Джон Стейнбек - Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки

— Вот уж взаправду, — согласился он. Я лет пятнадцать не слышал этого выражения. Вид у него стал озабоченный. — Ничего не предпринимайте, пока не позвоню! Господи, я-то думал, что развожу деревенского парня…

— Не собираюсь предавать хозяина за бесценок.

— Очуметь! Вот вы и подняли ставку.

— Я просто отказался от взятки, если уж говорить начистоту.

Похоже, я действительно изменился. Парень меня зауважал, и это мне понравилось. Да что там, я был счастлив! Шельмец решил, что я такой же, как он, только ловчее.

Незадолго до закрытия позвонила Мэри.

— Итан, — начала она, — обещай не злиться…

— На что, мой цветик?

— Ну, она такая одинокая, и я подумала… В общем, я пригласила Марджи на ужин.

— Почему бы и нет?

— Ты не сердишься?!

— Нет, черт возьми!

— Не сквернословь. Завтра же Пасха!

— Кстати, завтра к четырем мы идем к Бейкерам. Так что наведи красоту!

— Мы пойдем к ним домой?

— Да, на чай.

— Придется надеть платье, в котором я хотела идти на пасхальную службу.

— Здоровски здорово, моя сладкая кочерыжка!

— Ты не сердишься из-за Марджи?

— Люблю тебя! — заверил я.

Нет, ну правда. Кроме шуток. А в голове пронеслось: какими же сволочами мы, мужики, иногда бываем.

Я прошел по Вязовой улице, свернул на дорожку, усыпанную гравием, и остановился перед старинным домом. Он выглядел иначе. Я почувствовал, что он мой. Ни Мэри, ни отца, ни Старого Шкипера — только мой. Хоть продай, хоть сожги, хоть оставь как есть.

Не успел я подняться на пару ступеней, как дверь с проволочной сеткой распахнулась и наружу с воплями вылетел Аллен.

— Где «Пикс»? Ты принес мне «Пикс»?

— Нет, — ответил я. И — о чудо из чудес! — он не стал возмущаться и стенать. И к матери не побежал, призывая ее в свидетели и канюча, что я обещал принести ему хлопья.

Он вздохнул и тихо ушел.

— Доброго вечера, — сказал я вслед его удаляющейся спине.

Он остановился.

— Доброго вечера, — повторил Аллен, будто это была фраза на иностранном языке, которую он только что узнал.

В кухню вошла Мэри.

— Ты постригся, — отметила она. Любую мою странность она списывает на лихорадку либо на стрижку.

— Нет, моя завитушка, я не стригся.

— Я тут вертелась как белка в колесе, чтобы все подготовить.

— Зачем?

— Я же говорила, на ужин придет Марджи.

— Помню, но зачем так суетиться?

— К нам в гости сто лет никто не приходил!

— Твоя правда. Вот уж правда так правда.

— Надеюсь, ты наденешь черный костюм?

— Нет, пусть будет Конь Сив — скромный серый.

— Почему не черный?

— В нем я иду завтра в церковь, боюсь помять.

— Я могу выгладить его утром.

— И все же я надену Коня Сив — милее во всем округе не найдешь!

— Дети, — предупредила она, — на столе ничего не трогайте! Я достала парадный сервиз. Ты не хочешь надевать темное?

— Нет.

— Марджи придет разодетой в пух и прах.

— Марджи понравится Конь Сив.

— Откуда тебе знать?

— Она мне сказала.

— А вот и нет!

— Написала хвалебное письмо в газету.

— Посерьезнее, Итан! Ведь ты будешь с ней любезен?

— Буду флиртовать с ней напропалую.

— Я подумала, в честь нее тебе захочется надеть черный костюм.

— Послушай, цветочек, когда я пришел, мне было плевать, буду я одетым или голым. А ты в две секунды сделала так, что, кроме Коня Сив, я ни на что иное уже не согласен!

— Из вредности?

— Именно!

Она вздохнула, точь-в-точь как Аллен.

— Что на ужин? Хочу надеть галстук в тон мясу.

— Жареный цыпленок. Неужели не унюхал?

— Унюхал. Мэри… — начал я, но договаривать не стал. А смысл? Бодаться с общенациональным инстинктом себе дороже. Она закупалась в гастрономе сети «Сэйф-Райт» — у них сегодня были куры по специальной акции. Там дешевле, чем у Марулло, хотя я беру продукты по оптовой цене. Я объяснял Мэри, что распродажи в сетевых магазинах заманивают покупателей и те набирают с десяток других товаров — просто потому, что под руку попались. Все это знают и все равно ведутся.

Лекция для Мэри-многоцветика засохла на корню. Новый Итан Аллен Хоули идет в ногу с общенациональными капризами и использует их себе во благо.

— Надеюсь, ты не считаешь это предательством, — сказала Мэри.

— Дорогая моя, понятия добродетели и греха цыпленку одинаково чужды.

— У них так дешево!

— Ты поступила мудро и хозяйственно.

— Ты надо мной потешаешься!

В спальне меня уже ждал Аллен.

— Можно посмотреть на твой меч тамплиера?

— Конечно, возьми в углу шкафа.

Сын прекрасно знал, где хранится мой меч. Пока я сбрасывал одежду, он достал кожаный чехол, вынул из ножен сверкающий клинок и принял перед зеркалом величественную позу.

— Как продвигается твое эссе?

— Чего?

— Полагаю, ты имел в виду: «Простите, не расслышал, сэр»?

— Да, сэр.

— Я спросил: как там твое эссе?

— А! Отлично.

— Не передумал писать?

— Не-а.

— Повтори-ка!

— Никак нет, сэр.

— Шляпу тоже можешь примерить. Она в большой кожаной коробке на полке. Правда, перо чуток пожелтело.

Я забрался в большую старинную ванну на львиных лапах. Любили наши предки предаваться роскоши. Я тщательно надраил тело мочалкой, словно пытаясь отмыться от разговора с Марулло и событий дня, затем побрился не глядя, нащупывая щетину кончиками пальцев. Прямо римлянин эпохи упадка империи. Причесываясь, заглянул в зеркало. Давно я не видел своего лица. Вполне можно бриться каждый день и не видеть себя, особенно если тебе все равно. Красота не глубже кожи, и еще она должна идти изнутри. Надеюсь, что так, иначе я далеко не уеду. Я не уродлив, просто, на мой взгляд, лицо у меня ничем не примечательное. Я попытался изобразить на нем благородство, суровость, гордость, радость. Ничего не вышло. Так, рожицы покорчил, не более.

Вернувшись в спальню, я обнаружил Аллена в шляпе рыцаря-храмовника. Если у меня в ней такой же нелепый вид, с масонством нужно срочно завязывать. Кожаная коробка из-под шляпы валялась на полу. Внутри выпирала подставка из картона, обтянутая бархатом. По форме она напоминала перевернутую суповую миску.

— Интересно, удастся ли отбелить страусиное перо или придется купить новое?

— Если купишь другое, можно мне взять это?

— Почему нет? Кстати, где Эллен? Давно не слышал ее визгливый голосок.

— Пишет эссе о том, как любит Америку.

— А ты?

— Пока размышляю. Принесешь мне «Пикс»?

— Боюсь, забуду. Почему бы тебе не заскочить как-нибудь ко мне в магазин?

— Ладно. Можно кое-что спросить… сэр?

— Буду весьма польщен.

— Правда, что когда-то мы владели двумя кварталами на Главной улице?

— Правда.

— И китобойные суда у нас были?

— Были.

— Ну, а куда все подевалось?