Лиза Ангер - Красивая ложь

Законы о хранении оружия в Нью-Йорке отличались чрезвычайной строгостью. Если вы хотели получить разрешение на ношение оружия, вам приходилось соблюсти большое количество формальностей, а вслед за этим следовал долгий период ожидания. Харли Якобсен прошел все легальные этапы этого пути, в результате чего ему было выдано разрешение на хранение девятимиллиметрового «Глока» и небольшого пистолета «Смит и Вессон», который часто встречается у офицеров полиции. С документами у него все было в порядке, но та винтовка, из которой был застрелен Кристиан Луна, была приобретена во Флориде. В этом штате законы не требовали такой жесткой процедуры. Период ожидания на разрешение получения оружия составлял всего три дня. Фактически, во Флориде человек мог приобрести оружие и не зарегистрировать его. Детектив Сальво мог понять, зачем человеку отправляться во Флориду и приобретать там оружие, которое потом будет фигурировать в связи с убийством. Но детективу Сальво было неясно, зачем этот человек стал бы регистрировать его. Сальво запросил документы, которые якобы подписывал Джейк, а потом сравнил стоявшую там подпись с подписью на досье Джейка, когда он оформлял лицензию на право частной сыскной деятельности. Как и следовало ожидать, подписи не совпали.

Сальво сдержал слово. Он продолжал вести расследование об исчезновении детей. Ему довелось пройти тот же путь, что и Джейку. Но Гас Сальво занимался этим делом не так, как Джейк, который преследовал личный интерес. Кроме того, Сальво изначально поставил перед собой довольно узкую задачу: найти убийцу Кристиана Луны и выяснить мотив преступления.

В полиции полагали что Кристиан Луна виновен в гибели Терезы Стоун. Дело о ее убийстве так и не закрыли. Детектив Сальво с удивлением обнаружил, что Тереза была настолько одинока, что некому было настаивать на продолжении расследования. Поскольку ее убийство не было раскрыто, виновный в совершении преступления мог не беспокоиться. Однако то, что Кристиан Луна вернулся в город, утверждая, что он не убивал эту женщину, и свои слова подтвердил в разговоре с девушкой, которую считал своей похищенной дочерью, должно быть, сильно расстроило чьи-то планы. Сальво предположил, что Кристиан Луна своим появлением кому-то перешел дорогу. То, что Джейк выяснил то же самое, переводило и его в разряд мишеней.

Детектив Сальво осмотрелся, замечая повсюду только битое стекло. Тротуар вокруг был изрешечен следами от пуль. «Какого черта здесь происходит?» — подумал он. Я бы все это узнала гораздо раньше, если бы не выключила свой мобильный телефон, когда он начал вибрировать у меня в кармане и на дисплее появился знакомый номер.

Вы едете по шоссе, и из-под огромного восемнадцатиколесного грузовика перед вами выскакивает крошечный камушек, который с неожиданно громким звуком ударяется о лобовое стекло. Тот камушек, который по размеру, возможно, не больше ногтя на вашем мизинце, оставляет на стекле невидимый след. Хотя сначала вы не замечаете его, от него наверняка разойдется широкая паутина. Поверхность треснула и покрылась сетью царапин. И со временем вы все видите сквозь разломы и трещины. Если же вам предстоит выдержать еще один удар, то вы попадете под страшный дождь из битого стекла.

Теперь, когда завеса лжи начала приподниматься, я вдруг стала вспоминать какие-то разрозненные фрагменты из прошлого. Они хлынули на меня потоком, который я не могла остановить. Как часто вы видите что-то, а потом анализируете это? Я верю в то, что когда мы детьми сталкиваемся к какими-то непонятными вещами, мы откладываем их в нашем подсознании. Потом, когда мы приобретаем достаточное количество знаний, мы начинаем заново прокручивать события прошедших лет. Я говорю сейчас о досадных недоразумениях, о двусмысленных высказываниях, о подводных камнях, о том, что может трактоваться по-разному.

Я довольно четко помню один зимний день. Мне было восемь. Я училась в третьем классе, и мы все собрались возле окон, на которых висели жалюзи. Мы наблюдали, как снег с необыкновенной быстротой покрывает всю детскую площадку во дворе. Небо было, словно перед метелью, серо-черным. В нашей школе учились в две смены, а еще туда приходили заниматься дошкольники. Всех дошколят отпускали в полдень, а школьники уходили в три. Для всех не хватало автобусов. Мамам звонили заранее, и они выстраивались на машинах в очередь у входа в школу. Я до сих пор помню ощущение счастья и вины одновременно. Я направлялась в дом, в котором тепло и уютно, где меня ждал камин, бутерброды с сыром, приготовленные в гриле, и горячий шоколад, а другие так и останутся стоять у окон и наблюдать, как мир становится все белее.

Нас собрали у стеклянных дверей. Каждый раз, когда они открывались с порывом холодного ветра, в холл врывались снежинки. У всех детей носы и щеки порозовели от долгого ожидания. Меня забирали одной из последних. Я заметила, как приблизилась знакомая машина, но женщина за рулем показалась мне чужой. У нее было жесткое выражение на сером и уставшем лице, волосы сбились набок, а в глазах застыл гнев. Моя мама всегда была в отличной форме. Я ни разу не видела, чтобы она была небрежно одета. Утром нас всегда провожала женщина в красной шелковой пижаме, с расчесанными волосами, в красивом черном бархатном халате и тапочках такого же цвета. Утром Грейс неизменно была в образе любящей матери, и свою роль она играла безукоризненно.

Женщина, сидевшая за рулем нашего черного «мерседеса», казалась взволнованной, раздраженной и грустной. Она смотрела перед собой с таким выражением, как будто погода доставила ей горькое разочарование. Я помню, что в моей душе все встрепенулось. Я увидела маму без ее привычной маски.

Моя учительница, мисс Анжелика, сказала:

— Вот и тебе пришло время отправляться домой, Ридли. Вон твоя мама.

Я отвернулась от женщины за рулем и покачала головой:

— Это не она. Мисс Анжелика, вы ошиблись.

— Ридли, посмотри внимательно, — произнесла учительница, смущенно улыбаясь мне.

Когда я снова посмотрела на машину, то заметила свою маму, которая энергично махала мне рукой. От неожиданности я вздрогнула и подалась вперед. Когда мама наклонилась и толкнула дверцу машины, я села рядом с ней, уловив знакомый аромат ее духов «L’air du Temps» (бутылочка из матового стекла с красной птичкой на пробке). Мама смахнула снег с моей шапки.

— Ничего себе, сколько снега! — бодро воскликнула она. — Поехали за твоим братом. Затем отправимся домой и выпьем горячего шоколаду.

Я все еще с недоверием взирала на нее.

— Что такое? — обратилась она ко мне с улыбкой, когда заметила, что я не отрываю от нее глаз.