Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Весь барак заходил от хохота.

— Что у вас там? — крикнул Мирза, входя в барак. — Вы мне мальчика не обижайте!

— Нет, мунши [18] Мунши — почтительное обращение к образованному человеку (урду) . никто его не обижает, просто он испугался перца… — ответил со смехом Бахтиар и, обняв за плечи смеющегося Мухтара, тихо сказал: — Хороший человек Мирза-саиб! Золотой человек! Он — наш главный советчик. Не будь таких, как Мирза, судовладельцы, купцы, полицейские согнули бы нашего брата в бараний рог. А Мирза с товарищами объединил всех грузчиков в союз. Он и грамоте нас обучает. Он наш лучший друг.

Мухтар внимательно слушал Бахтиара. Как хорошо, что сторож сказал ему о Мирзе-саибе.

Этот задушевный разговор был прерван неожиданным появлением незнакомого мужчины.

— Где мунши Мирза? — спросил взволнованно вошедший.

— Я здесь, Файз, что случилось? — раздался голос Мирзы.

Файз бросился к нему.

— Мунши, арестовали трех членов забастовочного комитета… Видимо, придут за вами… Что делать?

— Прежде всего успокоиться и не устраивать паники, — сказал Мирза и направился к выходу. — Я скоро вернусь.

Грузчики окружили Файза.

— Расскажи толком, что произошло? Когда их забрали? Откуда ты все это узнал?

— Ко мне приходили жены арестованных, — хмуро ответил Файз. Он был недоволен собой: проявить малодушие в такой ответственный момент, и перед кем — перед людьми, чьим вожаком он является, — это не дело. Да, далеко еще ему до Мирзы.

Мирза вернулся через полчаса. Он был сильно озабочен.

— Трое наших арестованы, — подтвердил он. — На сегодня назначена демонстрация. Готовьте факелы и красные флаги. Мы покажем этим белым господам, что такое настоящая забастовка.

Мухтар слушал с волнением. Как интересно — демонстрация, факелы, красные флаги! Почему красные, а не зеленые?.. Он схватил Бахтиара за руку и тихо шепнул ему на ухо:

— Я хочу помогать, я быстро смастерю факелы… В Багдаде на свадьбах я часто их делал…

Бахтиар ничего не ответил, погруженный в свои мысли. Молчали все присутствующие.

— А надо ли идти на такой шаг? — нарушил тишину один из грузчиков. — Ведь прольется кровь; не лучше ли всем собраться в мечети и не выходить оттуда до тех пор, пока не выпустят из тюрьмы арестованных?

— Да, мунши Мирза, лучше без факелов и шествия… — поддержал кто-то грузчика.

— То, что предлагает Дин-Али, нам не подходит, — решительно возразил он. — Хорошо, Дин-Али, мы с тобой мусульмане и пойдем в мечеть. Допустим, с нами пойдут еще две-три сотни людей. А как же остальные? Я знаю, ты скажешь: пусть те тоже пойдут в свои храмы, не так ли?

— Именно так! — воскликнул Дин-Али.

Мирза тяжело вздохнул. Он знал, что Дин-Али не из трусов, но придерживается философии непротивления злу.

— Вот и получится, — продолжал Мирза, — что одни рабочие будут сидеть в мечетях, другие — в храмах, вместо того чтобы объединиться и заставить хозяев удовлетворить наши требования, а полицию — отступить. Нет, так не годится. Мы должны брать пример с русских рабочих. Если бы они сидели в своих храмах, то никогда бы не добились свободы.

— У них Ленин! — раздался чей-то голос.

— Ленин — учитель не только русских, но и наш, — возразил Мирза, — такой человек принадлежит всем.

«Как же помочь Мирзе-саибу?» — подумал Мухтар, и неожиданно для себя воскликнул:

— Слушайте, я вам сейчас спою одну песню!

Никто не прерывал Мухтара. Голос его проникал в душу.

— Вот и все, — закончил Мухтар и умолк.

— Вы люди зрелые, за спинами многих десятки лет горькой жизни, но вы только вникните в песню этого измученного мальчика, — горячо сказал Мирза.

— Мунши Мирза прав, — поддержал его Азиз. — Нам нужны просторы площадей. Только силой мы можем добиться того, чего господа никогда не уступят добровольно.

Барак загудел. Раздались взволнованные голоса:

— Мунши Мирза… Мы с вами… Освободим силой наших товарищей!

— Правильно! Надо положить конец насилию!

— В порт! В порт!

Мирза поднял руку и крикнул:

— Только без анархии! Что вы станете делать в порту? Поджигать море или пароходы? Подождите, к вам присоединятся железнодорожники, ремесленники, рабочие Карачи… Вся Индия охвачена забастовками. Будьте спокойны — сегодня же мы заставим выпустить арестованных. Только прошу каждого соблюдать строжайший порядок…

Мирза прошел в глубь барака и позвал Мухтара.

Обрадованный мальчик быстро подбежал к нему.

— Значит, «клетка теснее, чем кольца змеи»… — повторил Мирза и ласково погладил Мухтара по голове. — Да, твоя песня была очень кстати. В благодарность за нее я помогу тебе добраться до родины.

Мухтар поднял глаза на Мирзу.

«На родину? Нет! Только в Россию! К Ленину», — подумал он, но ничего не сказал.

Мирза написал несколько записок.

— Дахр!

Молодой парень бросился к нему.

— Отнесешь на товарную станцию. Там у водокачки будет тебя ждать человек с зеленым платком в руке. Передашь ему. Скажи — от меня. Понял?

Парень кивнул головой.

— Смотри будь осторожен!

— Все будет в порядке, мунши, не беспокойтесь.

— В добрый путь!

Дахр понесся вихрем.

— Азиз!

— Есть!

Дав ему вторую записку, Мирза тихо сказал:

— Пойдешь к кожевенному заводу, к мастеру Лале-баба. Если встретишь старого волка — Тома, ничего не говори ему.

— Хорошо, саиб.

— Тогда беги!

Отправив посланцев в разные концы города, Мирза посмотрел на часы. Они показывали 13.20. Это время прибытия пассажирского поезда из Бомбея.

Мирза подозвал к себе Бахтиара и несколько товарищей. Все вышли на улицу, и Мухтару было видно через окно, как Мирза, жестикулируя, что-то говорил им.

«Конечно, они меня не возьмут вечером на демонстрацию, — грустно размышлял мальчик, — но зато я помогу им сделать факелы».

Мирза вернулся в барак, а Бахтиар с товарищами куда-то ушли. Но не прошло и получаса, как Бахтиар вернулся и тихо шепнул Мирзе:

— Приехал!.. Идет!..

Они переглянулись и с улыбкой посмотрели на Мухтара:

— Ну, малыш, скоро в дорогу!

Сегодня в бараке было особенно шумно. Это даже нравилось мальчику. Люди то и дело уходили куда-то и возвращались с дубинками и свертками в руках. А сам Мирза все делал какие-то пометки в маленькой тетради, то и дело выглядывая на улицу. Чувствовалось, что он кого-то ждал. Наконец, отложив тетрадь в сторону, он весело крикнул: