Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

А Купер продолжает добродушнейшим тоном:

— Спорим, у тебя в квартире есть компьютер. А это уже деньги.

— Да, компьютер — вещь не дешевая, — говорю я, гоня дрожь из голоса. — Но, Крейг, будь человеком — мне компьютер вот как нужен. Это моё орудие производства. Дай мне время до Завтра — и я тебе на этом самом компьютере сбацаю то, за что я получу живые деньги. Ну и потом — всего-то тысяча. Чего уж так наседать…

Возможно, Купер ждет чего-то типа «пощади ради старой дружбы», но я благоразумно не упоминаю «старую дружбу», потому что это палка о двух концах. За то, как я с ним «дружил» в старые добрые времена, я заслуживаю хороших пиздюлей… которые тут же и получаю.

На этот раз Купер бьет по уже наличному синяку. Больно зверски. Схватившись за лицо, я с мольбой таращусь на своего палача.

— Ладно, уговорил. Последний срок — завтра в полдень. Чтоб завтра в двенадцать был дома и с деньгами. Иначе будем кухарничать — приготовим тебя в собственном соку. Понял, Гриэл, мой миэл?

И тут с его лица спадает всё добродушие. Я вижу хищный оскал лютой ненависти. Ему не деньги нужны. Ему нужен я. В собственном соку. Сейчас он похож на карикатурного сказочного злобного эльфа. Вся ненависть которого обращена на одну персону — на меня. И персоне не до смеха.

— Да, понял, — говорю я тихо-претихо.

— Вот и отлично. А теперь вали из машины. В вашем поганом районе я и секунды лишней оставаться не хочу.

Дома я первым делом себе наливаю — стук зубовный унять. Водка вся вышла, только с незапамятных времен остались две бутылки зеленой жижи — пиаровские дружки Джордж привезли из какого-то экзотического отпуска. Как мы хохотали над их подарком, который так и остался нераспитым, несмотря на все наши убийственные похмельные кризисы! Ну и кто смеется последним? Я. Размазывая слезы по лицу.

Я бы с бо́льшим удовольствием высосал стаканчик болиголова или политуры. Но в доме нет ни болиголова, ни политуры.

И приходится пить вот это — зеленое. Дабы унять дрожь в пальцах. А то ведь мимо клавиш попадать буду! После первого глотка не могу откашляться. Но алкоголь тут же начинает свое живительное действие. Поэтому я решаюсь на второй и третий глотки.

После шестого я с ужасом понимаю, что перебрал. Крепко перебрал. Это просто настойка динамита на порохе. Я прямиком на кухню — делать чернющий кофе. Пока чайник закипает, я плещу себе в лицо холодной водой. Немного отойдя, запускаю «Мак». Машинально едва не захожу на сайт «Меховой шубки», но вовремя одергиваю себя — не время, дружок! Если Бог даст и всё сложится хорошо, я сегодня ночью лично прошвырнусь в клуб.

Я открываю новый файл и пишу заголовок:

Вегас

Срам какой. Ну-ка, попробуем юморнуть:

Жми на газ, Вегас!

Совсем позорно. Ладно, вернусь к названию потом. Итак:

Вегас

Я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться.

Через несколько секунд я вздрагиваю и рывком выпрямляюсь в кресле. Да я никак задремал! Это плохо. Это совсем даже не хорошо.

Тут до меня доходит, что в квартире как-то странно темно.

И мой «Мак» в режиме хранения экрана — на нем танцует маленькая стриптизерка на черном фоне.

С недобрым чувством я активирую экран. На нем не название статьи над пустотой, а тридцать вторая страница статьи, которая состоит из бессмысленного набора знаков. Я заснул с рукой на клавиатуре.

В нижнем правом углу доверительно светится время: 20:30.

Я тупо таращусь на «статью», пока не вижу на экране собственное отражение — ну и рожа… Экран гаснет, и на него выбегает мини-танцовщица.

— Опять я облажался, — говорю я ей. Она поворачивается и наклоняется, отклячив голый задок. Игриво кладет на него ладошки, потом выпрямляется, поворачивается ко мне — и с воздушным поцелуем убегает в темноту. Я знаю — через секунду-другую она появится вновь.

— Как же я облажался… — говорю я ей в спину и обхватываю свою похмельную голову.

Чтобы не сдохнуть на месте, я в самом дальнем и наитемнейшем углу сознания имею неумирающего дурачка, который свято верит, что все мои горе-страдания к чему-то ведут, в них есть смысл .

Всё моё лютое распиздяйство, все мои злоключения и вся комедия моего нынешнего существования есть путь в светлое будущее, где мне воздастся за мыканья и унижения.

И это случится не в каком-то раю, а прямо тут… когда-нибудь.

Или это когда-нибудь случится, или разум — злой отчим телу.

Любая полоса — даже самая черная — должна когда-то кончиться.

Полосу потому и называют полосой, что она где-то кончается.

Исстрадайся сегодня — чтобы избалдеться завтра.

Я стону, почти рычу:

— Идиот долбаный!

Стало быть, не уложился я в срок. Уж ты прости, Грэхем.

Может, звякнуть ему и оставить покаянное сообщение на автоответчик? Нет, это ничего не поправит. Лучше ночью накатаю интервью и пошлю его Грэхему с утра пораньше. Откроет он свой электронный почтовый ящик, а там — мое интервью с Вегас. Ну и простит меня на радостях.

А пока что махну в «Меховую шубку».

Там покой и избавление. Там Хайди, которая нужна мне сегодня еще нужней обычного — как глоток воды в пустыне одногорбому верблюду со ссохшимся горбом…

— Эй там, внутри! Девушка! Девушка?

Крышка моей почтовой щели нетерпеливо позвякивает.

Я прокрадываюсь на цыпочках в прихожую. Крышка почтовой щели опять гремит.

— Я слышал ваши крики, милочка! Отзовитесь, пожалуйста!

Голос вполне приятный. Похож на солидный и умиротворяющий голос Терри. Но я молчу. У меня словно речь отнялась. Я открываю рот, но из него ничего не выходит. Чтобы не упасть, я опираюсь рукой о стену. И стена, похоже, качается. Это во мне землетрясение или снаружи?

— Вам не обязательно открывать дверь. Я просто хочу убедиться, что с вами всё в порядке. Милочка, успокойтесь, он ушел. Придурок убежал. Мой Бернар его прогнал… Хорошая собачка, хорошая! Убийчик ты мой славненький! Досталось твоим бокам!..

Я собираю силу воли в кулак и выдавливаю из себя громкое:

— Да, я тут.

— Что ж вы столько молчали-то? Меня едва инфаркт не хватил! Ну да ладно. Значит, вы в порядке?

— Да, большое спасибо. А вы уверены, что он ушел?

— Клянусь. Его нигде не видно. Бежал отсюда как ошпаренный. Штука в том, что мой Бернар — хорошая собачка, хорошая! — его крепко помял… или, говоря прямо, покусал. Так что парнишка — придурок этот — удрал в печальном состоянии…

— Да? Ну и поделом!

Я стою в прихожей, сжимая самый большой из своих кухонных ножей, а чувствую себя так, словно я проснулась на сцене и должна играть чужую роль.

— Поэтому, милочка, мне не очень хочется, чтобы этот кретин притянул меня к суду за нанесение телесных увечий — с него станет! Я лучше… Вы ведь уже позвонили в полицию, да?