Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Ходиджа долго ворочалась в постели, прислушиваясь к разговору мальчиков, и наконец, не вытерпев, сказала:

— Хватит вам, дети мои, завтра надо подниматься чуть свет. Спите, милые, спите!

Мальчики умолкли, но долго еще не могли уснуть.

Едва забрезжил рассвет, ребята проснулись. Но Ходиджа встала раньше их. Она уже успела приготовить чай и сейчас сидела на коврике и тихо молилась за Мухтара.

— Поспали бы еще, — сказала она детям.

— Нет, тетя Ходиджа, пора, — ответил Мухтар.

Мальчики напились чаю, и Мухтар стал собираться в дорогу. В своей дорожной одежде он выглядел очень мужественно: голову его покрывал белый платок, который носят взрослые арабы, а поверх него был дважды обмотан черный крученый шерстяной жгут. Новую рубашку подпоясывал новый пояс.

Ходиджа, провожая мальчика, обняла его и прослезилась:

— Сынок мой, будь счастлив. Поцелуй порог дома аллаха, помолись за мать и за меня: твоя безгрешная молитва скорей дойдет до небес.

— Помолюсь, умма, обязательно помолюсь! — обещал Мухтар, ласково глядя на добрую старушку, а сам подумал с тоской: «Увижу ли я еще тебя, застану ли в живых, когда возвращусь сюда?»

Ходиджа проводила Мухтара и Мехти до ворот и долго глядела им вслед затуманенным слезами взором.

Друзья расстались на полпути к караван-сараю. Мехти боялся опоздать на работу.

В караван-сарае, откуда должны были пускаться в путь караваны паломников, царила суета: погонщики торопливо запрягали верблюдов, паломники громко молились, пели, читали коран, некоторые завтракали или укладывали свои вещи.

Все это радовало и восхищало Мухтара, только одно омрачало настроение: в конце каравана стояла большая группа верблюдов, навьюченных гробами.

Один из паломников объяснил мальчику, что шииты [6] Шииты — мусульманская секта. , исполняя обет, везут тела своих умерших родственников для погребения в Кербелу. В Кербеле покоится внук Мухаммеда Хусейн и другие святые шиитов, и они едут туда из самых отдаленных уголков Ирана, Ирака и Афганистана.

На улице у ворот караван-сарая стоял отряд кавалеристов-сипаев с лошадьми и мулами, на которых были навьючены пулеметы и различное военное снаряжение.

Эмир, увидев мальчика, воскликнул:

— Ого, да тебя и не узнать! Молодец! Мне нравится твой вид. Ты поедешь вон на том осле, — указал он на стоявшее в стороне животное. — Накорми его, напои и готовься в путь.

Мальчик подошел к ослу.

— Ах ты, бедняга длинноухий, — тихонько говорил Мухтар, поглаживая осла по гриве. — Что вздрагиваешь, видно, доставалось тебе от хозяев… Ну, не бойся, я не буду тебя обижать. Мы с тобой заживем хорошо, дружно.

Осел поводил длинными ушами, словно прислушивался к словам своего нового хозяина.

Шел уже пятый час утра, лучи солнца озарили небо Багдада. Эмир сидел на своем коне. Верблюды стояли навьюченные, на шурдуфах и тахте-реванах [7] Шурдуфы — корзины с навесами для защиты от солнца. Тахте-реваны — будки, укрепленные между двумя длинными оглоблями. сидели паломники. Впрочем, тахте-реванов было всего два. Владельцы караванов берут за них в пять-шесть раз дороже, чем за шурдуф, поэтому они доступны только очень состоятельным людям.

Мухтар, сидя на своем осле, с нетерпением ожидал, когда караван наконец тронется в путь.

Тысячи провожающих обступили паломников. Одни просили молиться за них в доме аллаха; иные вручали уезжающим деньги, чтобы те приобрели и зарезали в святых местах жертвенного барана. Из толпы, еле передвигая больные ноги, вышел старик и обратился к эмиру каравана:

— О ходжи, возьмите мои несчастные гроши, поставьте свечку и попросите владыку возвратить мне здоровье!

Эмир охотно принимал деньги и, набожно вздымая очи к небу, обещал:

— Помолюсь, брат мой, помолюсь…

Вдруг военный оркестр заиграл английский гимн. Эмир, натянув поводья своего копя, громко воскликнул:

— Братья мои! Пусть тот, к кому мы идем на поклонение, пошлет нам счастье в пути! Произнесем же имя аллаха!

Все поняли, что караван сейчас тронется, и торжественно прозвучало тысячеголосое восклицание:

— Бисмиллах!

Еще минута — и все пришло в движение. Сотни разукрашенных верблюдов, звеня колокольчиками, зашагали вдоль улицы, сопровождаемые пением паломников, барабанным боем, звуками камышовых и медных дудок.

Впереди ехал эмир на белом коне, держа в руке длинный бамбуковый жезл с треугольным зеленым флажком и серебряным наконечником, изображающим лунный серп. Мухтар на своем осле держался позади вожака каравана.

Процессия, оставляя за собой облако пыли, двигалась по левому берегу Тигра, держа путь на юг, к городу Кербела. Она прошла мимо дома английского губернатора, с балкона которого ее приветствовали высокие чины английской армии.

Последними шли верблюды, груженные гробами. Здесь царило молчание. Из плотно заколоченных и засмоленных гробов все же тянуло запахом разложения, поэтому лица людей, сопровождающих эту часть каравана, были обмотаны белыми платками.

Тысячная толпа оборванных и голодных людей с плачем и стонами следовала за караваном. Люди обступали его со всех сторон, забегали вперед. Худые, иссохшиеся от голода руки тянулись к паломникам, громкие вопли о милостыне оглашали воздух.

Караван вышел за городскую черту. По команде английского офицера конвой стал разгонять голодную толпу, оттесняя ее копьями и осыпая ударами плеток. Постепенно наступила тишина. Мелодично позванивая колокольчиками, караван мерно продвигался вперед, к пустыне. Покачиваясь в такт движениям своего коня, эмир затянул духовную песню.

Время уже близилось к полудню. Солнце палило все жарче и жарче. Животные тяжело дышали, медленно и лениво переступая мохнатыми ногами.

Эмир воспаленными от зноя глазами все чаще поглядывал на небо, боясь пропустить время намаза. Большим шелковым платком он то и дело обтирал струившийся по лицу пот и продолжал петь. Не петь он не мог: надо было поддерживать бодрость и укреплять дух следовавших за ним паломников. Такова его обязанность.

От Багдада до Кербелы можно было проехать по железной дороге, что намного сократило бы и облегчило путь. Но грешно, отправляясь в Мекку, в дом аллаха, сразу же сесть на машину, выдуманную людьми, которые «продали» душу дьяволу. Надо показать аллаху, с какими муками и трудностями его правоверные идут к нему на поклонение. Чем длиннее и тяжелее путь, тем легче очиститься от грехов, тем скорее заслужишь любовь и милость неба.

Шел третий час дня. Мухтар сонно покачивался на своем осле. Его мучила жажда, но он не пил: воды было мало, ее приходилось экономить. Эмир строго наказал беречь воду: поднимется самум, надолго задержит караван, а в пустыне нет ничего, кроме горячего песка и раскаленного воздуха.