Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

По дороге к станции подземки я останавливаюсь звякнуть Терри.

Пока идут длинные гудки, я ослабляю галстук — ну и жарища!

Терри, несмотря на зной, предельно холоден. Я, конечно, не ожидал, что он рассыплется в извинениях по поводу вчерашнего фантасмагорического конца еще не начатого интервью. Но все-таки это его танцовщица попортила мне пиджачок и настроение! Я даже втайне надеялся на целую серию дармовых стаканчиков в «Меховой шубке» — во искупление их невольной вины. Но Терри не только не извиняется — он явно спешит закруглить разговор, когда я прошу у него номер телефона Хайди Чарлтон.

— Извините, мистер Шарки. К сожалению, из статьи ничего не выйдет.

— Это почему же? Мне казалось, вы горячо поддержали мою идею…

— Ну да. Только я вчера рассказал о вашей задумке мистеру Би, и он в восторг не пришел. Он решительно против. Вы точно не наступали ему ни на какую мозоль?

Я быстро прикидываю в голове. Рецензия на «Подружку гангстера» вышла сегодня, а мистер Би торпедировал мою задумку вчера вечером. Конечно, он мог ознакомиться с рецензией до ее публикации, но это совершенно фантастическое предположение. В подобное может поверить лишь тот, кто не знает газетный мир, зато верит в мировые заговоры и прочую хренотень. Почему же в таком случае Бенстид так решительно против моей статьи о его клубе?

«Отчего такое сопротивление? Разве мистеру Бенстиду не нужна положительная реклама?» — это я хочу спросить, но не спрашиваю. Нет никакого резона окончательно портить отношения или, дожимая вопрос, выслушивать гадости. В конце концов, вся затея с интервью Хайди — туфта с целью красиво познакомиться с королевой моего сердца, поэтому и заводиться не стоит.

— Что ж, нет так нет, — говорю я вслух. Непруха есть непруха. — Забудем. Но вы мне все равно номерок Хайди дайте — проверю по-джентльменски, все ли с ней в порядке.

— Мне кажется, не стоит. Сделаем так — я ей передам, что вы о ней беспокоились.

— Терри, вы что так упираетесь? Я ведь не Джек-потрошитель, и к женщинам меня можно подпускать без опаски.

— Босс не желает, чтобы вы беседовали с нашими девушками. В особенности с Хайди. Разумеется, всегда добро пожаловать в клуб. Однако никаких интервью с девушками. Я тут ни при чем. Просто передаю приказ верховного командования.

— С какой стати такой неожиданный запрет? — говорю я возмущенно. Мимо меня проходят два парня, которые выгуливают питбуля без намордника. В паре дюймов от моей ноги собака зло косится на меня. Парням, очевидно, нравится пугать прохожих. Но мне плевать, мне не до них.

— Не расстраивайтесь, — говорит Терри. — Ничего личного. Просто он не хочет, чтобы про его клуб писали.

Ага, где вы видели владельца легального стрип-клуба, который избегает рекламы?.. Ладно, разговор с Терри меня больше не интересует. Ну денек! Жизнь бьет ключом, и все по голове. Итак, в итоге у меня нет телефона Хайди. Здорово пролетел! План «А» в помойное ведро. Спокойненько переходим к плану «Б», который состоит в том…

Нет у меня никакого плана «Б».

Я покупаю газету, раскрываю ее и — о, бальзам для души! — вот она, моя рецензия. Сколько ни печатайся, а все равно твое имя на газетной странице волнует.

Затем я сажусь в поезд и добираюсь до «Реклесс рекордс» — самого уважаемого лондонского музыкального сэконда, где продавец хмыкает:

— «Фиаско Тли» — это что такое? С чем его едят?

Тем не менее он берет у меня за пять фунтов диск «Трансглобал Андеграунд», а затем и «Фиаско Тли» со всей компанией — за три фунта (но лишь после того, как я грожусь истребить всю эту музыкальную насекомость на его глазах).

После этого я покупаю на Оксфорд-стрит новый диктофон (плачу чеком).

К диктофону подарок — выносной микрофончик на прищепке.

Он мне на фиг не нужен, но все равно беру.

Я нарочно долго топчусь, разглядывая продавца: у парня миллион веснушек на лице, и немногие пятнышки нормальной кожи кажутся веснушками наоборот.

Оттуда я двигаю на станцию «Ковент-Гарден», где тут же узнаю засранца, который накануне сбил меня на эскалаторе.

Он восседает за столиком кафе в гордом одиночестве — сюрприз! сюрприз! — и щурится на меня против солнца — как кот, который готовится поиграть с мышью. Проклятый бродяжка.

— Что, сегодня без хозяйственной перчатки? — говорю я и, гремя металлом по мостовой, подтягиваю стул ближе к столу. Усевшись, пытаюсь поймать взгляд официантки. Черта с два.

— Оставил дома — в честь встречи с вами, — говорит парнишка, глядя мне прямо в глаза.

Ого, откуда у этого задрыги такая самоуверенность?

В моем представлении любой смотрящий на нас видит прилично одетого и вполне благообразного журналиста, почти красавчика, который сидит за одним столиком с неопрятным тощим малым в каких-то обносках. Единственный плюс этого заморыша — очень отдаленное сходство с Игги Попом. Впрочем, и это достаточно двусмысленный комплимент.

И все-таки, невзирая на очевидное, парнишка ведет себя так, словно он хозяин ситуации.

Ошибаешься, засранчик. Я тут хозяин-король, и я буду править разговором!..

Однако править не получается. Этот малый внушает мне непонятный страх. Я его разом и презираю, и боюсь…

Поэтому я молчу и машу официантке. Но она или меня не видит, или делает вид, что не видит. И я не вполне уверен, что мне стоит сейчас тратить драгоценные пенни на двойное латте-фраппучино или какое у них там сегодня «кофе дня». Одна чашечка этого вмигго-раззорино утроит мои предполагаемые дневные расходы. С другой стороны, Уродец сидит тут, явно ничего не заказав. Сделав заказ, я сразу поднимаю свой авторитет.

Увы, привлечь внимание близорукой официантки — дело безнадежное. Она просто не замечает сладкие улыбки, которые я ей шлю.

Я снимаю пиджак и развешиваю его на спинке стула.

— Мне некогда тут рассиживаться, — говорю я. Мне действительно некогда. Меня ждет Дженни — и в ее сумочке, будем верить, мое спасение. — Поэтому давайте сразу быка за рога. Зачем вы позвонили? Что хотите рассказать? Это как-то связано с тем, что произошло вчера в подземке?

Полностью игнорируя мои вопросы и так, будто я вообще рта не раскрывал, он вдруг спрашивает:

— Что у вас в сумке?

Перед Уродцем на столе лежат блокнот и ручка. Они положены подчеркнуто аккуратно, и левая рука Уродца покоится на блокноте. Указательный палец правой руки вопрошающе нацелен на мою сумку, в которой новенький диктофон. Да, от этого парня у меня определенно мурашки по спине. Жизненный опыт подсказывает, что дело не в нем, а в моем собственном психическом состоянии — я стал слишком восприимчив. Тем не менее, тем не менее… как говаривал Мидж, парнишка так и просит в рыло.