Яна Матей - Марьяна. Проданная в рабство

— Мы приветствуем всех добровольцев! Вы можете поехать, когда захотите.

Я планировала свой отъезд на октябрь 1998 года. Со сроком пребывания я пока не определилась. Стефан выразился по этому поводу конкретнее:

— Хорошо, поедем, но не больше, чем на год.

Мы покинули Австралию, оставив все или почти все незавершенным. Рассчитывая на скорое возвращение, я сдала свой дом в аренду, что позволяло, учитывая разницу в уровне жизни между двумя странами, жить вполне прилично в Румынии, где мне не полагалось никакой зарплаты. По приезде в Бухарест я сняла небольшую квартиру в центре города. Стефан не говорил по-румынски, и я не смогла отдать его в школу. Он пошел на курсы румынского языка, чтобы включиться в новую жизнь. В течение года он сидел со мной дома: друг присылал ему из Австралии конспекты лекций и домашние задания. В конце концов, пропустить год в школе не представлялось таким уж страшным.

«City of Норе» открыла в Бухаресте приют, где бездомные, чаще молодые люди, не достигшие двадцати лет, могли ежедневно получать горячую пищу. Моя работа состояла в том, чтобы наладить с ними контакт, побудить их вернуться к нормальной жизни. Я также обходила близлежащие кварталы, чтобы встретиться с теми, кто не мог добраться до нашего приюта. Некоторые были больны, и их нужно было показать врачу. Другие, более преклонного возраста, были инвалидами или по состоянию здоровья не могли работать. Им раздавали пищу, пытались завязать диалог. Я осознавала, что местные ребятишки, живущие на улице, не имели ничего общего с теми, которых я опекала в Перте. В Австралии бездомные дети слонялись по улицам со своими родителями. Аборигены, к примеру, всегда оставались в семьях. В Бухаресте большинство детей были брошенными, никто о них не заботился. Одни потеряли родителей, другие сбежали из детского приюта, но все они были полностью предоставлены сами себе.

Когда я приехала к маме на рождественские каникулы, она высказала свое возмущение:

— Что ты пристала к столице? В Бухаресте и так полно всяких организаций! Если хочешь работать с бездомными и инвалидами, приезжай сюда, в Питешти. Здесь есть чем заняться: улицы заполнены беспризорниками.

Мама была права. Если уж я решила посвятить себя обездоленным людям, лучше делать это в местах, лишенных всякой инфраструктуры. Я встретилась с мэром Питешти, чтобы представиться и понять, каким образом я могу вмешаться в ситуацию. Его забавная откровенность мне импонировала:

— Вам нужны деньги?

— Нет, я действую на общественных началах.

— Тем лучше, потому что денег все равно нет. Этих неправительственных организаций расплодилось столько же, сколько и бездомных детей, но ни одной не удалось решить проблему. Так что, если у вас есть идеи, действуйте! Мы даже можем выделить вам офис в мэрии.

С момента моего приезда в Бухарест не прошло и трех месяцев, и я опять переехала. В Питешти я сначала поселилась у матери, потом сняла небольшую квартиру в том же доме. Обустроившись в офисе мэрии, я связалась с близлежащими детскими приютами, чтобы предложить свои услуги, которые были приняты с энтузиазмом. Я планировала проводить профилактические беседы с подростками, чтобы убедить их не убегать из приюта. Мне хотелось донести до них, что на улице им будет гораздо хуже и у них не будет шанса оттуда выбраться. В детском доме было нелегко, но, по крайней мере, они могли посещать школу, приобрести какую-нибудь специальность. Я нашла себе добровольных помощников в университете — преподавателей и студентов кафедры психологии и социальной помощи, которые согласились проводить некоторое время в детских домах, чтобы играть с детьми и водить их на прогулку. Кое-кто даже забирал детей к себе на уик-энд. Средства, выделяемые детским приютам, были ограничены, а дети нуждались во всем. Негосударственная организация «Нагала» собирала для них одежду, шампуни и другие предметы первой необходимости. Вскоре к проекту подключились и другие добровольцы; среди них были пожилые дамы, живущие по соседству. Возвращаясь с рынка, они заходили в детский дом и передавали детям пирожки и пакеты с печеньем.

Моя деятельность распространялась также и за пределы детских домов: многие дети жили на улицах. Одни сбежали из приюта, другие слишком привыкли к улице, чтобы позволить запереть себя в четырех стенах. К ним было сложно подступиться. Прежде всего их нужно было найти, так как они прекрасно умели прятаться на заброшенных складах, а также в подземных сооружениях города, возле коммуникаций с теплыми трубами. Полицейские иногда организовывали засады рядом с эвакуационными люками и отлавливали некоторых из беспризорников, когда те поднимались на поверхность, но сами вниз никогда не спускались. Побывав пару-тройку раз в этих влажных тошнотворных клоаках, я прекрасно понимала полицейских. Эти ребятишки не боялись ничего, они научились выживать в любых условиях. Жестокое обращение, побои, абсолютная ненужность… Их ужасные истории были похожи одна на другую. Тогда я даже не представляла, что, оказывается, бывает и хуже.

— Яна Матей? Это комиссар полиции.

— Добрый день, чем могу помочь?

— У нас здесь три девушки, которые подали жалобу на своего сутенера. Им необходимо пройти медицинский осмотр в больнице, но мы не можем везти их в таком виде: они почти голые! Не могли бы вы привезти им какую-нибудь одежду и что-нибудь перекусить?

Это случилось в марте 1999 года. Я работала по своей программе уже целых три месяца, и службы полиции, к которым я часто обращалась в случаях, касающихся бездомных детей, теперь хорошо меня знали. Время от времени они привозили ребятишек в участок и звонили мне, чтобы проверить, не сбежали ли они из детского дома. На этот раз все было по-другому. Мне рассказали о проститутках, и я предположила, что они были старше тех, с кем я обычно работала. По прибытии в полицейский участок меня проводили в комнату, где на стульях сидели перепуганные девчонки. По их чересчур накрашенным лицам пролегли дорожки от слез и черной туши. Я была в шоке! Мне говорили о девушках, а я видела перед собой детей! Полицейский оставил нас одних.

— Здравствуйте, меня зовут Яна. Мне сказали, что вы хотите есть. Будете? Я вам и свитера привезла. Ну-ка, посмотрим, какой у вас размер. Да уж, вы совсем не толстые!

Поняв, что я не имею отношения к полиции, девчонки расслабились. Я воспользовалась этим, чтобы выяснить их возраст. Самая маленькая, брюнетка с длинными волосами, ответила первой:

— Мне пятнадцать.

— А тебе?

— Четырнадцать.