Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

— Молодой человек, я с вами разговариваю!

Я бы с удовольствием ошпарил ее чем-нибудь типа: «Заткнись, высохшая буржуйская сука!» Но сейчас не время для эскапад. Сую кассету себе в карман, допиваю залпом пиво, вскакиваю и, быстро пролавировав между столиками, смешиваюсь с толпой прохожих. Сердце колотит в ребра, как псих головой в каменную стену.

— Ма-а-аладой человек!

А пошла ты, старая блядь!

Главное — кассета у меня. Я иду прочь — тем шибким шагом, каким мы ходили в школе, где было строго запрещено бегать.

В голубой вышине дрожит желток солнца — вот-вот лопнет и растечется по небу. Жара придавила своим толстым брюхом весь город, который под ней едва дышит. Пройдя десяток шагов по улице, я уже вспотел, будто пробежал марафон. Мозги плавятся — как асфальт, по которому я ступаю. Но ради Эмили я должен идти. Ибо долг мой — защищать ее. Похоже, от всего мира. В том числе и от Джил.

Перед тем как идти к квартире белокурой сучки, я забираюсь на церковную ограду и блаженствую в тени дерева. Если бы не запах собачьей мочи — век бы тут сидел. Но пора.

Жара мне на руку. Все забились в норы, задвинули занавески и врубили кондиционеры или вентиляторы. На улице никого, за вычетом шумной группы мальчишек, которые играют в футбол на пустыре — как ни в чем не бывало носятся на самом солнцепеке.

Из одного открытого окна несутся восторженные крики тележурналиста, который балаболит о теннисном матче с темпераментом хоккейного комментатора.

Домик белокурой стервы замыкает ряд приставленных друг к другу безобразных одноэтажных кирпичных коробок. Дверь с невысоким крыльцом. Справа и слева по окну. Торец глухой. Сзади еще два окна.

У самого дома я еще раз оглядываюсь по сторонам. Ни души. Футболисты довольно далеко, и им решительно не до меня. Для начала осмотра я все равно выбираю задние окна — так надежнее. Одно окно наполовину закрыто жалюзи. Это кухня. Пока я ее рассматриваю, в дверях мелькает женская фигура. Я узнаю хозяйку, хотя на ее лице какая-то белая дрянь — питательная маска, наверное. Затем перебираюсь ко второму, приоткрытому окну — плотную занавеску раскачивает ветер. Медленно придвинувшись к занавеске, я отшатываюсь. Невидимая девушка совсем рядом, в нескольких дюймах. Она, очевидно, на кровати, которая стоит прямо у окна. Кровать поскрипывает, а девушка напевает себе под нос всякую чепуху.

Я снимаю рюкзак и очень осторожно извлекаю из него диктофон. Шуметь мне нельзя. Я и дышать-то стараюсь поменьше.

Быстро оглядываюсь. Никто не наблюдает. У входа не было машины Бенстида. Однако по предыдущей слежке я знаю — неналичие машины у двери отнюдь не гарантирует его отсутствия в квартире. Он хитрый и осмотрительный сукин сын!

Теперь я готов включить диктофон в любой момент. Но в квартире тихо, даже мурлыканье под нос прекратилось. Я жду, переминаясь с ноги на ногу и воровато оглядываясь по сторонам. Рано или поздно соседи меня заметят. И переполошатся.

Тут доносится громкий голос белокурой стервы:

— Привет, Питер!

Сквозь густую занавеску мне ничего в комнате не видно. Но я различаю каждое слово. Она с ним разговаривает — с ним!

Я затаиваю дыхание. Он тут — лежит на кровати буквально в паре футов от меня. Я представляю себе дрыхнущего мистера Бенстида, которого будит любовница — в данный момент белолицая, как гейша. Я придвигаюсь к окну вплотную и напрягаю уши, ловя каждый звук; в вытянутой руке включенный диктофон. Если они будут говорить вполголоса, ничего не запишется. Я уже изучил машинку: наружный шум, при всей своей малости, перекроет разговор внутри квартиры.

Тут я вспоминаю про бесплатное приложение-подарок и извлекаю из рюкзака микрофончик на длинном проводе. Вставляю штырек на конце провода в соответствующую дырочку диктофона и забрасываю микрофончик в комнату — так рыболов забрасывает в реку крючок с наживкой. Только мне приходится действовать совершенно бесшумно, с осторожностью нейрохирурга. В конце концов микрофончик свисает с подоконника в комнату — прикрытый занавеской.

Из квартиры доносится голос только «ангелочка Хайди».

— Послушай, что ты решил насчет камеры?

Что еще за камера? Или я ослышался?

Ее голос теряется на фоне уличного шума. Только кажется, что кругом почти мертвая тишина, но когда надо действительно прислушаться, обнаруживаешь массу мешающих звуков. Я опускаю микрофончик на проводе еще глубже в комнату — в надежде, что он остается скрыт от взгляда изнутри. Я хочу — или нет, я обязан! — услышать каждое слово из этого разговора. Теперь я уже понял, что это телефонный разговор. Всё равно записать его — мой долг.

— Мне плевать, что они думают, — разбираю я еще одну фразу. — Мне важно одно — чтобы этой камеры больше не было в раздевалке!

Я заглядываю в окно, проверяя положение микрофончика. Ветер чуть отодвигает занавеску, и я вижу свою потную напряженную физиономию в зеркале шкафа. Машинально отшатываюсь.

— Если этот долбаный мужик с сиськами не отвяжется от меня, можешь больше не волноваться, что история выйдет наружу. Потому что история тут же прекратится, и нечему будет выходить наружу!

Чтобы микрофончик проник подальше в комнату, я вытягиваю руку с диктофоном к самой занавеске — так, что моя ладонь уже в комнате. Краем глаза я вижу на тротуаре женщину с двумя продуктовыми сумками. Она с интересом щурится на меня. Есть чему удивляться: стоит парень у приоткрытого окна с поднятой как у огородного пугала рукой. Я ей виден только сбоку, и она не сечет, что происходит. Просто — что-то не так. Не давая ей разобраться, я кладу диктофон на подоконник и, повернувшись, приваливаюсь спиной к стене — руки в карманах джинсов. Смотрю куда-то себе под ноги с рассеянно-скучающим видом. Рюкзак лежит у моих ног. Когда любопытная женщина проходит мимо, я нарочно внаглую смотрю ей в глаза. Она отводит взгляд и ускоряет шаг.

Разговор в комнате продолжается, но я не могу разобрать ни слова. Будем надеяться, что диктофон не подведет. Мне позарез нужны доказательства против сволочи Бенстида!

Тут я слышу, как «ангелочек» прощается со своим любовником, и выгребаю микрофончик на себя. Хотел бы я знать, что записалось и насколько хорошо! И хватит ли этого материала, чтобы передать Эмили в качестве улики. Блондинка, похоже, вышла из комнаты. Я перехожу к кухонному окну. В кухне пусто.

Мальчишки гоняют мяч с таким жаром, что я решаюсь обследовать фасад дома. Ага, из окна, что поменьше, доносится пение: «Позволь мне быть твоей мечтой!» Это явно ванная комната. Слышу я и плеск воды.

Из-за угла появляется мужчина с собакой. Я делаю вид, что глазею на играющих мальчишек. Наконец мужчина с собакой исчезает в одной из дверей.