Майкл Гибни - Су-шеф. 24 часа за плитой

Когда же он, полупустой, наконец появляется, в нем оказывается предостаточно мест. Лучшие из них обычно расположены в конце вагона, прямо рядом с соединяющими проходами. Но в этот раз там кто-то разлил подозрительную жидкость, и твои кроссовки прилипают к полу. Занимаешь место в середине, откуда кажется, что длинные окна по обеим сторонам вагона работают, словно тонированные зеркала на машине. Спустя мгновение со стуком закрываются двери. Поезд приходит в движение и отползает от станции. Въехав в темный туннель, ты начинаешь изучать свое зловещее отражение в мутном стекле напротив. Впервые за день, не считая самого утра, ты взглянул на свое лицо, которое выглядит удручающим. Длительные рабочие часы отпечатали на нем маску полного изнеможения – мертвенно-бледная кожа и темные мешки под глазами. Ты выглядишь так, словно просидел две недели в абсолютно темной комнате, изучая микропленки.

«Мне бы стоило подзагореть», – приходит тебе в голову.

Но теперь остается только надеть наушники-капельки и откинуться на спинку сиденья.

Это помогло не провалиться в сон за те долгие полчаса, пока ты добирался до своей остановки. Странно, но, очутившись на поверхности, ты вдруг принимаешь решение захватить по дороге литровую банку пива и немного передохнуть, сидя у себя на крыльце с сигаретой.

Даже несмотря на то что это решение отрицает всякую логику, так как через пять часов тебе надо обратно на работу, принимается оно с легкостью. Наверное, по причине того, что жизнь, поглощенная работой – по кругу утро, работа, дом, ночь, – невероятно утомляет. Во имя спасения душевного равновесия крайне необходимо свободное время, чтобы побыть наедине с собой, отдохнуть и разобраться в событиях прошедшего дня. Когда совсем не видишь света солнца, тебя удостаивает им луна.

Звякнув колокольчиком, открываешь дверь в круглосуточный магазинчик на углу своей улицы. По ночам здесь всегда работает Освальд, круглолицый мужчина с противоречивым характером. За эти много лет вы хорошо сдружились, ведь видитесь почти каждую ночь. А вот его утреннего сменщика ты даже не узнал бы на улице.

– Оз, как дела, приятель, – приветствуешь его, ставя возле кассы бутыль светлого пива.

– Так же, как всегда, сам знаешь, – отзывается тот.

– Легкий Camel, – добавляешь ты, указывая на сигареты у него за спиной.

Он достает пачку и упаковку спичек.

– Это все? – удивляется Освальд. – Ни бутерброда, ни мороженого?

– Не-е, думаю, не сегодня, – поясняешь ему ты. – Слушай, у меня наличных при себе нет. Ничего, если я картой оплачу? Это нормально?

– Ах, ничего страшного, – уверяет он, убирая округлую бутыль в крафтовый бумажный мешок. – Можешь завтра занести.

– Вот поэтому я тебя, Оззи, и люблю.

– Погоди, – просит Освальд, – услуга за услугу. Я все жду, когда ты мне чего-нибудь вкусненького из остатков принесешь.

– Я что-нибудь обязательно придумаю, – обещаешь ему ты.

Схватив пакет с тарой, направляешься в сторону дома.

Твое крыльцо, в меру крутое и крепкое, служит местом уединения – полуночный алтарь, приподнятый на несколько метров над землей, откуда с тем особенно приятным чувством близости домашнего очага ты можешь наблюдать за умиротворенной, засаженной деревьями улицей. От яркого света уличных фонарей ее заслоняет, отбрасывая гигантскую тень, внушительный обледенелый вяз, и при этом стоит безмятежная тишина, ведь все давно уже спят. Отсутствие света пугает гораздо меньше, чем присутствие шума, поэтому ночью крыльцо кажется восхитительным. Много ночей ты здесь провел, наслаждаясь окончанием тяжелого дня, когда безмолвное одиночество нарушается лишь редким мяуканьем бездомных кошек, что украдкой прочесывают занесенный снегом район в поисках пищи.

Сидя на своем долгожданном крыльце, созерцаешь подернутое дымкой небо над городом. Над этим городом всегда проплывает туман, когда даже в самую ясную ночь видно не более маленькой группки звезд. Какие-то из них мерцают, но ни одна не падает. Но тем не менее глаза прикованы к ним.

Ты сидишь и думаешь о Вере. О том, что значит быть рядом с ней. О том, как здорово держать друг друга в объятиях. Тебя действительно расстроил тот факт, что вы так и не встретились сегодня ночью. Проводить ночи порознь тебя не прельщает, к тому же – тоскливо. Особенно в том случае, когда по твоей вине рушатся планы.

Но, может быть, это не так уж и плохо: растянуться на кровати, хорошенько выспаться и встретиться с ней на следующий день.

Правда, сегодня выспаться уже не удастся. А если так, ты все равно с удовольствием променял бы здоровый сон на одну лишь встречу с ней. Всякий раз, когда оказываешься рядом с ней в постели, словно огромный груз падает с души.

Это слегка даже смахивает на одержимость. Не странно ли, что тебя тянет увидеться с ней каждый день?

Быть может, от того прекрасного чувства, которое возникает, когда держишь ее за руку или ощущаешь запах ее волос. А вот времени, свободного от работы, так мало, что тебе крайне необходимо проводить его наилучшим образом – с ней.

Ну а что можешь предложить ей взамен? Пару минут перед началом смены? Поцелуй в щечку перед сном?

Ты потягиваешь свое пиво и покуриваешь сигаретку, приглядываясь к красноватому отблеску луны, мечтая подарить ей все это еле освещенное небесное пространство.

Как только мысли о Вере мрачнеют, часто именно в эти часы, их отодвигают на задний план мысли о работе. Невозможно после трудной смены не задумываться о проделанном, взвешивая свои огрехи и достижения. Воспоминания всплывают у тебя в голове наподобие фотоснимков, раскладываемых на столе: этот момент, затем следующий, вот Раффи тошнит, а вот объявились Times . Образованный ими коллаж рисует полную картину вечера, помогая верно его оценить.

Был ли это стопроцентный успех?

Вероятно, что нет. Непредвиденное обстоятельство, говоря о Раффи, действительно было. Да и кто знает, что действительно подумали клиенты из редакции Times ? Ты абсолютно уверен в качестве пищи, которую готовишь, но стоит ей покинуть кухню, она начинает жить своей жизнью. Посетители умудряются порой увидеть в ней то, чего ты сам не ожидал.

Тогда был ли это полный провал?

И снова нет. В конце концов, мы смогли обслужить три сотни человек. VIP-гости из Times должны были бы заметить ажиотаж. Не принимая во внимание утку, на которую ушло столь много времени из-за выходки Девон, и камбалу, которую вернули по вине Раффи, было похоже, что всех все устраивает. Мы действительно потрудились на славу этим вечером.

Но иногда это было непросто, даже беспощадно и чересчур жестко. Как там говорил Пит? Гни спину в угоду животу?

Быть может, есть в словах его отца доля истины.