Галина Демыкина - Была не была

— Ой, мальчики, я книжку потеряла. — Тошка совсем испуганная, даже чуб осел. (На что ей этот чуб?! И так все только на нее и глядят!)

— Где потеряла?

— На карусели. Я зажала под мышкой, потом забыла. Она как выпадет! — И Тошка вдруг засмеялась: — Книжка лежит, я над ней кружусь и спрыгнуть страшно.

— Идите, идите, ребята. Покатались и идите. — Это служебная тетка.

— Я книжку потеряла.

— Какую еще книжку?

— По теории музыки.

— Ничего не знаю. Мне людей пускать.

Тут вышел вперед Алька. Взял Тошку за руку.

— У этой девочки завтра экзамен по музыке. Верно, Тош?

— Послезавтра. Не по музыке, а по теории. И не экзамен…

— Подожди! — И к тетке: — Нам надо найти книжку.

— Ничего не знаю. Мне людей пускать.

— Мы быстро.

— Вас пусти, а вы на коней.

Тошка опять прыснула не ко времени:

— И ускачем!

— Еще смеетесь.

— В чем дело? — кричали из толпы. — Мы спешим! — Нам надо быстрей прокатиться!

— Пусть ребята поищут, ведь экзамены. — Это кто поближе.

А Володя раз-раз и забежал за карусель. Книжка-то близко лежала. Пыльная вся.

— Эй, мальчик, мальчик! — служебная тетка заметила. — Без билета хочешь?

— Пошли, ребята, я нашел! Привет, тетя!

— Ну и молодежь! — загудела толпа.

— Что зря говорить, ребята правы.

— Кто нарушает, всегда прав!..

Ребята вышли из круга.

— Спасибо, Володя.

— На здоровье. Голова не кружится?

— С чего это?

— Я так и знал.

Но Тоня не рассердилась:

— Ты чего подлавливаешь? Ну боюсь, боюсь на качелях. Я же все-таки девочка!

— Зато ты с теткой карусельной храбрая была, — поддразнил Алька. — Я говорю экзамен, она — нет.

— Так ведь зачет…

— Я говорю завтра, она — послезавтра, я…

— А ведь правда, как получилось! — Тошка смеялась. Тошка, она понимает шутки. Тошка на пустяки не обижается. Такая девчонка отличная!

— А ты в лесу, наверно, тоже боялась. Рада-радешенька была, когда нас увидела! — подхватил Володя.

— Я вас, мальчики, давно заметила. Еще когда вы сок пили, — Тоня сказала серьезно.

— А чего же сразу не крикнула?

— …Не знаю даже, — она задумалась. — А вы что ж?

Это был вопрос к Альке. Он ведь не хотел. И Алька не слукавил:

— И я не знаю, Тошка.

Мало ли про что можно болтать, когда пробиваешься сквозь толпу в парке. Но про это, наверное, не надо было. Потому что Тошка покраснела. Вот всегда он, Володя, что-нибудь не к месту. Смеялись и смеялись… «Почему», да «что»!

— Пошли скорей, — стал командовать Алька.

А куда пошли? Но раз Алька говорит, Володя заспешил. Это тоже весело — за руки и змейкой мимо людей. Жаль, на танцплощадку не пустят. Оттуда ветер волнами накатывал музыку:

«О-чи — лю-чи — о-ля-ля!»

Как на птичьем языке!

— Мальчики, давайте мороженого купим! — И Тоня полезла в кармашек за деньгами. Но Володя уже протягивал свой трешник.

— Три по двадцать восемь!

Тошка смутилась: «Да ну что ты!» — но деньги отдать не решилась, и они подошли к скамеечке. Ас нее поднялся длинный парень лет двадцати. Из соседнего, между прочим, двора.

Он поднялся и задержал свои глаза в Алькиных. Алька тоже глядел. Потом оторвался от настырных его глаз, мотнул головой:

— Садитесь, ребята.

А парень ушел.

Не сказать, что очень такой симпатичный тип. И откуда они с Алькой знают друг друга? А может, показалось? Ничего не было? Нет, все-таки было, потому что и Тошка заметила.

— Кто это?

И опять Алька не слукавил. Ведь мог сказать: «Не знаю». А сказал:

— Рядом с нами живет.

— Хороший человек?

Алька усмехнулся:

— Не очень. — И сразу о другом. — Ты подбирать на пианино умеешь?

— Умею. А что?

— Можем ансамбль устроить: рояль, баян…

— И… деревянные ложки! — подхватил Володя.

Всем троим показалось это очень смешным.

Потом Тоня опять Альке:

— А ты на баяне подбирать можешь?

— Я, Тош, все могу. Хочешь, узнаю, как вон того парня зовут?

— Какого?

— Вон того, в рубашке цветочками.

— Ну, узнай.

— Виктор.

— Витя! — крикнула Тошка и спряталась за Володину спину.

Парень сразу оглянулся, пошарил глазами.

— Вот видишь.

— А как это ты? Ну вон ту тетеньку отгадай.

— Теток не могу, отчество путаю.

— А ту девчонку?

— Валя. — Алька сказал громко и девушка обернулась.

— Ты, может, их знаешь?

— Они бы подошли тогда.

— Ну, а правда, правда, как это ты?

— Это, Тош, фокус. Какой же фокусник свою тайну выдаст, верно, Вовка?

Он будто боялся, что Володя заскучает — ведь разговаривали они, а он, Володя, почти все время молчал.

Но ему ни чуточки не было скучно или обидно.

В автобус они едва втиснулись. Им, конечно, сразу довольно сердито напомнили, что они молодежь. Но ребята знали — главное отмолчаться: обе стороны — и обвинение и защита — выскажутся сами. И они пробились к задней стенке, глядели в окно. У Тошки оказалась веточка ивы с желтыми пушинками. Алька и Володя все грозились отъесть их, а Тоня тянула руку вверх, спасала.

— Ну хватит, ну, мальчики.

— Мы голодные.

— Приходите лучше ко мне, я щами угощу.

— Тош, а тебе не влетит? Уже десять.

— Ой, еще как! Я обещала к семи. А вам?

— Мне не влетает.

— А я не знаю. Мама бы волновалась…

— У тебя, Володь, мама просто красавица!

Володя благодарно кивнул Тошке. Какая все-таки девчонка славная!

Хорошо бы приехать, а мама дома. И сказать: «Тошка считает, что ты красавица». — «Кто это — Тошка?» — «Девчонка одна. Очень толковая, между прочим».

— Эй, эй, ребята, наша остановка! — Это крикнул Алька.

С ним вообще не пропадешь.

Дверь Володя открыл своим ключом. Никого. Никакой мамы. И даже папы нет. А жаль. Если бы папа был один, без тети Лиды, Володя и ему рассказал бы, как они с Алькой качались, как дядька ехал на карусели… даже, может, что мама красавица. («А кто сказал?» — спросил бы папа. «Девчонка одна. Ты не знаешь!») Ему прямо не терпелось выплеснуть хоть малую капельку своей радости, своей весны и пробившейся дружбы… И он взял чистую тетрадь в клеточку, начертил на обложке «В. Ч.» — Владимир Черных. А на первой странице написал:

«5 мая. Были с Алькой в Измайлове. Встретили Т. Алька мой друг. Навсегда. В. Ч.».

— Охо-хо, странно все же, ну что может быть общего? Она — девочка, они — мальчики. Удивительно!

А ничего удивительного! Ничего! И почему есть люди, которым что хорошо — удивительно, а что плохо — «так и знали». И как довольны, если получается по-ихнему! Людям плохо, а они довольны. И чудно — жизнь твоя идет, как на арене, все будто для них делаешь, чтоб им не скучать.