Арне Гарборг - Мир

Всё должно было идти к тому, чтобы «отрешиться от себя». «Распять плоть со страстями и похотями» [42] Ср. К Галатам 5:24: «Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями». . Остерегаться «обжорства и пьянства». Отвергать всё, что относится к «соблазну, похоти и распущенной жизни». Никогда не вкушать жирной или обильной пищи, и не возбуждать аппетит изобилием блюд, равно как и искусно приготовленным кушаньем. Червивый мешок, гнездилище греха, кое мы называем плотью, вполне обойдётся самым скудным и безвкусным из того, что нам даровал Господь. Здоровье и силу Он даёт нам во время молитвы; и мы не станем здоровее оттого, что будем объедаться, как свиньи. Горячая пища на стол должна подаваться раз в день, и ни разу — по воскресеньям: в этот день мы Должны отдыхать, в том числе и от стряпни.

И так мы должны довольствоваться тем, что нам ниспослано Богом. Того, что растёт на нашей земле, нам хватит, даже более того. Никогда не услаждать себя заморскими лакомствами. Особенно следует воздерживаться от кофе, к которому народ так пристрастился в последнее время. Если б Господь желал, чтобы мы пили кофе, — Он позволил бы кофейному дереву расти здесь, на севере.

Так же нам надлежит поступать с одеждой и платьем. Покупные наряды — это всё суета и внешний блеск. Так же неразумно украшать ткани или вещи цветастыми узорами; тем двум цветам, что дал Господь, мы вполне можем радоваться, и нам не следует вмешиваться в Его замыслы. Не хотим ходить в белом — можно держать чёрных овец и прясть пряжу из их шерсти. Или же носить одежды из кожи, созданные Богом именно для нас.

В доме должны царить порядок и благонравие; Господь даровал нам Слово, Он не терпит пустой болтовни. И Он не любит, когда принимают пищу когда попало; дети должны есть только в установленное время, вместе со всеми. Им также надлежит благоговеть пред дарами Господними. Воистину Энок хотел сказать, как Иисус Навин: «Я и мой дом будем служить Господу!» [43] Иисус Навин 24:15.

Анна перестала спорить с мужем. Всё равно никакого проку; его нынешнее помрачение наверняка пройдёт само собой. Она даже не пыталась что-то делать против его воли, даже тайком: у кого есть голова на плечах, тот не станет тягаться с безумцем. Хорошо ещё, что он не запирал от неё комнаты и не отнимал ключей…

Сказал бы ей кто-нибудь об этом тогда, когда она, молодая девушка, переехала на хутор Хове! О да, да; тягот в этом мире на всех хватит. Только бы он, Энок, окончательно не сошёл с ума!

В доме стояла тишина.

Ханс уволился; Марта тоже хотела съехать, как только будет возможность; обитатели усадьбы ходили понурые и молчали. Но деревянные башмаки Энока стучали и клацали по всему дому то там, то здесь, и его кожаные штаны шуршали и поскрипывали, словно кто-то говорил шёпотом в дальнем углу. Порой казалось, будто он хочет изловить кого-то с поличным; никто не знал, откуда он может появиться.

За окном норд-вест тянул свою унылую песню, гудел в углах дома и свистел в оконных рамах. Воздух был серым от падающего снега, и земля лежала, замёрзшая, скованная и помертвевшая, в чёрных пятнах проталин и грязных сугробах.

Люди почти не показывались из домов. Все как будто чего-то боялись. Разные слухи ходили по хуторам об Эноке Хове. Из соседей в его доме не появлялся никто, кроме Пера, что жил к северу; он долго не мог прийти в себя после того, что осенью произошло с Наполеоном. Но вскоре его блажь прошла, и он тоже перестал заезжать к Эноку. Иногда доходило до того, что Анна радовалась любому бродяге или приживальщику, что забредал к ним в усадьбу, пускай даже это были цыгане, — хоть какая-то перемена в доме. Тогда и поболтать было не грех, так что можно было послушать человеческую речь, а не сидеть согнувшись в угнетающей тишине.

Особенно помогала в этом старая приживалка Гури; она в последнее время тоже всякого нахваталась и запросто могла беседовать с Эноком. Гури была тощей, болезненной, одноглазой и хромой, но далеко не глупой; долгими сумерками и скучными вечерами они часто разговаривали с Эноком о крови и пяти ранах Иисуса, или о Сатане и его искушениях; иногда они спорили. Порой их даже приятно было послушать; Гури говорила Эноку вещи, к которым ему следовало прислушаться; особенно то, что он «слишком о многом беспокоится». «Нам достаточно беспокоиться лишь об одном!» — улыбалась Гури-приживалка.

Изредка в доме появлялся кто-нибудь из старых друзей-хаугеанцев [44] Имеются в виду последователи учения Ханса Нильсена Хауге (1771–1824), близкого к пуританству и пиетизму. ; то было особенно приятно. Они были не столь фанатичны, как Энок, и Анна полагала, что он переменится к лучшему, общаясь с ними. Во всяком случае, они для него хорошая компания. Эти люди считали, что Энок слишком неистовствует, особенно в мелочах; Господь не требует от нас такого усердия; ведь это может привести к произволу и фарисейству. Но Энок обходился без их наставлений. Он говорил, что Господь должен править во всём, и он, Энок, сделает всё ради этого: «А что мы познали Его, узнаем из того, что соблюдаем Его заповеди!» [45] 1-е Иоанна 2:3. «Ты — Божий человек, Энок, — вздыхая, отвечали ему, — но ты не должен быть столь упрямым!»

Однажды, в субботу вечером, явился Ларс Нордбраут из Несе. Анна надеялась, что если этот человек возьмётся за Энока, то многое может измениться к лучшему. Ибо Ларс был образованным и умным, к тому же глубоко верующим. С ним тоже было приятно и легко, тем более что Ларс обладал особым даром общения с людьми. Много спорили они с Эноком, порой ожесточённо, особенно о свободе истолкования Евангелия; Ларс утверждал, что Энок превратил Писание в свод законов, а тот не желал его слушать. Но в общем они сошлись. Одно сближало их: вера в Иисуса Христа и распятие. И так как в этом они были едины, то вполне могли расходиться в мелочах; «кто ест, не уничижай того, кто не ест», — говорил апостол Павел [46] К Римлянам 14:3. . Утром в воскресенье Ларс и Энок молились вместе, и Анне это понравилось.

Однако до отъезда Ларса они успели поссориться.

Энок воспротивился тому, чтобы в его доме Ларс собирал народ на проповеди. То, что Ларс свидетельствовал «о ближнем своём, встречаясь с ним по пути», было хорошо; но никто не имел права выступать публично с Божьим словом, кроме предназначенных для этого самим Господом. Бог не терпит беспорядка; каждому Он дал своё призвание, и каждый должен служить Ему в своём деле; Ему не нужны незваные проповедники. «Имеешь ли служение, пребывай в служении» [47] К Римлянам 12:7. , — сказал Павел. Спор был ожесточённым, было сказано немало резких слов.

— Поверь мне, — говорил Энок, — и у меня был соблазн идти к людям и проповедовать; то было неодолимое искушение плоти, ибо добиться этого — большая честь, и награда за это — безмятежные дни (Ларс кашлянул и покраснел). Но сперва я прислушался к Слову Божьему, и там нашёл я чёткое объяснение. «Когда ты сам пытаешься учительствовать, — поведал мне Святой Дух, — то ты пренебрегаешь твоим собственным призванием; но ты совершаешь нечто более ужасное: ты порицаешь Господа. Ты словно говоришь Ему, что Он послал нам слишком мало учителей, либо плохих учителей; что Он не распорядился этим как следует, и ты полагаешь, что нам следует помогать Ему»; и это — духовное высокомерие, Ларс, а сие есть грех.