые заморочки, я не могу не вспоминать о Хайди. И не только потому, что с рукава мне в нос потягивает вчерашним содержимым ее желудка.