Наталья Галкина - Зеленая мартышка

«Детская магия, — написал он на следующем листке, словно услышав мысли мои, — жила в сознании Гумилева всю жизнь. Мне кажется, его последняя поездка на Украину несла в себе и скрытую цель; он загадал, что на одной из станции увидит на перроне Ольгу Высотскую с сыном — и сойдет с поезда. Но ему не удалось увидеть их в окно, а о том, что он увидел, сказал он с горечью: “Украина сожжена”. И потом, когда узнал он, что в Ростове поставили его пьесу, он надеялся, идя в театр, что одну из ролей будет играть она. Не сбылось и это».

— Какие странные имена у посетителей наших больных, — сказал Мирович.

— Уток и Тимтирим? — спросил Орлов.

— Нет, к этим уж я притерпелся. Шоро и Назарик.

У Шоро один раз спросили:

— Может быть, Назарик — пигмей?

— Мы с ним пигмеи по очереди, — отвечал Шоро.

Они и вправду масштабировались на разные лады, с ростом и величиной полная неразбериха, семь пятниц на неделе; в канун ноябрьской воробьиной ночи Назарик появился, сидя у Шоро на плече, и был он в тот момент то ли не больше крупного петуха, то ли не меньше маленькой обезьянки.

— Я играю в свой тотем, — важно пояснил он.

— Если ты чуть-чуть индеец, почему твое имя Назарик?

— Это мое подменное имя номер два.

— У тебя несколько подменных имен?! — воскликнул зачарованный Жанбырбай.

— Нет, подменное одно, но есть еще тайное номер три, запасное номер четыре и псевдоним номер пять.

— Зачем тебе их столько? — спросил Мальчик.

— Все это не нашего ума дело, — промолвил Шоро и унес Назарика.

На вопрос, кто из них главнее, Шоро отвечал:

— Кто в данный момент меньше, тот временный главнюк.

— Ну, не всегда, — возразил Назарик.

Во время ежевечерней игры «Что ты любишь?», когда пришла его очередь, Шоро впервые заулыбался:

— Я люблю домик для птиц!

— Скворечник?

— Нет, для скворца домик избушечка, дуплянка из полешка, а я люблю цыганский домик для птиц, настоящее вардо.

— Ведро? — не понял Петя.

— Кибитка, — пояснил Шоро, — возок жилой.

— А ы, А-а-и? — спросил Хасан.

— А я, — отвечал Назарик, — люблю рыбий плеск.

— Весной корюшка пойдет, — произнес Князь, чтобы Назарику стало хорошо.

— Много ли юколы из здешней корюшки? — философически спросил тот.

Петю и Пашу Назарик называл альпинистами и не говорил почему, только Князю по секрету объяснил:

— Раз они близнецы, значит, горные люди, дети горных людей.

— Они разве близнецы? — шепотом спросил Князь.

— Назарик, — спросил Паша, — а ты, случайно, не чукча?

— Случайно нет, — ответил Шоро, и Назарик унес его, бывшего к случаю меньше пигмея.

Ранним утром, пока не гремело ведро, не брякал половник, едва начинало светлеть, светать, да, собственно, еще и вовсе было темно, на краешке кровати Князя в ногах сиживал сухонький старичок с посохом в длинном одеянии, то ли в подряснике, то ли в халате уличном, теплом, больничном, сине-голубом, то ли в зимней до пят северной одежде (был ли то зипун или армяк на особицу, Князь не знал); шапку держал он в руке. И, насидевшись, наполнив все пространство вокруг ласковой тишиною, покрывал голову и тотчас исчезал.

— Это святой Марей, — объяснил Князь Пете, спросившему, не дедушка ли его навещает.

Однажды он заговорил про святого Марея при Княгине, она было возразила, мол, такого святого ни в одних святцах нет.

— Что ты, мама, — отвечал ей Князь не без обиды в голосе, — как же его нет, он меня проведать пришел, такой же, как я, у твоих пинежских родственников видел, только тот был поменьше, скульптура деревянная, а этот и вправду дедушка дедушкой. Старая тетя Дуня ему молилась и его по имени звала Марей. Она говорила, он у них в доме стоял с детства ее прабабушки, она его знала, а ты давно оттуда переехала, ты его забыла или знать не могла. Тетя Дуня сказала: умрет — мне его подарит. Может, она умерла, вот он и ходит.

В одну из пятниц с утра осенняя хмурая полумгла взяла город приступом, а с ним и Мариинский приют. Тучи зависли, словно навсегда, дождь так и не начался, то заморосит, то раздумает, то стемнеет, словно время собирается двинуться вспять и вернуть нас в ту часть суток, где едва светает. Я опоздала на работу, что случалось со мною, Орлов пришел чуть позже меня, чего не бывало никогда.

— Идите на обход, — сказала Жерехова Виталию Северьяновичу, — директор велел всем руководителям подразделений присутствовать.

— Не в настроении? — спросил Северьянович, надевая парадный халат.

— Очень даже в настроении, — отвечала она мрачно, — Болотова с Мировичем в командировку отправил. Заместительница его бюллетенит. Будет на операцию, кого захочет, назначать. Идите уже. Герман Иванович, вам сегодня кто первый навстречу попался?

Мы полушутя-полусерьезно считали, что день определяется первым встречным Орлова.

— Лугаревич.

— Ну, — сказала Жерехова, направляясь к двери, ведущей во двор, — добра не жди. Я ушла на склад, вернусь минут через сорок. Наталья Васильевна, не почтите за труд, воду в цветах поменяйте.

Букет хризантем, привезенных ею с дачи, стоял на крутящейся скульптурной подставке у окна. Я незамедлительно разбила пятилитровую банку с водой, порезалась, стала вытирать пол, Орлов унес ведро с осколками, тут наконец небо вылило на наш околоток свои ушаты.

— Ноги промочила, — сказала Жерехова, входя.

Следом возник Орлов с пустым ведром.

— Голову, говорят, — сказал он, вытираясь носовым платком, — полезно дождевой водой мыть.

Мы видели, как бежит по двору наш начальник, закутавшись в полиэтилен.

— Ну, и кого? — спросила Женя.

— Мальчика без рук и без ног, — отвечал Северьянович, скидывая крыла, — а из взрослого отделения Демиденко из Ярославля и чернобородого. Всех по его новой методике. Демиденко в полном мраке лежит и вслух книжку про родной город читает, какое-то непонятное краеведение: «Где нынче ярославский канифас? Где бубереты? Юфть? Даже простой полуалександрийской бумаги не сыщешь». А далее про город Мологу, затопленный Рыбинским водохранилищем, как там вода иногда спадает, обнажаются старые мостовые, надгробия, тротуары, фундаменты домов, можно на крыльце собственного дома посидеть, если не боишься прилива. «Я, говорит, сиживал, что мне прилив», — а у самого слезы на глазах.

В окно застучали прегромко, Женя вскрикнула, то был Лугаревич в черном плаще, он влип лицом в стекло, скалясь в улыбке: мы думали, он зайдет, но он не появился.

На сей раз он нас не осчастливил беседой о том, что жену надо гонять («Выгонять из дома?» — в полном недоумении, помнится, спросил, впервые услышав Лугаревича, Орлов и получил разъяснение), чтобы беременела почаще, «они от этого хорошеют, молодеют, детей приносят, назначение свое отрабатывают», а также о породе. «Породу, — говорил он, — портить нельзя. Никаких примесей. Особо портят породу евреи. Нацмены, само собой, тоже». — «А что у тебя за фамилия, Лугаревич? — спросил Болотов. — Часом, не еврейская? Как у тебя-то самого с породой?» Тот ответил долгим пассажем про белорусов, югославов и молдаван, которые нам братья-славяне. Учившая французский практикантка Марина (Лугаревич любил щипать ее то за локоток, то пониже спины) предположила, что фамилия его происходит от loup-garoux, волк-оборотень натуральный. Он и впрямь скалился по-волчьи, да искры оборотнические в голубых его зенках иногда сверкали. «Не портили бы породу, не было бы столько инвалидов», — утверждал Лугаревич. Инженер-конструктор он был одаренный, никто не ведал, где отрыл его директор, откуда он взялся вообще. «Что он тут, этот кобелина, делает? — фыркала Марина. — На нем бы пахать, он не знает, куда силы девать». — «Может, и его дети придумали?» — предположил Орлов. Но его тут же разуверили: дети такое придумать не могут. «Он словно из анекдота про кирпич, — заметил Николаша, — на что ни глянет, думает о бабах. Такие всегда были и всегда будут. Радуйтесь, что для статистики он вам на жизненном пути попался, а то бы вы, как юные пионеры, не верили бы, что есть кадры, для которых главное — собственный прибор». — «Он вроде не говорит о бабах, — возразил Орлов, — а исключительно о своей жене. Ой, такая песня была… не помню… там главный герой, “я” из песни, женился и перечисляет, чего ему теперь не надо делать… “целовать какой-то дряни руки и просить, чтоб сжалилась она: у меня для этой самой штуки есть своя законная жена”».