Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

— Сейчас, друзья, вы увидите моего великана!

Зрители затаили дыхание. Шейх-Саид снова наклонился над сундуком и заиграл на флейте, медленно и плавно раскачиваясь всем телом. Это была какая-то особенная музыка: звуки ее то нарастали, то утихали, то, казалось, замирали совсем.

Старик продолжал играть, склоняясь все ниже и ниже. Лицо его было сурово и выражало глубокую сосредоточенность. Наконец из сундука показалась голова огромной змеи. Как бы приветствуя собравшихся, она качнулась сначала в одну, потом в другую сторону. Шейх-Саид все играл. Звуки флейты звучали резче и призывнее. Повинуясь знакомому ритму, удав перевалился через край сундука, сполз на ковер и, свернувшись тугой спиралью на самом большом круге, тотчас замер.

Заклинатель накрыл удава черным покрывалом с оранжевыми кистями, сунул флейту за пояс, достал маленький колокольчик и начал мелодично позванивать им. Из сундука показалась еще одна змея. Она поползла по ковру и расположилась на желтом круге. На остальных кругах разместились обезьяна, петух и голубь.

Шейх-Саид, внимательно осмотревшись вокруг, обратился к собравшимся:

— Багдадцы! Сыны арабов! Братья мои, мужественные курды! Злые языки распространяют слухи, что я вернулся в страну шаха, земля которой орошена кровью невинных людей, и там погиб. Как видите, это неправда. Я жив, здоров и рад сегодня снова встретиться с вами на этой площади Багдада, чтобы разделить вашу глубокую печаль…

Заметив, с каким напряженным вниманием толпа слушает его речь, Шейх-Саид продолжал:

— Да, друзья, положение Багдада похоже на участь несчастного козла, чувствующего, что мясник готовится спять с него шкуру. — Он умолк на миг и воскликнул: — Так произнесем же наше проклятие ненавистному мяснику!

— Лаанат! Лаанат! Проклятие! — подхватила толпа.

Лицо Шейх-Саида озарялось улыбкой. Он поднял руку.

— А теперь, друзья, прошу вас успокоиться и полюбоваться танцем моей Комэр!

Старик подошел к неподвижно лежавшей на ковре змее.

— Комэр, красавица моя! — ласково сказал он. — Встань, пробудись! Потешь народ своим умением и докажи, что и ты способна на честную трудовую жизнь… Комэр, я жду! — повелительно повторил он.

Змея неохотно зашевелилась. Старик опять достал флейту. Послышались звуки какой-то заунывной мелодии с нарастающим ритмом. В такт ей Комэр стала медленно подниматься: Когда она вытянула свое гибкое тело почти во всю длину, Шейх-Саид резко оборвал музыку и негромко сказал:

— Танцуй, Комэр! На тебя смотрят почетные гости — рабочие, феллахи — дети земли… Танцуй же, красавица.

Он заиграл снова, но теперь это была совсем другая, быстрая, живая танцевальная мелодия. Комэр стала раскачиваться из стороны в сторону: она то низко пригибалась к ковру, то кружилась на одном месте, то поднималась вверх на своем упругом, как пружина, хвосте. Танец ее был настолько удивителен, движения настолько пластичны и красивы, что зрители на миг забыли, что перед ними кобра — одна из самых страшных ядовитых змей. Они теснились к ковру, напирая друг на друга.

Мухтар глядел словно завороженный, по спине пробегали мурашки.

Шейх-Саид, заметив все возрастающее возбуждение зрителей, заговорил:

— Ни одна самая искусная танцовщица не сможет повторить движений моей Комэр. Не гнушаясь труда, я изучил ее нрав и подчинил своей воле. Но укротить змею легче, чем обуздать подобных ей людей. Не думайте, добрые люди, — тонко улыбнулся он, — что их можно смирить, как эту змею. Нет, они куда опаснее моей кобры: чем больше пьют они крови, тем ненасытней становятся и отступают только перед теми, кто их не страшится.

Старик снова поднес флейту к губам. Мелодия изменилась, теперь она звучала жалобно и тихо.

Комэр начала успокаиваться. Движения ее становились медленными, вялыми. Наконец она плавно опустилась на свое место и свернулась в тугой клубок. Шейх-Саид окинул взглядом притихшую толпу.

— Прикрой ее! — устало сказал он Мухтару.

Мальчик подошел к змее и, явно робея, набросил на нее покрывало. Заметив, что покрывало легло криво и не накрыло змею, Шейх-Саид пристально посмотрел на Мухтара.

— Поправь! — кратко сказал он.

Преодолевая страх, Мухтар наклонился над змеей и осторожно потянул покрывало за уголок. Комэр вдруг открыла глаза и пошевелила головой. Руки Мухтара задрожали.

— Ого! Это мне не нравится! — воскликнул Шейх-Саид. — Твой отец не был трусом. Разве ты не унаследовал его бесстрашие?

Мальчик покраснел от смущения и обиды. Его действительно одолевал страх, но он переборол себя, наклонился и нарочито медленными движениями аккуратно расправил покрывало.

— Молодец, сын мой! — произнес Шейх-Саид. — Чтобы победить врага, надо уметь преодолевать страх. Запомни это, мой мальчик. Смелых боятся даже самые свирепые хищники!

От похвалы Мухтар смутился.

А старик уже снова шел по кругу. Он что-то тихо напевал и осторожно оттеснял от ковра не в меру любопытных зрителей. Молодых он шутливо ударял тонкой тростниковой палочкой, и те, смеясь, покорно отступали назад. Прохладный ветерок, неожиданно повеявший с Тигра, коснулся лица Шейх-Саида. Он остановился, поднял голову и радостно воскликнул:

— О небо! Благодарю тебя за благодетельное дуновение! Теперь все, что спит, пробудится, оживет. Недаром этот ветер называется весенним! Без него все мы высохли бы под палящим солнцем, как наша многострадальная земля…

Старик наклонился, поднял горсть горячей земли и поднес ее к своим запекшимся от зноя губам. Люди внимательно следили за каждым его движением и ждали, что он скажет.

— На этой земле рекою льется человеческая кровь! — помолчав, задумчиво продолжал Шейх-Саид. — Одни хотят только хлеба. Другие жаждут обогащения, стремятся захватить все, а мы становимся жертвами их ненасытной жадности. — Он поднял руки к небу и патетически воскликнул: — О великий из великих! Ты сотворил мир, ты создал своих рабов и дал им землю, чтобы они трудились на ней и кормили себя… Ты открыл потоки бурных рек, чтобы люди не орошали посевы своими слезами!.. Но появились насильники, они лишили нас права пользоваться плодами своего труда. Дай нам силы для защиты! Помоги нам, своим рабам, голодным и обездоленным, избавиться от насильников и тунеядцев! Аминь!

— Аллах, услышь голос Саида! Он говорит за нас! — раздался чей-то вздох.

Старик отбросил землю и подошел к самому большому черному кругу на середине ковра.

— Вот здесь лежит моя змея-великан, — сказал он, касаясь тростниковой палочкой черного покрывала. — Она еще молода, длина ее равна всего десяти локтям, а вес не превышает веса двух взрослых баранов. Я владею ею больше тринадцати лет, а срок ее жизни равен целому столетию. Она так сильна, что может вступить в единоборство с тигром и даже со львом. Это змея-хищница. Она питается кровью и мясом, как и двуногие хищники. Но мне удалось изменить ее нрав и приучить к себе. Зовут эту умницу Аждаха… — И, обращаясь к Мухтару, он приказал: — Сними с нее покрывало.