Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

Дженни быстро оглядывается по сторонам. Хотя от меня не отшатывается.

— Ах ты, Господи, — тихонько говорит она, — надо держаться! Надо иметь силу воли…

— Извините, но сами видите — совсем увял. И вот подумал — может, выручите…

— Есть у меня. Конечно, есть.

Ах ты, золотце мое! Будь ты Кейт Мосс — я бы тебя тут же расцеловал!

— Вы моя спасительница. Масенькая понюшечка была бы мне сейчас в самый раз.

— До еды? — спрашивает она. Явно человек бывалый!

Да, кокаин действительно перебивает аппетит — спросите у тощенькой красавицы Кейт Мосс. Но в данном случае это только к лучшему: меньше съем — меньше платить по счету.

— Если не возражаете… А то у меня что-то голова кружится от жары.

Покопавшись в сумочке, Дженни осторожно выуживает из нее бумажный мешочек и — под видом нежного пожатия моей руки — передает его мне. Моя ладошка принимает чудесный пакетик с почтительным трепетом.

Подпись под картинкой, на которой я резвым петушком шагаю в сортир: «Кукаин-реку! Грейл Шарки раскрутил лохушку на халяву».

Туалет — тесная кабинка в чем-то вроде подземного бомбоубежища. И жара там — азиатская. Как тюремная яма в Калькутте — только тут даже потрепаться не с кем. Но ничего, я не гордый. Подпись под картинкой, на которой я в туалетной кабинке: «Дозаправка в полете: халявщик Грейл Шарки вынюхивает больше Дженниного кокаина, чем позволяют законы вежливости. Ничего, тетке урок на будущее — согласен, читатель?»

— Я заказала вам еще кружечку пива.

— Спасибо.

Дженни смотрит на меня и заговорщицки улыбается.

Я тоже выдавливаю улыбку. Но мне тошно, что между нами установилось что-то вроде дружеской доверительности.

Только полирнув кокаиновый кайф второй кружкой пива, я становлюсь добродушней.

— Ну, воспряли? — насмешливо осведомляется Дженни.

— Совсем другое дело, — говорю я. — Спасибо за лекарство.

Я тайком передаю ей заветный мешочек — предварительно удостоверившись, что любопытная карга за соседним столиком смотрит в другую сторону.

— Что будете есть?

— Какой-нибудь простой салатик.

Дженни фыркает. Я отвечаю добродушной улыбкой.

— Ладно, — говорит она. Заветный мешочек всё еще в ее руке. — Послушала я ваше хныканье, и самой взбодриться вдруг захотелось. Как говорится, с кем поведешься… — Тут она встала, взяла из своей сумочки еще меньшую сумочку и добавила уже громче, на публику: — Пойду-ка я губки себе поправлю.

И, многозначительно подмигнув, она удаляется в ресторанную дверь.

Мне хорошо. Алкоголь и кокаин кружатся в упоительном вальсе. Легонько порыгивая, я провожаю глазами Дженнин зад. Задок ничего. Я рисую в воображении, как я к нему пристраиваюсь — конечно, голому. Мне сейчас самое оно по-собачьи — чтобы рожи моей не было видно. Уж очень она малоэротична в данный момент.

Но тут мой взгляд ненароком перебегает на ту сумочку, которая Дженни оставила на столе.

Я делаю глоток холодного пива, стараясь игнорировать дурацкую идею, которая только что — руки в брючки — с невозмутимым видом прошествовала в мою голову. Присела на краешек моего мозжечка, закинула ногу на ногу и с рассеянным видом поглядывает на мои дико извилистые извилины.

— Нам известно, — роняет она, невинно трепеща ресницами, — что Дженни взяла с собой малюсенькую сумочку. И сказала — иду подправить губы. Стало быть, она прихватила с собой косметичку. А здесь, на столе перед нами, осталось всё остальное ее имущество.

Насколько я знаю женщин, они всегда таскают с собой приличную сумму. Мужчины предпочитают кредитные карточки и наличных при себе почти не имеют. Но женщины всегда готовы к тому, что подвернется какая-нибудь мелочь, за которую неловко платить кредиткой. И эта мелочь может подвернуться не раз и не в одном магазине. То есть в сумочке Дженни скорее всего находится маленький клад.

Небрежным жестом я подтягиваю к себе Дженнину сумочку — покашиваясь в сторону ресторанной двери и прикидывая в уме, сколько времени нужно женщине на то, чтобы найти туалет, зайти в кабинку (в женских туалетах часто очередь), развернуть пакетик с порошком, молча выругаться по поводу моего жадного нахальства, нюхнуть, заодно сделать пи-пи, подкрасить губы и проверить, не перекрутилась ли юбка.

Карга за соседним столиком пристально смотрит на меня — поверх очков и поверх романа, который она читает. Демонстративно не обращаю на нее внимания. Я копаюсь в однозначно женской сумочке с таким невозмутимым видом, словно я педик и это самое естественное для меня дело.

Проклятие! Нету кошелька.

Я отодвигаю сумочку от себя. Неужели носит деньги в косметичке?.. Но косметичку ли она с собой взяла? Про губы Дженни ведь просто так сказала, на публику. Похоже, она ушла не с сумочкой, а с бумажником. Где у нее деньги и кредитные карточки. Она явно из тех шикарных особ, которые кокаин сыплют на кредитную карточку, а снюхивают через двадцатку, свернутую трубочкой. Я же по-плебейски сыплю на руку и тяну в нос через билет подземки.

Черт. Как глупо. Как нелепо. Нет мне финансового спасения…

И тут в мой мозг вбегает другая идейка — разряженная как Джонни Роттен в его лучшие секс-пистолские денечки — и кричит: а что ты видел, копаясь в Дженниной сумочке?

Правильно. Кассету.

«Хватай кассету, и ходу! — подсказывает мне Джонни Роттен. — Ибо это и есть твое финансовое спасение!»

Он прав. Во-первых, не платить за ленч. Во-вторых, экономлю драгоценное для меня время. Ведь я помню — шляпа уже летит в сторону пола!

«А как же Дженни?» — лукаво спрашивает Джонни Роттен.

«А что Дженни? Тетка взрослая — сама о себе позаботится».

Я бросаю взгляд на ресторанную дверь. Действовать надо быстро, потому что Дженни уже наверняка на стадии подкраски губ. Я опять решительно беру Дженнину сумочку.

Для карги за соседним столиком это уж слишком.

— Молодой человек! — говорит она мне. — Пристало ли джентльмену так нахально заглядывать в сумочку молодой леди?

— Пристало, пристало, — рычу я в ответ, вслепую шаря рукой в сумочке. — Это моя жена, черт возьми. Что мое — то ее. Точнее, я хотел сказать: что ее — то мое.

— Точно ваша жена? Разумеется, это не мое дело, но…

— Да жена она мне, жена… — рассеянно бормочу я, весь сосредоточенный на двери ресторана. С моего лба в Дженнину сумочку падает большущая капля пота. Наконец я нашариваю кассету.

— Вы уверены? — зудит старушка.

Я поворачиваю лицо в сторону неуемной карги. Она невольно подается назад. Черт, разве мы с Дженни не держались за ручку, когда она тайно передавала мне мешочек с кокаином? С другой стороны, при встрече мы только пощечкались. И глазастая карга это запомнила. Не зря я ненавижу это богемное щечканье!