Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

Члены герцогского Совета, мягко говоря, испытывали замешательство, пытаясь объяснить удаление Боны троим послам савойского герцога, срочно прибывшим в Милан.

— Наш синьор Филиберт Савойский воспринял данное решение герцога Миланского как личное оскорбление. Вы должны предоставить нам возможность встретиться с герцогиней.

— Синьоры, вы рассуждаете в неподобающем тоне, — заявил один из наиболее авторитетных членов Совета. — Мадонна Бона приняла решение по своей воле. Мы с уважением отнеслись к ее желанию, хотя и весьма сожалели о нем. Герцог и монсиньор Лудовико сделали все, что было в их силах, чтобы удержать ее, однако, не преуспев в этом, назначили ей значительное содержание. Никто не вправе препятствовать герцогине в осуществлении добровольно принятого решения.

Савойские послы поклонились в знак согласия. Разумеется, они не поверили ни одному слову, но объяснение было принято.

— Твой мать слишком одинока, синьор мой, тебе следовало бы писать к ней как можно чаще.

Лудовико держал себя как заботливый родственник, старавшийся окружить отеческим теплом своего племянника. В Милане все должны знать, что он относится к детям своего брата как к своим собственным. Мавр вежлив и почтителен не только в отношении к Джану Галеаццо, он не обделил вниманием также других своих племянников: прекраснейшую Бьянку, цветущую отроковицу Анну, резвого и подвижного Эрмете. У Боны сохранились соглядатаи в Милане, так что, пребывая в изгнании, она прекрасно знала о том, как деверь относится к ее детям. Ей даже показалось, будто она ошиблась, считая Лудовико злодеем. Судите сами: когда она заболела и попросила прислать к ней придворного врача Джованни Марлиано, просьба ее была исполнена без промедления. Теперь она чувствует себя даже свободнее, да и настроение улучшилось. Нет той нервозности, когда она была вынуждена заниматься сложными делами государства. Разве что одна неприятность — досаждают финансовые инспекторы, насылаемые из Милана. Они почему-то убеждены, что она замыслила перевести в Пьемонт все свои деньги и драгоценности. Вот и следят за каждым ее шагом.

Что ж, пленение оказалось не таким страшным, как ей представлялось накануне. Чтобы немного рассеяться, Бона совершала продолжительные прогулки в окружении немногих доверенных лиц. Дважды в течение 1481 года Лудовико без предупреждения посетил Аббьятеграссо. Предлог — посоветоваться о ведении дел. Правда, влияние Боны было столь незначительно, что могущественный деверь даже разрешил ей посещать изредка Милан. Разумеется, ненадолго, всего на несколько дней. Но ей и того было довольно, чтобы обновить гардероб, пополнить свою коллекцию редких шелков. И тем не менее Бона чувствовала себя все более одинокой. Она беспричинно грустила. Главное, что угнетало ее, — чувство собственной беспомощности и никчемности.

Избавившись от Боны, Мавр приступил к ликвидации еще одного препятствия на пути своего восхождения к вершинам власти. Речь идет о привычке капитанов-наемников действовать по своей прихоти и произволу. С потрясающей непринужденностью переходили они от одного синьора к другому, развязывали войны по своему усмотрению. Правда, в этих войнах, скорее похожих на стычки, бывало очень мало убитых, но зато ущерб, причиняемый грабежом и насилиями, был непомерно велик.

— Среди прочих кондотьеров самый невыносимый — Сансеверино, — повторял в раздражении Лудовико.

Роберто Сансеверино, полагая, что его таланты недостаточно высоко оценены, 13 сентября 1481 года оставил службу при миланском дворе и предложил свои услуги Венеции. Непосредственная цель этой выходки — навлечь на своего бывшего хозяина как можно больше неприятностей. Для начала Роберто занялся натравливанием Пармы на своего бывшего герцога. Всем было известно, что всесильный феодал Пьер Мария дей Росси, хозяин Пармы, мечтал освободиться от миланского засилья.

— Одумайся, возвратись к нам, — обратился Лудовико к Роберто, — и ты станешь самым уважаемым капитаном нашей синьории. Ты получишь сказочное жалованье!

В ответ раздраженный кондотьер приказал арестовать послов Мавра.

— Этот Лудовико сумел справиться с бабой, своей невесткой. Но, можете не сомневаться, со мной ему не совладать! — заявил он, ехидно ухмыляясь.

Мавр рассвирепел как дикий зверь. Он созвал своих лучших капитанов — Костанцо Сфорца, синьора Пезаро, и Джанджакомо Тривульцио. Был отдан приказ — доставить Сансеверино в кандалах.

Решительность, с какой Лудовико парировал атаку Венеции, поставила Сансеверино в затруднительное положение. Он только ввел свои войска в Кастельново, а сам отправился за подкреплением. Однако акция Сфорца была столь молниеносной, что солдаты Роберто сдались на милость победителя, а жена кондотьера была взята в плен.

— Милостивый синьор, — обратился к Мавру секретарь, — нам следовало бы воспользоваться благоприятным случаем — проучить заодно и Пьера Марию Росси, покарать гордыню жителей Пармы.

— Вы правы, никак не удается добиться от них послушания, — нехотя согласился Мавр. — Тривульцио — великий кондотьер, но слишком тщеславен, из-за того и спорит со Сфорцо Вторым. Если они не достигнут согласия, то мы вскоре утратим преимущества своей победы. Кроме того, заметьте, Росси получает растущую поддержку со стороны Венеции. Воздух Италии пропитан войной.

В самом деле обстановка на полуострове утратила стабильность. Споры и разногласия среди государей вызывали обеспокоенность. Венеция, действуя в согласии с папой, начала войну против Эрколе I д’Эсте, герцога Феррары. План венецианцев хитроумен и циничен: приступить к разделу герцогства таким образом, чтобы венецианской синьории достались Модена и Реджо, а Сиксту IV — желанная Феррара. Причина столкновения на первый взгляд, казалось бы, самая незначительная.

— Вы не имели права взимать пошлину с наших судов, доставляющих по реке По товары в Ломбардию! — возмущались венецианцы.

Этот конфликт вызвал изменения в системе союзов итальянских государств. В защиту герцога Феррары высказались Милан, Флоренция и Неаполь. Их поддержали маркиз Мантуи и другие государи. На стороне агрессора, Венеции, выступили папа, Генуя, синьор Римини и Сьены. Во главе венецианской армии стоял Сансеверино, который горел желанием использовать эту войну, чтобы отплатить за личные обиды Лудовико Мавру. Роберто мечтал нанести Милану такую рану, от которой бы он не оправился. Федерико II Урбинский командовал войсками лиги. 2 мая 1482 года вся Паданская равнина превратилась в театр военных действий. Война была в самом начале.

Мавр был прав, предсказывая возможные последствия приватной неприязни, угрожавшей перерасти в широкий вооруженный конфликт. Сансеверино, разумеется, считал эту войну своим личным делом. Он с такой страстью принялся за осуществление своих планов, что без труда одержал первые победы в битве под Фикароло — замком на берегах По. Путь на Феррару был частично открыт, и венецианские войска подошли к стенам неприятельской крепости.