Лиза Ангер - Красивая ложь

К тому времени, как мы оказались на заднем дворе, «понтиак» уже уехал. Джейк поднялся на ноги.

— Позвоните в полицию! — крикнул он испуганной официантке, которую все еще душили рыдания. — Спросите детектива Сальво.

Затем Джейк схватил меня за руку, и мы побежали. Стояло холодное солнечное утро.

Мы забежали в храм на Хикс-стрит. От громкой пальбы у меня заложило уши, а сердце выделывало такие кульбиты, что я с трудом дышала. Я ухватилась за руку Джейка, как утопающий за соломинку.

В храме было тихо. В первом ряду молилась старенькая леди в черном платке. Утренний свет проникал сквозь витражи, и яркие блики порхали по полу, как бабочки. Толстые свечи мигали в нефах. Здесь все дышало покоем и безопасностью. Кто посмел бы напасть на нас в церкви?

Джейк потянул меня в сторону исповедальни. Там была вывешена табличка с текстом, в котором сообщалось, что исповедь начнется в четыре часа после полудня. Я с облегчением вздохнула. Если бы мне пришлось исповедоваться, я бы не знала, с чего начать. Я тяжело опустилась на мягкое сиденье и коснулась Библии в черном кожаном переплете. На моих пальцах остался след от пыли. Джейк смотрел сквозь занавеску.

— Кто хочет нас убить? — с негодованием спросила я.

— Ридли, мы влипли. Кто-то хочет остановить нас, но я рассказал тебе все, что знаю сам, — тихо ответил Джейк.

— Но мне тоже ничего не известно.

Он посмотрел на меня, а затем вновь продолжил свое наблюдение. Я заметила в его руках зловеще поблескивающий полуавтоматический пистолет. До этого мне никогда не приходилось видеть оружие. Мне стало дурно.

— Что ты собираешься делать? — глупо спросила я.

— Защищаться, если потребуется.

Интересно, после стрельбы в церкви человек неминуемо окажется в аду, или же Господь сделает скидку на чрезвычайные обстоятельства? Я прислонилась к деревянной перегородке и только теперь поняла, насколько я устала.

— Но мне ничего неизвестно, — шепотом повторила я.

Я подумала о всех тех великолепных светских вечерах, обедах и балах, которые устраивал фонд Макса. На них присутствовала вся элита Нью-Йорка, имеющая отношение к миру телевидения, бизнеса и медицины. Я подумала и о том, сколько же денег собирал Макс во время таких мероприятий. Я размышляла о людях, которым эти деньги предназначались. Макс был одержим желанием помочь обездоленным детям и женщинам. Ни он, ни его мать не могли рассчитывать на такую помощь, поэтому он вырос в атмосфере ненависти и стал заложником собственной боли. Макс и мой отец всегда сокрушенно отзывались о несовершенствах государственной системы, обязанной защищать права женщин и детей. Правила связывали руки врачам, которые могли бы оказать помощь ребенку, находившемуся в опасности. Я много раз слышала, как разгоряченно проходили их споры, и всегда удивлялась тому, что у них при этом такие гневные и расстроенные голоса.

Что бы произошло, если бы Макс и мой отец получили свободу действий? Что, если проект «Спасение» — это только одна сторона медали? Что, если существовали подводные течения, скрытые от глаз общественности? Очевидно, упомянутая элита не спешила продемонстрировать эту сторону своей деятельности. Эти мысли, словно яд, отравляли мое сознание.

— Ты не имеешь никакого представления о том, как эти дети были похищены, кто и зачем это сделал? — шепотом произнесла я.

— Я этого не говорил.

Джейк отошел от занавески и присел на скамейку рядом со мной. Он засунул пистолет за пояс, утер пот со лба и обнял меня.

— Останемся здесь на некоторое время.

— А что потом?

— Мы подождем, пока не стемнеет. Я не знаю, что делать дальше. Я наперед не загадываю.

Я только сейчас заметила, как он устал.

— Что ты собираешься предпринять, Джейк? — ласково прошептала я ему на ухо, ощущая запах его кожи.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хотела спросить, что ты собираешься делать, когда узнаешь ответы на все свои вопросы, когда выяснишь, что произошло с нами?

Он посмотрел на меня с недоумением, а потом покачал головой, словно эта мысль не приходила ему в голову. Мы все иногда ощущаем себя потерянными, разве нет? Мы склонны гоняться за призраками, потому что именно это занятие кажется нам чрезвычайно важным.

— Я хочу узнать, кто я, — ответил Джейк.

— Но ведь ты уже знаешь.

— Я должен понять, что со мной произошло. Другие дети оказались в чужих семьях. Почему я попал в интернат? Разве тебе не хочется узнать свою историю, Ридли? Разве тебе плевать на правду?

Мы говорили шепотом. Он задал мне хороший вопрос. Правда всегда считается высшей ценностью, чем-то, ради чего принято жертвовать самым дорогим. Все без устали твердят о том, как правда освобождает, как трудно услышать горькую правду. Я подозревала, что красивая ложь, окружавшая меня, была ложью во спасение, однако к этому моменту я уже убедилась: высшие силы не терпят пустоты, а ложь сродни пустоте. Я оказалась в капкане, как затравленная лиса. И для того чтобы выбраться живой, я должна была пожертвовать частью себя. Как много уже потеряно! Я снова заплакала. Я даже не заметила, что слезы катятся у меня по щекам, пока Джейк не потянулся ко мне и не вытер мне щеку.

— Мне так жаль, Ридли. Как мне жаль, что тебе пришлось пережить все это. — Его дыхание обжигало меня. Он нежно поцеловал меня, и я ощутила, как по спине у меня пробежали мурашки.

— Я так виноват перед тобой. Я мог остановить твои поиски в самом начале, но я только раздувал пламя. Я отправил тебя на встречу с Кристианом Луной. С моей стороны это было верхом эгоизма…

— Но ты не хотел быть один.

Джейк кивнул. Я его понимала. Я вспомнила, как тоскливо и одиноко мне было в том отельном номере. Я не знала ни кто я, ни как меня зовут Джейк прожил с таким ощущением всю свою жизнь. И вот в прошлом году, когда он рассчитывал получить ответы на свои вопросы, его единственный друг умер. Джейк пережил страшное потрясение. Желание разделить с кем-нибудь свою боль стало невыносимым. Разве это не свойственно нам всем — искать родственную душу? Мы можем обмануть себя, сказав, что мы ищем любовь, деньги, воплощение своей мечты, но на самом деле мы хотим встретить свою вторую половинку. Человека, с которым мы готовы разделить свои заботы, свое счастье, свои страхи, зная, что мы можем рассчитывать на понимание и заботу.

— Мне так жаль, — снова сказал Джейк, привлекая меня к себе.

Я обняла его и крепко прижала к себе. Я не могла им надышаться.

— Все хорошо. Теперь я понимаю твое настроение.

— Да?

— Пароль «Неизвестный».

Он посмотрел на меня с такой благодарностью, что я расплакалась. Джейк прильнул к моим губам, и я ощутила соленый вкус собственных слез.

Пока мы прятались в церкви, детектив Сальво прибыл на место, которое подверглось обстрелу. Позже мне удастся разузнать, что посреди стеклянного конфетти на полу он задал вопросы официантке, пережившей сильнейшее нервное потрясение, и она описала ему двух людей, которые сбежали после стрельбы. Детектив недоуменно покачал головой, так как этот эпизод еще больше запутывал общую картину. То, что началось как спонтанная стрельба в неспокойном районе, приобретало масштабы громкого дела, о чем детектив и подозревать не мог, когда за него взялся.