Вивьен Огилви - Невидимки за работой

— И один только Уэлтон вызвался помочь этому горю, — добавил Тревельян. — Он прочел Порпу целую лекцию насчет серпента. Сказал, что в старые времена в народном оркестре этот инструмент был главным, и показал Порпу изображение его в энциклопедии. Об этом серпенте упоминается у Харди, поэтому Порп и развесил уши. Уэлтон заверил его, что в юности он за игру на серпенте получал призы на Кастербриджском эйстедводе [2] Кастербридж — вымышленное название города в одном из романов Томаса Харди. Эйстедвод — ежегодное состязание народных певцов и поэтов в Уэльсе. — Прим. перев . и что, если Порп достанет ему этот инструмент, он с удовольствием будет играть на сегодняшнем вечере. Ну, Порп, конечно, помчался с этой радостной вестью к Гарстенгу, а тот в награду за усердие только обозвал его болваном.

Все прибывшие из усадьбы разместились в первых рядах. Та небольшая компания, которая дежурила утром перед трактиром, пополнилась сейчас и другими обитателями Клигнанкорт-холла. Даже прислуга лорда и рабочие из машинного отделения почти все были здесь. В своих маскарадных костюмах они представляли весьма внушительную группу. А настоящие фермеры либо не пришли, либо их пока еще не пускали в зал.

На эстраде, на длинном столе, стояло три микрофона.

Кроме того, еще один микрофон на высокой подставке стоял на полу в зале, под самой эстрадой. Радиотехники делали последние приготовления к трансляции, проверили микрофоны и провода.

Из какой-то боковой каморки, вроде ризницы, появился Порп во главе группы фоторепортеров.

— Вы, конечно, захотите сфотографировать кое-кого из местных фермеров, — говорил он. — Ага, вот уже собралась публика. Как будете снимать? Я думаю, для начала надо сделать несколько снимков первых рядов.

Вспыхнул магний, и фоторепортеры принялись снимать передние ряды.

— А теперь отдельных людей? Как вам покажется, например, вон тот пастух?

Чарли в своей длинной блузе, с посохом в руках, был сфотографирован на фоне пирамиды снопов.

— Вот прекрасный тип старого Джона Булля, — сказал один из фотографов, указывая на Беверли Кроуфорд, которая пришла в брюках для верховой езды и крагах, в полукоротком мужском пальто и галстуке бантом. Физиономию ей украсили короткими бачками.

— А, это фермер Браун, — пояснив Порп, отличавшийся плачевной скудостью воображения. — Эй, фермер Браун, вы разрешите вас сфотографировать?

Беверли Кроуфорд, сердито хмурясь, проворчала: «Что ж, меня от этого не убудет»— и встала в позу около груды овощей.

— Вылитый Хилер Бэллок, только без бороды, — заметил один из фоторепортеров.

— Как вы говорите? Вылитый бык? Ха-ха-ха? Вот это здорово! Фермер Браун, а фермер Браун! Слыхали, что про вас этот джентльмен сказал? Что вы похожи на быка!

Это прокричал Уэлтон, стараясь обратить на себя внимание репортеров. Вид у него был поистине жуткий: лицо он раскрасил кирпичной краской и наклеил растрепанные висячие бакенбарды.

— Этого снимать нельзя, — шепнул один фотограф другому. — Лицо получится черное.

Ну, хватит, пожалуй, снимать! — вмешался обеспокоенный Порп, явно радуясь техническим затруднениям, которые помешали сфотографировать Уэлтона. — Минутки через две начнется собрание. Вы можете еще снять эстраду, когда на ней все будут в сборе.

Фоторепортеры отошли в сторонку, а Порп сделал знак кому-то в конце зала, что можно открыть двери и впустить публику. Толпой вошли фермеры в своих воскресных городских костюмах и заняли дальние ряды. Как и предсказывал Чарлтон, здесь были все больше старики и люди средних лет.

Из-за кулис на эстраду вышла небольшая процессия. Возглавлявший ее высокий красивый мужчина сел за стол и придвинул к себе микрофон. Четверо остальных (среди которых Халлес увидел только одно знакомое лицо — Гарстенга) тоже разместились за столом, двое — слева, а двое — справа от председателя.

Услужливый Чарлтон наклонился к Халлесу и стал объяснять кто они:

— Председатель — это Джордж Тэнкрей, акционер радиокомпании и радиокомментатор. Замухрышка справа от него — Клигнанкорт, а рядом Дедушка Скроггинс, тот фермер, что постоянно выступает по радио, его настоящее имя Мельмот Фипс. Слева от Тэнкрея — наш управляющий делами Тредголд. Ну, а дальше, конечно, Гарстенг в своей роли «провинциального дворянина».

Звучный голос председателя разнесся по всему залу.

— Леди и джентльмены, как вы видите, собеседование наше будет передаваться по радио. До начала трансляции осталось… (он взглянул на часы) четыре минуты и тридцать девять секунд. За это время фотографы успеют сделать снимки эстрады. За тридцать секунд до начала вы увидите сигнал — синий свет — и тогда начинайте аплодировать. Красный сигнал будет дан в тот миг, когда включат микрофоны. Продолжайте аплодировать, пока я не подниму руку, а потом хлопайте все тише и тише, пока я буду ее опускать. Когда же моя рука коснется стола, должна наступить тишина.

Пока фотографы прыгали перед эстрадой, нацеливаясь на нее аппаратами, Халлес успел рассмотреть всех сидевших за столом.

Во внешности Гарстенга не осталось ничего от подтянутого и вылощенного администратора. Он отмыл с волос помаду, и они, просохнув, стояли пушистым облаком надо лбом. Кожа его приобрела красновато-бронзовый оттенок. На нем была свободная клетчатая куртка, жилет цвета горчицы, галстук тоном посветлее жилета, желтый в красных горошинах, заколотый большой золотой булавкой в виде подковы, светло-коричневые бриджи, светло-серые гамаши на пуговках и грубые коричневые башмаки. Сидевший рядом с ним Тредголд, мужчина лет сорока пяти в сшитом стандартном пиджачном костюме, представлял собой явно выраженный тип дельца. Ему, видимо, было не по себе в этой обстановке, и он все время теребил свои подстриженные усы. Лорд Клигнанкорт был человек небольшого роста и неопределенной наружности, гладко выбритый, в сером костюме. Его жиденькие волосы мышиного цвета и костлявый лоб, изрытый глубокими морщинами, свидетельствовали, что ему уже под шестьдесят. И, наконец, последний в ряду, Дедушка Скроггинс, одет был в таком же стиле, как и Гарстенг, но костюм на нём был не такой новый и не наводил на мысль, что все части туалета были закуплены сразу и в одном магазине. Скроггинс был пожилой человек с копной седых волос, румяными (по-видимому, от природы) веками и ярко-голубыми глазами в рамке мелких морщинок.

— Ну-с, леди и джентльмены, — сказал Тэнкрей, — через две-три секунды вспыхнет синий свет. Вы помните, что надо делать.

Жужжание голосов в зале сразу утихло, все молитвенно смотрели на синюю лампочку и, когда она зажглась, громко захлопали. Дальше все пошло строго по намеченному плану: красный свет, аплодисменты постепенно стихают, затем тишина — и снова тот же медоточивый голос: