Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Неожиданно Салим спросил:

— Интересно, кто бы мог их спрятать?

Мальчики озадаченно посмотрели друг на друга.

— Не все ли равно, — сказал Ахмед, — не понесем же обратно.

— Да, обратно не понесем, но… — со вздохом произнес Мухтар. — Моя умма говорила, что воровство приносит людям горе, а доброта — счастье…

— Мы не воровали, а нашли, — возразил Салим. — Если бы не мы, так другие их взяли.

— А зачем нам об этом думать? — сказал Ахмед. — Лучше подумаем о тете Ходидже. Она не поверит нам и выбросит всех нас на улицу вместе с гостинцами.

— Вы не бойтесь. Я знаю тетю Ходиджу, — возразил Мухтар, — она не злая, выслушает нас и поверит.

Когда мальчики подошли к дому Ходиджи, Мухтар лукаво подмигнул Ахмеду:

— Ну, готовься!

Но каково же было его удивление, когда на стук вместо Ходиджи у калитки показался Шейх-Саид. Увидев Мухтара, он обрадовался.

— О, наконец-то ты пришел, а я собирался уже уходить, — сказал Шейх-Саид. — Проходите!

Мальчики гуськом вошли во двор. Мухтар незаметно толкнул Ахмеда и показал ему на сардаб, куда следовало отнести продукты. Все сели во дворе у входа в дом Ходиджи.

— Ты меня ждал в караван-сарае? — спросил Мухтара Шейх-Саид.

— Да, абу, я до полудня был там.

— Мы с тобой квиты, я тоже тебя жду давно.

Ходиджа пришла с кальяном и протянула его старику.

— Слава аллаху, — сказала она, увидев Мухтара. — Я боялась, что вы не встретитесь.

Мухтар сидел на корточках и не отрываясь смотрел на муравья, который с трудом тащил соломинку. Соломинка была во много раз больше, чем он сам. Муравей, цепляясь тоненькими ножками за кусочки земли, стремительно продвигался вперед к муравейнику. Временами ему трудно было двигаться, соломинка, задевая за мелкие камешки, вырывалась из острых челюстей, но муравей тут же снова подхватывал свою ношу и продолжал бег.

Маленькая букашка приковала внимание и Шейх-Саида.

— Вот у кого надо учиться трудолюбию! — воскликнул он. — Муравей трудится для всех и заботится обо всех, потому что знает — в муравьином обществе все равны. Да-да, не смейтесь, муравьи очень дружно живут. Они могут воевать даже со львом! — продолжал старик. — Они залезают ему в глаза, в ноздри, под гриву и могут довести царя зверей до бешенства.

Шейх-Саид тянул кальян, вода в резервуаре кальяна бурлила, но дыма не было. Старик поправил угли, табак загорелся. Он несколько раз подул на тлеющие угли и снова начал сосать кончик трубки кальяна.

— Давайте я положу новые угли, — сказала Ходиджа.

— Нет, сестра, вы сидите, это сделает Мухтар, — ответил Шейх-Саид и протянул кальян мальчику: — Ну-ка, сынок.

Мухтар живо вскочил с места и унес кальян.

— Ты знаешь, зачем я хотел видеть тебя? — спросил старик Мухтара, когда тот вернулся. — Ходиджа сказала мне о завещании твоей матери: она просила помочь тебе съездить в Мекку, чтобы исполнить обет твоего отца и у порога дома аллаха остричь косичку. — Шейх-Саид сделал небольшую паузу, и опять забулькала вода в кальяне. — Но дорога в Мекку пока закрыта. Война отрезала туда все пути, да и бедуины ведут себя, как голодные волки. — Старик в раздумье огладил бороду тыльной стороной руки. — Скажу тебе по секрету, мы с тобой не совершили бы большого греха, если бы твою косичку остригли в Багдаде, но раз Фатима просила, то подождем еще немного, и как-нибудь отправлю тебя в дом аллаха. А пока надо найти работу, пусть самую черную. Труд не только дает человеку хлеб, он спасает его от дурных поступков. Ты согласен со мной?

Мухтар утвердительно кивнул головой.

— Ну, я рад этому, — сказал Шейх-Саид и опять потянулся к кальяну.

— Может быть, поставить чай? — спросила Ходиджа.

— Нет, нет, — торопливо ответил Шейх-Саид, — ничего не надо…

— Дядя Саид, я быстро поставлю, а? — живо отозвался Мухтар.

— Садись, мальчик мой, — остановил он Мухтара. — Это очень хорошо, что ты жалеешь свою тетю Ходиджу. Но мне надо уходить, в караван-сарае ждут мои питомцы.

— Да, Мухтар — молодец, и матери он всегда помогал, — отозвалась Ходиджа.

— Иначе он не был бы достоин Хусейна, — сказал Шейх-Саид. — Впрочем, он очень счастливый. У него на щеке есть родинка.

— Нет, абу, не говорите так, — возразил Мухтар. — Я самый несчастливый, говорила моя покойная умма.

Шейх-Саид удивленно поднял брови, посмотрел на мальчика и отставил кальян в сторону.

— Мир — огромное море счастья, сын мой, — начал он тихим голосом. — Каждый на своем челне плавает по нему, и лишь тот придет к его цветущим берегам, кто готов перенести все невзгоды, выдержать натиск его. Только человек не должен терять самообладание и волю. Иначе пойдешь ко дну. Запомни, сын мой, эти слова. — Шейх-Саид поднялся. — Если не найдешь работы, приходи ко мне, может быть, что-нибудь придумаем.

Как только он ушел, Ахмед взглянул на Мухтара и громко рассмеялся.

— Ты чего? — сердито спросил Мухтар.

— Взгляни на тетю Ходиджу.

Повернувшись, Мухтар увидел взволнованное лицо Ходиджи. Глаза ее выражали испуг и губы дрожали, что-то шепча.

— Идите-ка сюда! — позвала она мальчиков.

Ребята переглянулись и, подмигивая друг другу, пошли за нею в сардаб.

— Откуда вы все это взяли? — показывая на банки консервов, спросила Ходиджа.

Мухтар засмеялся:

— Умма, ты не волнуйся, все это нам дал добрый человек.

— Где же нашелся такой человек, который дал вам то, что ни твой отец, ни мать, ни наши прадеды никогда не ели?

Ребята наперебой стали рассказывать обо всем, что случилось.

Ходиджа смущенно смотрела на Мухтара, который никогда не лгал.

— Тетя Ходиджа, говорю истинную правду. Клянусь могилой уммы!

«Неужели и среди инглизов есть люди с добрым сердцем?» — подумала женщина и вслух повторила:

— Инглиз!

— Но он говорил с нами по-арабски, — перебил ее мысли Мухтар.

— На языке пророка? — удивилась Ходиджа и, помолчав немного, со вздохом добавила: — Ну что же, видимо, в этот тяжелый час аллах сам протянул вам руку…

Ребята быстро поставили самовар, открыли консервы, накололи сахар. Вскоре все сидели за угощением, и Ходиджа, глядя на них, подумала: «Не часто вам приходится наедаться досыта».

Неожиданно кто-то постучал в калитку.

— Ладно, сидите… — сказала Ходиджа и вышла во двор. — Кто там?

— Откройте, это я, Набавия, из дома Джавадбека.

— Аллах, аллах мой! — забормотала Ходиджа. — Это служанка бека.

Она открыла калитку, и во двор вошла высокая, худая женщина в цветастой ситцевой чадре.

— Пожалуйста, проходите в комнату, — пригласила ее Ходиджа.

— Нет, нет, я спешу, госпожа наказала мне скорей вернуться. Я пришла за сыном бедняжки Фатимы. Хозяин так сочувствует несчастному сироте! Он велел ему прийти к нам, он хочет с ним поговорить.