Исаак Фридберг - Арена: Пять новелл о человеческих странностях

— Вы думаете, что иметь такую жену, как я — это просто счастье. Но скорее всего так не бывает, и это всё притворство, потому что мне от вас что-то надо, вот я и умасливаю вас как могу. Так? Только честно?

— Примерно…

— Ну вот, гренки уже остыли, давайте подогрею.

Не дожидаясь согласия, она сгребла гренки с тарелки, высыпала их на сковороду и прикрыла крышкой от кастрюли.

— Какой-то ужас, — сказала она. — Да вы просто есть не умеете. Жуёте что попало и как попало. Через два года вы умрёте!

— Ну, может не через два…

— Через три! — решительно сказала она. — Вам себя не жалко?

— Жалко.

Гуля странно произнёс это слово. Сдержанно. С каким-то пристальным вниманием. Затаённое лукавство появилось в его глазах. Незнакомка заметила это и смутилась.

Называть её и дальше незнакомкой, честно говоря, неловко. У Гули было ощущение, что он с ней уже давно знаком, более того — это совершенно естественно, что она его встречает после работы с ужином на столе. Может быть, оттого, что Гуля поймал в себе эту мысль, у него и переменилось выражение глаз, замеченное Наташей.

— Вы не обижаетесь на меня?

— За что? — спросил Гуля.

— За самоуправство. У меня вредный характер. Я всюду чувствую себя как дома…

— А дома — как в гостях?

Она усмехнулась, словно шутка оказалась недалёкой от правды.

— Между прочим, — сказала она, — дома и надо чувствовать себя, как в гостях. Тогда в доме ни о ком не забывают… все чувствуют себя… любимыми и долгожданными…

Грусть коснулась её лица, но тут же исчезла.

— А жевать надо медленно, долго и аккуратно, если не хотите нажить себе язву желудка. Вот так!

Она демонстративно съела один гренок.

— Ну-ка, попробуем?!

И они синхронно зажевали, словно находились на соревнованиях по парному глотанию, что Гуля и не преминул отметить.

— Музыки не хватает, — сказал он. — Фигурное глотание. Новый вид олимпийской программы!

— Ну вот, — огорчённо сказала Наташа. — Вы уже проглотили.

— Нельзя?

— Ну конечно нельзя! — сказала она. — Давайте ещё раз. И попрошу серьёзно. Начали.

Гуля сосредоточился и принялся жевать.

— Я устал, — жалобно сказал Гуля. — Нельзя же так сразу. Надо постепенно осваивать технику. У меня челюсть нетренированная.

— Смеётесь? А вот корова, например, жуёт пищу сорок минут. Отмечено, что у коров никогда не бывает желудочных заболеваний.

— Они просто никогда не едят в столовых! — весело сказал Гуля. И в мгновение ока проглотил оставшиеся гренки.

Она убрала со стола, вымыла посуду — Гуля следил за ней с весёлым интересом.

— Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — сказал Гуля, когда она закончила возиться с посудой. — Теперь — когда путь проложен, вы наверно откроете зловещую тайну: кто вас ко мне подослал и с какой целью?!

— Открою, — невозмутимо сказала Наташа. — Только вопрос очень серьёзный и я не знаю, с чего начать.

— С конца!

— С конца — так с конца! — согласилась Наташа. — Я жду ребёнка, и мне нужен муж.

Она выговорила это совершенно равнодушно, словно речь шла о покупке хлопчатобумажных носков. «Я жду ребёнка, и мне нужен муж». И смолкла.

Тишина повисла в комнате.

— И… за этим вы пришли ко мне? — осторожно поинтересовался Гуля.

— Да, — подтвердила Наташа. — А что?

— Нет, ничего, всё в порядке.

Он замолчал, потом спросил:

— Вы серьёзно?

— Вполне, — сказала Наташа.

— Вы знаете, — вдруг печально сказал Гуля. — Я ужасно невезучий.

— Знаю, — сказала Наташа. — Я ведь утром вам говорила — я всё про вас знаю.

— С утра я опоздал на работу. Потом неудачно пошутил с милиционером и заплатил за это червонец. Потом пришла иностранная делегация, а я в это время примерял джинсы. Потом я помог одной девушке найти её коварного возлюбленного и за это схлопотал по физиономии. С самого утра — одни кошмары. Теперь, значит, вы предлагаете жениться на вас?

— Должно же у вас быть что-то приятное за весь день?!

— Да, конечно. А вы твёрдо уверены, что вам нужен именно я?

— Уверена, — сказала Наташа. — Я прочла о вас в газете. Там было написано, что вы благородный и никогда никому не отказываете. Что вы так побледнели? Вам нехорошо?

— Странно, если б мне было хорошо, — сдержанно сказал Гуля.

— Не переживайте понапрасну. Всё очень просто и понятно.

Она замолчала, словно собираясь с мыслями. Сосредоточилась. На её лице появилось выражение, которого Гуля ещё не знал.

— Я люблю… одного человека. Фамилия его не имеет значения. Хотя… вы его наверняка знаете, его часто показывают по телевидению… Он меня тоже любит. Развестись не может. Жена — истеричка, обещала покончить с собой… А я хочу родить ему ребёнка. Не правда ли, всё очень просто?

— Проще пареной репы, — сказал Гуля. — Хотите родить ребёнка ему, а получать алименты с меня — что же тут сложного?

— Вы сообразительный.

— Инстинкт самосохранения!

— Правда, вы переоцениваете глубину страсти, которую может зародить в женщине ваша зарплата.

— Я просто люблю свою зарплату, — вежливо сказал Гуля.

— Так вот почему вы по вечерам грызёте чёрствый хлеб?!

— К тому же украденный в заводской столовой.

— И что вы собираетесь делать со своими сбережениями?

— Куплю снегоуборочную машину и подарю родному домоуправлению. Тогда меня тоже покажут по телевидению.

— Вы, оказывается, тщеславны?

— До безумия! Именно поэтому стать мужем женщины, близкого друга которой показывают по телевидению — большая честь для меня!

— Вы обиделись… — грустно сказала Наташа.

— Напротив, я счастлив! — бодро сказал Гуля, подошёл к плакату Юрия Никулина, изобразил улыбку на лице. — Разве не похоже?

— Похоже, — сказала Наташа.

— Последние три года я непрерывно думал, чего мне не хватает для полного счастья. Сегодня, наконец, истина открылась мне. Спасибо вам.

Наташа помрачнела, нервно отошла к окну.

— У вас есть сигареты?

— Вам нельзя курить!

— Почему? Ах, да…

Она поёжилась. Спросила:

— Я очень нелепо выгляжу?

— Честно?

— Честно.

— Вы были бы нелепы, если бы я во всё это поверил хотя бы на минуту. По-моему, вы сами на это не рассчитываете.

— Всё, что я сказала — чистая правда. Положение безвыходное. Дело в том, что у меня два больных старика. С очень консервативными взглядами на мораль.

— У меня тоже, — искренне сказал Гуля, — консервативные взгляды на мораль.

— Но у нас здоровое сердце, — тихо сказала Наташа. — А у них больное.

Она сказала «у них больное сердце» так, словно у её родителей было одно сердце на двоих. И эта замечательная оговорка рассказала о её родителях больше, чем двухтомное жизнеописание.

— Они не переживут, — продолжала Наташа шёпотом, если всё это случится. Я и придумала… историю с замужеством. Выйти замуж, через три недели развестись — такое бывает… Формальности будут соблюдены. Жизнь стариков — спасена. Как иногда дёшево стоит жизнь… Если хотите, я дам вам какие угодно обязательства… у нотариуса… что у меня к вам нет никаких претензий…