Максим Макаров - Кадетство.Выбор

И однажды мальчик не выдержал. Положил в школьный рюкзак теплые носки, пару бутербродов, бутылочку с водой и собрался покинуть родной дом в поисках негодяев и сражений. Однако по несчастливому стечению обстоятельств за приготовлениями его застала мать, поэтому побегу не суждено было свершиться.

Вместо этого Илюшу подозвал к себе отец и потребовал, чтобы сын рассказал, что подвигло его на подобный шаг. Мальчик долго стеснялся признаться, но в конце концов принял решение довериться папе. Чуть не плача рассказывал он, сидя на полу возле отцовских коленей, о подвигах, которые очень сильно хотел бы совершить, но уже, видимо, никогда не совершит, потому как, похоже, время их ушло и все сливки сняли еще до его появления на свет. Он опоздал родиться! Рыцари исчезли. Лошадей и гусаров можно увидеть только по телевизору. А злодеи и вовсе перевелись. Вот именно поэтому, не найдя в своем окружении достойных противников, Илюша понял, что не успокоится, пока не найдет их или не убедится, на худой конец, в полном исчезновении тех с лица земли.

Внимательно выслушав сына, капитан Российской армии Синицын, поглаживая Илюшу по голове, тихо утешал его, говоря с ним совсем не как с ребенком. Но об этом Илья, конечно, догадался уже потом, когда этот эпизод его жизни оброс легендами и он сам даже предпочитал и вовсе о нем не вспоминать.

— То, что ты сейчас, Илья, говоришь, мне хорошо знакомо. Когда-то и я сам, примерно так же, сетовал своему отцу на время, в которое родился, и так же, как и ты сейчас, рвался в бой с мистическими врагами, которых и в лицо-то не знал. Я их представлял по книгам, которые вечерами вслух читала мама. И, знаешь, в ответ отец сказал мне то, что теперь я повторю тебе, а потом, скорее всего, и ты своему сыну. К сожалению, сказал он мне тогда, подлецов и негодяев не так-то просто свести со свету. На лошадях или пешие, они окружают нас и сегодня и, наверное, будут окружать, до тех пор, пока в мире существует их противоположность. Иначе как, скажи, узнать, что перед тобой белое, если ты не видишь черного?

Признаться, я ему в тот раз не особенно поверил. Мне речь отца уж больно напыщенной показалась. А потом однажды сам на улицe с одним ярким представителем племени мерзавцев встретился. В общем, Илья, говорить я не мастер, одно добавлю: я после той встречи решил, как отец и дед, офицером стать. Мне подумалось, что так я смогу наибольшее число негодяев в жизни повстречать и побороться с ними в честном бою.

Илюша недоверчиво слушал отца. Ему казалось, что тот специально все это говорит, чтобы мысль о побеге у него из головы выбить. Ну, из дома-то, понятно, он уже больше не убегал. Но по сторонам все же оглядывался — в надежде какого-нибудь негодяя встретить, не дожидаясь, пока ему исполнится столько же лет, сколько отцу.

На девятый день рождения папа подарил Илье книгу Каверина «Два капитана». Роман произвел на мальчика колоссальное впечатление.

Немедленно отождествив себя с Саней Григорьевым, Илья перенял и главный жизненный девиз любимого героя: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Что может быть достойнее, чем цель, которой ты собрался посвятить всю свою жизнь? Была только одна загвоздка — оказалось, что Илье сложно определиться непосредственно с самой целью. Сане Григорьеву куда проще было, почти с завистью думал он.

Один только Ромашов чего стоит, не говоря уже о двоюродном брате капитана Татаринова. А письмо капитана, которое таинственным образом попало к Сане? Эх…

А что у него, у Ильи? За все годы, что он себя помнит, ни одного загадочного или хотя бы вызывающего подозрения письма ему в руки не попадало. Говоря откровенно, до сей поры вообще ни одно письмо не попадало ему в руки…

Вот тогда-то Илья и припомнил рассказ отца. И постепенно стал всё больше склоняться к мысли продолжить династию военных. А поскольку он привык ничего не делать наполовину, Илья начал проглатывать одну за другой книги по истории России, особенно те, где рассказывалось о судьбах русского офицерства. Какие-то эпизоды нравились Илье больше, какие-то меньше. Например, русско-турецкие войны навевали на мальчика смертельную скуку, а кавказские — раздражали, даже бесили, потому что он считал их несправедливыми. Зато о войне 1812 года Илюша знал практически все и был способен всех ее героев назвать поименно.

Илья ни разу не был в Санкт-Петербурге, но мог запросто перечислить фамилии всех тех, чьи портреты висели в Эрмитаже, в Галерее героев Отечественной войны 1812 года. Ночи напролет он просиживал на кухне, читая биографию очередного офицера, отвлекаясь лишь на то, чтобы, не вставая с места, залезть в холодильник и отпить прямо из пакета холодного жирного молока (хотя мама страшно ругалась, когда заставала сына за этим занятием).

И вот какой любопытный вывод сделал Илья однажды: почти все его кумиры начинали с обучения в кадетских корпусах царской России.

Значит, если он хочет пройти их путь, ему необходимо уже сейчас не только теоретически, но и практически готовить себя к военной службе. Итак, решено — дело было далеко за полночь; Илья, как обычно, сидел на кухне один и, оторвав горящий взгляд от книги, смотрел в темноту за окном — он поступит в Суворовское училище. Жаль только, нельзя было осуществить задуманное немедленно… Но, не без труда обуздав мальчишеское нетерпение, Илюша принялся усердно готовиться к поступлению.

Именно в этот период в его жизни появилась Ксюша. Вернее, она всегда была рядом (они учились в одном классе), но потом как-то случайно, как это всегда и бывает, их стали все чаще и чаще видеть вместе после школы и в результате негласно объявили парой в неполные тринадцать лет.

Ксюша оказалась незаменимой слушательницей эмоциональных рассказов обычно такого сдержанного Ильи. Именно ей, и никому другому, довелось впервые услышать то, что до этого момента Синицын произносил лишь про себя.

— Вот увидишь, — сказал он ей однажды, — мой отец — майор, а я буду генералом.

К этому моменту Ксюша уже знала, что Илья решил после девятого класса поступать в Суворовское училище. Но суворовец ассоциировался у нее исключительно с красивой формой, так что девушке и в голову не приходило, что в случае, если ее другу удастся реализовать свои планы, она будет видеть его куда реже, чем привыкла за эти годы. А когда глаза у нее наконец открылись, было уже (лишком поздно: Илья подал документы. И тут всегда восторженно смотревшая в рот Илье тихая Ксюша взбунтовалась.

— Ты меня совсем не любишь! — упрекала она Илью. — Хорошенькое дело — ведь тебя не будет рядом целых три года! Мог бы вообще то и моим мнением поинтересоваться!

Не ожидавший ссоры Илья пытался защищаться:

— Ксюш, я же тебе все время об этом говорил. Ты же видела, как я к поступлению готовлюсь. И потом, — добавил он, — я в увольнение смогу к тебе приходить. В выходные.