Яна Матей - Марьяна. Проданная в рабство

Безнаказанность этих подонков меня глубоко возмущает. Мы живем в так называемом развитом обществе, где спокойно продают детей! Сексуальная эксплуатация является, ни больше ни меньше, новой формой рабства, разлагающей нашу демократию! И все продолжают сидеть сложа руки! Средства массовой информации, судьи, политики официально громко возмущаются и призывают что-то делать. На практике ответственность несет только клиент. Судебные процессы против торговцев можно пересчитать по пальцам, хотя все они вполне заслуживают пожизненного заключения! Я не вижу другого способа обезвредить их.

Коррупция, процветающая во всех сферах Румынии, выводит меня из равновесия, но пассивность европейских социальных институтов мне так же невыносима. В действительности всем на это наплевать. Под предлогом того, что на ваших улицах работают иностранные проститутки, вы призываете нас самих копаться в нашем грязном белье. Это не только возмутительно бесчеловечно, но и очень глупо. Наша проблема — это и ваша проблема. Румынские торговцы вербуют девочек у нас, но именно к вам они привозят свой несчастный товар, именно ваши граждане оплачивают этот трафик — спят с ними, если выразиться точнее. Вот почему Евросоюз должен помочь Румынии. Нам необходимо ликвидировать растущую коррупцию; к нам следует направить экспертов для обучения наших судей, полицейских. На сегодняшний день в Румынии денежной единицей пока являются леи. Но через два года мы перейдем на евро, что только облегчит нелегальное перемещение через границу. Поэтому необходимо действовать уже сейчас. Румыния, хотите вы этого или нет, является частью Европы! Безусловно, дело сдвигается с мертвой точки, но еще столько предстоит сделать…

В начале года журнал «Ридерз Дайджест» присудил мне звание «Европеец года» [7] Начиная с 1996 года главные редакторы двадцати одного европейского отделения издания «Ридерз Дайджест» избирают «Европейца года» среди выдающихся личностей, наилучшим образом воплощающих традиции и ценности Европы. Яна Матей получила свою премию 20 января 2010 г. Она стала первой жительницей Румынии, удостоенной этого звания. .

— Яна Матей, у меня для вас хорошая новость! — радостно сообщила мне Анка Киторов, представительница организации в Бухаресте.

— Хорошая новость? Что ж, день неплохо начался. Рассказывайте!

Узнав, что к званию прилагается премия в 5 000 долларов, я вздохнула с облегчением. Мне дадут денег — такое бывает нечасто! Но самым невероятным было то, что Анка Киторов посчитала нужным рассыпаться в извинениях:

— Должна вам признаться, что мы чувствуем себя очень неловко… О вашей деятельности рассказала одна из немецких радиостанций, прочитав статью о вашем приюте, тогда как здесь, в Бухаресте, о вас никто не знает.

А ведь моя работа началась не вчера! Одиннадцать лет назад я стала первой румынкой, организовавшей убежище для женщин — жертв международной секс-индустрии. С тех пор я получила несколько наград. В 2006 году американский министр иностранных дел поздравил меня с присвоением звания «Героиня года». В 2007 году палата лордов Великобритании вручила мне награду «Премия аболиционисту» [8] Аболиционизм — общественное движение, добивающееся отмены какого-либо закона. ( Здесь: отмены сексуального рабства.) ( Примеч. ред. ) , также составляющую 5 000 долларов. В 2009 году «Румынский женский журнал» избрал меня «Женщиной года». Даже если тебе вручают простой лист бумаги, все равно это является хорошей мотивировкой. Последнее звание, «Женщина года», присужденное в марте в Орести, тронуло меня больше всего: в этом городе я появилась на свет 30 апреля 1960 года. Ведь этот укрепленный городок, расположенный в горах Трансильвании, является бывшим историческим бастионом дакийского народа — иными словами, местом поселения сливок румынской нации. Разумеется, я шучу… Но все же это навевает воспоминания. Когда я родилась, моей матери было не больше двадцати лет. В юности она успешно занималась легкой атлетикой, добившись высоких результатов в пятиборье; мой отец, футбольный тренер по специальности, тренировал ее. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, они полюбили друг друга и поженились. Потом родилась я. Вскоре после этого моего отца перевели в Бухарест. Мне, трехлетней, совсем не понравился этот город. Дети во дворе без конца таскали мои игрушки, а мой велосипед постоянно куда-то исчезал. Не успела я привыкнуть к новому окружению, как отца снова перевели, на этот раз в Питешти, на юг Румынии. Именно в этом промышленном городе, расположенном у подножия Карпат, производят знаменитые «Дачии»; предприятие с 1966 года является собственностью «Рено». Работая тренером городской футбольной команды, отец получил небольшую служебную квартиру в центре города, в живописном квартале возле реки. Довольно быстро я обзавелась новыми друзьями, с которыми носилась повсюду. Я обожала бегать, лазать по деревьям и играть около реки. Я также частенько с ребятами гоняла мяч: мне хотелось стать футболистом, как отец… к великому разочарованию матери, озадаченной моими мальчишескими замашками. Когда я возвращалась домой вся в грязи, она очень расстраивалась. Напрасно я пыталась оправдаться, утверждая, например, что упала, ее невозможно было провести:

— Не надо считать меня глупой, я видела в окно, как ты играешь с мальчишками.

— …

— Знаешь, как я тебя узнала? По платью.

Моя мать была рукодельницей. Она шила, вязала спицами и крючком и одевала меня в восхитительные наряды с оригинальной вышивкой. Люди даже останавливали нас на улице и хвалили мою одежду. Ей так хотелось, чтобы я вела себя как девочка своего возраста! Она очень меня любила, но не умела это демонстрировать. Нарядами, сделанными своими руками, она выражала любовь ко мне. Когда я пошла в школу, мать, до сих пор полностью посвящавшая мне свое время, нашла себе работу в детском саду. В летние каникулы мы снова собирались все вместе, отправляясь в походы или на рыбалку, в горы или деревню. Мама не любила рыбалку, и мы ходили туда вдвоем с отцом. Это были моменты душевной близости. Он был моим лучшим другом, я могла ему полностью довериться. Отец многому научил меня в жизни, и не только ловить рыбу…

Я росла счастливым ребенком. У меня были друзья, любящие родители, и этого хватало для счастья. Вопрос о бедности в ту пору не возникал: я не знала другого образа жизни, кроме нашего. Нищета и голод были участью далеких континентов. Моя мать была верующей, а отец обычно говорил, что ему сложно верить в милостивого Бога, допускающего, чтобы в Африке дети умирали от голода. С тех пор я много путешествовала и поняла, что уровень жизни в Румынии тоже довольно невысок. Уже в подростковом возрасте я начала осознавать огромный разрыв между нашим коммунистическим строем и государствами Европы, Азии и Африки. Раньше я не задавалась вопросом, почему старенький телевизор в нашей гостиной никогда не показывает фильмы, а лишь демонстрирует образы Чаушеску в перерывах между нагоняющими сон повторами нескончаемых конференций. С течением лет мое недоумение возрастало. Дидактическое обучение в школе не позволяло нам свободно мыслить. Особое внимание уделялось только математике. Никого не интересовало, имеет ли ученик способности к живописи или литературе: для учителей значимыми были лишь сугубо научные дисциплины. К сожалению, у меня не было к ним особой предрасположенности, поэтому в колледже наша классная руководительница, преподававшая, разумеется, математику, не упускала случая подлить масла в огонь при каждой беседе с моими родителями: