Джон Стейнбек - Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки

— Если делать, то делать как положено! — заявила Мэри.

Всегда она так. Моя Мэри не любит перемен — точнее, небольших перемен. С большими она справляется куда лучше остальных: ужасно расстроится из-за порезанного пальца и не дрогнет при виде разорванного горла. Мне стало немного неловко: я сказал Мэри, что мы с Марджи все обговорили, а тут выяснилось, что нет.

— Утром мы с тобой это обсуждали.

— Да, я еще за кофе приходила. Весь день об этом размышляла. Карты у меня с собой.

Мэри склонна путать решимость с раздражением, а раздражение с оскорблением. Она боится насилия в любых его формах. Виноваты в этом ее пьяницы-дядюшки, позор на их головы. Я почувствовал, что в ней нарастает страх.

— Давайте не будем с этим шутить, — сказал я. — Лучше просто поиграем в карты.

Марджи поняла мою тактику — наверное, тоже ею пользовалась.

— Я не против.

— Моя судьба уже предсказана. Я разбогатею. И довольно об этом.

— Я же говорила, он не верит в гадания! Походит вокруг да около, потом мигом в кусты. Итан меня иногда так бесит!

— Да неужто? По тебе и не скажешь. Ты всегда ведешь себя как любящая жена.

Разве не странно, как вдруг замечаешь подводные течения и камни — не всегда, но часто. Мэри мыслит нелогично, она больше основывается на ощущениях. Напряжение в комнате нарастало. Мне пришло в голову, что теперь Мэри с Марджи вряд ли останутся лучшими подругами.

— Я бы очень хотел узнать о картах побольше, — заметил я. — Слышал, что на картах гадают цыгане. Ты часом не цыганка? Ни разу с ними не общался.

— У нее русская девичья фамилия, сама же она с Аляски.

Теперь понятно, откуда широкие скулы.

— Есть у меня позорная тайна, — призналась Марджи, — о которой тебе, Мэри, я никогда не рассказывала: как мы попали на Аляску.

— Раньше она принадлежала русским, — вклинился я. — Потом ее купили мы.

— Да, но знаете ли вы, что раньше она была тюрьмой, как Сибирь, только для преступников совсем ужасных?

— Для каких именно?

— Для самых опасных. Мою прапрабабку сослали на Аляску за колдовство!

— И что она наколдовала?

— Она насылала штормы.

Я расхохотался.

— Вижу, у тебя это в крови.

— Насылать штормы?

— Гадать на картах, что практически одно и то же.

— Шутишь! — воскликнула Мэри. — Быть того не может!

— Шутки шутками, но это правда. Колдовство считалось хуже убийства. У меня сохранились ее записи, только все на русском.

— Ты знаешь русский?

— Совсем чуть-чуть.

— Пожалуй, колдовство действительно худшее из преступлений, — заявил я.

— Я же говорила! — вскричала Мэри. — Он мечется из стороны в сторону. Никогда не знаешь, что у него в голове. Вчера ночью он… Утром он поднялся еще до рассвета. И пошел гулять.

— Я отъявленный негодяй, — признался я. — Законченная, неисправимая сволочь.

— Что ж, мне хотелось бы, чтобы Марджи сделала расклад, только по-своему, без твоего вмешательства. Если мы продолжим болтать, то вернутся дети и мы ничего не успеем!

— Прошу прощения. — Я поднялся в нашу спальню. На кровати лежал меч, на полу — открытая шляпная коробка. Я зашел в ванную и спустил воду. Звук разнесся по всему дому. Я смочил полотенце холодной водой и приложил ко лбу, потом к глазам, чтобы снять напряжение. Приятная прохлада меня успокоила. Я присел на унитаз и накрыл лицо мокрым полотенцем, а когда оно согрелось, смочил его снова. В спальне я вынул из коробки шляпу с пером, надел и промаршировал вниз по лестнице.

— Ах ты, дурачок! — с облегчением вздохнула Мэри. Боль и напряжение, висевшие в воздухе, исчезли.

— Страусиные перья отбеливают? — поинтересовался я. — Оно здорово пожелтело.

— Думаю, да. Спроси у мистера Шульца.

— Зайду к нему в понедельник.

— Хочу, чтобы Марджи тебе погадала, — сказала Мэри. — Очень-очень хочу!

Я надел шляпу на стойку перил — будто пьяный адмирал прислонился к лестнице, хотя я не уверен, бывают ли в природе пьяные адмиралы.

— Принеси ломберный столик, Ит. Места нужно много.

Я вынул его из стенного шкафа и отогнул складные ножки.

— Марджи понадобится стул с прямой спинкой.

Я поставил рядом стул из столового гарнитура.

— Что мы должны делать?

— Сосредоточьтесь, — велела Марджи.

— На чем?

— Ни на чем, если получится. Карты в моей сумочке на диване.

Я всегда считал, что гадальные карты должны быть засаленными, толстыми и растрепанными, но эти были чистые и сверкали, будто ламинированные. Длиннее и уже игральных карт, к тому же их гораздо больше пятидесяти двух. Марджи сидела прямо и перемешивала колоду — яркие картинки, затейливые рубашки. Названия были на французском: l’empereur, l’ermite, le chariot, la justice, le mat, le diable — земля, солнце, луна и звезды, и масти — мечи, кубки, жезлы и деньги (кажется, deniero означает деньги, хотя символом была геральдическая роза), у каждого набора свои roi, reine, и chevalier — король, королева и рыцарь. Потом я увидел странные, неприятные картинки — башня, в которую бьет молния, человек на виселице, подвешенный за ногу — le pendu , и смерть — la mort — скелет с косой.

— Мрачновато, — заметил я. — Картинки действительно означают то, что на них нарисовано?

— Зависит от того, в какой последовательности они выпадают. Если вверх ногами, то значение противоположное.

— То есть они меняют значение?

— Да. Для того и существует толкование.

Взявшись за карты, Марджи преобразилась. При свете лампы ее руки сказали мне то, о чем я догадывался и раньше, — она старше, чем кажется на первый взгляд.

— Где ты этому научилась? — спросил я.

— Наблюдала за бабушкой, потом стала гадать на вечеринках — чем не способ привлечь к себе внимание?

— Сама-то веришь?

— Не знаю. Иногда выпадает нечто удивительное. Не знаю.

— А не служат ли карты ритуалом для концентрации внимания или для ясновидения?

— Порой мне тоже так думается. Особенно когда я даю карте непривычное толкование и все совпадает! — Руки Марджи, проворно тасующие колоду, словно жили своей жизнью. Наконец она протянула карты мне и спросила: — Кому гадаем?

— Итану! — вскричала Мэри. — Посмотрим, совпадет ли расклад со вчерашним.

Марджи посмотрела на меня:

— Светлые волосы, голубые глаза. Тебе под сорок?

— Точно.

— Король жезлов [13] Король жезлов предполагает, что человек должен сохранять равновесие и использовать свою силу мудро, чтобы подать хороший пример. . — Она отыскала нужную карту. — Это ты, — картинка с королем в мантии и в короне с большим красно-синим скипетром, внизу надпись « Roi de bâtons ». Она положила карту лицом вверх и перетасовала колоду. Затем быстро перевернула ее, верхней картой закрыла короля, комментируя свои действия певучим голосом. — Что выше тебя. — Поперек сверху. — Что против тебя. — Одна сверху. — Что венчает тебя. — Одну вниз. — Что под тобой. Что было. Что будет. — Она выложила картами крест на столе. Потом быстро выложила слева от креста четыре карты в ряд, приговаривая: — Для тебя, для дома, на что надеешься, чем дело кончится. — Последняя карта изображала человека, повешенного вверх ногами, le pendu, но с того места, где сидел я, он лежал головой кверху.