Ольга Шумяцкая - ...И другие глупости

— Денег нет! — строго говорит Интеллектуал.

Колян начинает загибать пальцы и шевелить губами.

— Тогда с тебя три пузыря! — отвечает он, произведя подсчет, и ласково добавляет: — Дуся!

Дуся — это Интеллектуал.

И вот — спелись, голубки!

— В чем дело? — строго спросила я, входя в кухню. — Что происходит?

— П-п-роисходит с-слияние д-д-двух д-д-душ… — пролепетал Интеллектуал, икнул и упал на грудь Коляна, похожую на две перезревшие груши.

Колян посмотрел на меня и укоризненно покачал головой, дескать, что же вы в грязных сапожищах по чистейшей голубиной душе! Оторвал Интеллектуала от груди и, взявшись за руки, как на прогулке в детском саду, они проследовали в прихожую. В прихожей они долго стояли друг против друга, покачиваясь, потом Колян обнял Интеллектуала одной лапищей, легко поднял в воздух и влепил смачный поцелуй в его небритую щеку. Интеллектуал поболтал ножками. Колян аккуратно опустил его на пол, но ножки подломились, и Интеллектуал рухнул на колени, гремя костями. Колян переступил через тело и вышел в большой мир. Я отволокла Интеллектуала в спальню, укутала в клетчатый плед, как кастрюлю с картошкой, и положила в постель. Там он пролежал до утра и неплохо сохранился. Утром долго пил воду и супился.

Все это было не к добру, и я это чувствовала.

Предчувствия меня не обманули. Вечером накануне старого Нового года Интеллектуал объявил, что покидает меня навсегда. Он долго сопел в коридоре, собирал котомки, потом тяжело вздохнул и сказал:

— Ну вот и все, Мопс. Ухожу.

— Куда? — спросила я. — На улицу?

Он кивнул.

— Что, так и будешь ходить по ней взад-вперед без галош и зонтика?

Интеллектуал дернулся так, будто сквозь него пропустили электрический ток, и бросился вон.

Формальным поводом к этой наглой выходке послужил рецептик, который Интеллектуал вычитал в каком-то дрянном журнальчике. Причем не только вычитал, но и выписал каллиграфическим почерком в тетрадку. С недавних пор он вообще завел привычку выписывать рецептики в тетрадку, как будто собирался что-то готовить. Рецепт назывался «Блинчики утренние “На скорую руку”» и начинался словами: «Смешайте молоко с дрожжами и поставьте на сутки в теплое место». Далее шел список из восемнадцати ингредиентов. Заканчивались блинчики пожеланием. «Было бы неплохо, — писал незнакомый, но полюбившийся автор, — если бы к блинчикам вы подали сладкий мусс из ягод можжевельника, сваренных в сахарном сиропе и смешанных с мороженым «тирамису» домашнего приготовления. В мороженое необходимо добавить кофейный ликер и несколько капель текилы, подогретой до температуры белого кипения». Рецептик этот Интеллектуал подсунул мне в тот момент, когда я только ввалилась в дом и пыхтя стягивала в прихожей сапоги.

— Только через мой труп! — твердо сказала я, аккуратно сложила бумажонку и засунула ему в нагрудный карман.

Тут-то все и началось.

— Ты довела меня до полного истощения! — орал Интеллектуал, довольно, между прочим, энергично вытаскивая с антресолей чемоданы. — Я хочу только одного — соблюдения международных стандартов поведения! Каждый человек имеет право на питание!

— Питайся, кто тебе не дает?

— Ты! Ты не даешь!

— Да ладно, — мягко сказала я. — Я же тебе рот не затыкаю. Так и быть — лопай сколько влезет.

— Что? — спросил Интеллектуал. — Что лопать?

Он подвел меня к холодильнику. Холодильник был забит под завязку. А что вы хотите: горошек зеленый — девять банок, кукуруза желтая — шесть банок, кетчуп красный — три бутылки и еще чуть-чуть на донышке, маслины черные — две банки, лук маринованный белый для закусона — одна банка и так далее. Судя по душевному состоянию Интеллектуала, лук маринованный должен был быть ему особенно близок.

— Полюбуйся! — сказал Интеллектуал с иезуитской улыбкой и даже рукой повел, как бы обрисовывая картину падения. — Полуфабрикаты! Сырье! Стратегический запас!

— А блинчики утренние «На скорую руку» — это, по-твоему, еда? — спросила я.

— Это… — Интеллектуал зажмурился, облизнулся и зарозовел в области ушей. — Это — за-а-автрак! — пропел он нежно. Со мной он так давно не певал.

— Завтрак, — уточнила я. — В семь тридцать по московскому времени?

— В семь пятнадцать, — поправил Интеллектуал.

— Ага. В семь пятнадцать, значит? На скорую руку? По международным стандартам поведения?

И я запустила в него сапогом. Тут надо сказать, что в семь пятнадцать утра по московскому времени Интеллектуалу совершенно нечего делать за пределами постели. В присутствие он не ходит. Он ходит на пресс-показы всяких разных фильмов, которые начинаются самое раннее в одиннадцать утра, а потом дома пишет на них рецензии. Рецензии он отсылает в редакцию по электронной почте. Это времяпрепровождение называется «кинокритик». Аналогичная ситуация у меня. Я хожу на те же просмотры и пишу статейки в свою газетку. Тоже дома. Поэтому мы с Интеллектуалом ни на миг не расстаемся. Что очень портит отношения. Во всяком случае, у него есть иллюзия, что я ничего не делаю и должна губить свою молодую жизнь у плиты. А у меня ведь тоже принципы. Когда в доме живут два взрослых человека, каждый сам в состоянии сварить себе десяток пельменей. Я, между прочим, тоже сотрудник интеллектуального труда.

— У тебя в голове… у тебя в голове… одни литературные опилки! Хоть бы посуду помыла! — обиженно тявкнул Интеллектуал, поймав мой сапог.

И тут я все поняла.

— Признавайся, — ласково сказала я и взяла его одним пальцем за лацкан. — Тебя Колян надоумил устроить весь этот спектакль?

Интеллектуал встал в наполеоновскую позу — благо росточек позволял — и с достоинством ответил:

— Николай — а впредь я бы попросил называть этого человека именно так — мой лучший друг! Надеюсь, нетрудно запомнить и относиться с уважением к моим душевным привязанностям!

После чего, собственно, и покинул помещение.

После ухода Интеллектуала я плюхнулась на диван и стала печалиться. «Мышке, что ли, позвонить?» — в тоске думала я. Нет, Мышке я звонить не буду. Мышка меня осудит. Она вообще считает, что жена всегда должна быть призвана и мобилизована. Однажды Мышка сорвалась с короткой цепи и впервые за двадцать лет пристроилась на работу — между прочим, по месту жительства, у собственного компьютера на собственной кухне, редактировать тексты для издательства «Недра и жизнь», где работал мой бывший одногруппник, у которого я слезно выпрашивала для нее эту редактуру, — так вот, когда она это сотворила, Джигит тут же ушел в очередное алкоголическое пике — выпил у нее на глазах две бутылки портвейна и пообещал уехать в аул и жениться на усатой девушке. А так как Мышка за все годы супружеской жизни усов так и не завела, то очень испугалась, отказалась от работы, на себе тащила его из этого пике, отпаивала хашем и голубила по дороге.