Арчибальд Кронин - Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы (сборник)

Я вошел в палатку в состоянии абсолютного непонимания происходящего – оно казалось бессмысленным. Не сошел ли Донохью с ума? Судя по началу, каждый следующий шаг был продиктован уверенностью, что я должен победить, и теперь при моей победе Мартину пришлось бы выплатить в шесть раз больше, чем он получил. Из лабиринта мистического недоумения меня неожиданно вывело дружеское рукопожатие. Руку мне тряс немолодой сухощавый мужчина, лысый, как лысуха, с худым обветренным лицом, в красно-синей полосатой футболке и старых застиранных трусах, которые как вторая кожа прилипали к его жилистым ногам.

– Я – Пурвес, – усмехнулся он и кивнул в сторону скамейки в глубине палатки. – А это Симмс. Я слышал, ты собираешься списать нас, старожилов, в расход.

Симмс, практически голый в процессе переодевания, вышел вперед. Он был гораздо моложе Пурвеса, лет двадцати шести – двадцати семи, прочно скроенный, с короткими мускулистыми конечностями и широкой грудью, покрытой мхом густых черных волос. Тяжеловатый, он выглядел не особо опасным. Что касается Пурвеса, то, ну это просто смешно, он был фактически стариком.

– Ну, удачи, парнишка, – добродушно сказал Симмс. – Пусть победит сильнейший, и к черту отстающих.

– Лучше смени прикид, парень, – сказал Пурвес. – Скоро наш звонок.

Я начал переодеваться. Прочие участники забега, сидя на скамьях, натягивали майки или шнуровали кроссовки. Долговязый юноша, которого называли Чаком, лет семнадцати на мой взгляд, был единственным в моей возрастной категории. Похоже, чуть ли не все мои соперники знали друг друга и, судя по их шутливым репликам насчет прошлых соревнований, были постоянными участниками всех региональных спортивных встреч. Честно говоря, я почти не разглядел их, а из хаоса в моей голове возникла одна вполне определенная мысль. Как будет выкручиваться Донохью, если я выиграю гонку? Я сделал глубокий вдох-выдох. Я приехал побеждать, я обещал победить, и с Божьей помощью я выиграю!

Звон колокола позвал нас из палатки. По выходе я подсчитал бегунов: нас было всего восемь. Каждый вытащил из шляпы номер своей стартовой позиции. Моя четверка, в общем, меня вполне устраивала. Затем через узкий проход в ограде мы вышли на место действия. До сих пор я не осознавал количества зрителей; теперь их число показалось мне устрашающим – мы были окружены огромным широким кольцом смотрящих на нас лиц. Но, как ни странно, это кольцо перестало существовать, когда мы выстроились на дугообразной белой стартовой линии. Немного наклонившись вперед, я думал только о блестящей на солнце травяной дорожке, широким овалом лежащей передо мной, и о том, что три ее круга составляют милю, – мои барабанные перепонки напряглись в ожидании стартового выстрела.

Бах! С выстрелом я рванулся к внутренней стороне беговой дорожки и, как и намеревался, с самого начала взял на себя лидерство. Глухой топот за спиной меня не беспокоил. Я был первым и хотел им остаться. Свободно и легко рассекая прохладный свежий воздух, я чувствовал, что могу так бежать целую вечность. Как быстро закончился первый круг. И теперь, как бы издалека, но в сладком предвкушении своего триумфа я стал слышать, как в толпе выкрикивают и повторяют мое имя. Я одолел половину второго круга, когда какой-то бегун, не Симмс и не Пурвес, а неизвестный, не числящийся в фаворитах соперник неожиданно опередил меня на добрых три ярда. Невозможно было пережить такое оскорбление. Под аккомпанемент продолжающихся истошных криков я наддал и мощным рывком оставил его позади.

Но только воздух вдруг стал менее прохладным, а движения моих конечностей уже едва ли можно было назвать легкими и изящными. Тем не менее второй круг закончился, я все еще был впереди, и оставался последний круг. С поднятой головой и тяжело колотящимся сердцем я рвался вперед из последних сил, сознавая, что слабею, но молясь о том, чтобы удержать лидерство. Увы, Небеса не услышали мою мольбу. Мне оставалось не более половины круга до финиша, когда, сделав мощный рывок, Пурвес обогнал меня, его жилистые ноги работали как поршни, локти молотили воздух. За ним, усердно сопя, меня обошли Симмс и еще двое. Я пытался нагнать их, но мне нечего было противопоставить этой коллективной атаке.

Мои собственные ноги, если про них еще можно было сказать, что они действительно принадлежат мне, поскольку я перестал их чувствовать, меня не слушались. Мои легкие разрывались, горло пронзала боль, я задыхался. Я понимал, что все кончено. Мое покрытое позором имя, которое больше никто не выкрикивал, растворилось в реве, смутно доносившемся из-за красной пелены, плывшей у меня перед глазами: «Пурвес, папа Пурвес!»

Продолжая бежать, но уже вслепую, я смутно осознал, что еще несколько теней проскользнули мимо меня. Когда, пошатываясь, я миновал сорванную финишную ленту, лишь один-единственный бегун, одинокий юный тюфяк по имени Чак, был позади меня. Я занял второе место с конца.

К счастью, палатка-раздевалка была рядом. Разбитый и униженный, чуть не в слезах, я неверной походкой добрался до нее и спрятался там. Согнувшись и тяжело дыша, я сидел на скамейке, а папа Пурвес пытался утешить меня:

– Миля – не твоя дистанция, мальчик. Если бы вдвое короче, ты бы победил. Но ничего, у тебя еще все впереди.

На его добрые слова у меня не нашлось ответа. Каким же дураком я был, с Теренсом заодно, чтобы считать, что в моем возрасте, без тренировок, будучи не в форме, можно соревноваться с мужчинами, опытными бегунами, выступающими за приграничный регион, профессионалами в некотором смысле. Наконец я очнулся, влез в свою одежду, бросил мокрую от пота форму в сумку и вышел наружу.

Тут же я столкнулся с Теренсом. Он ждал меня, и не успел я произнести жалкие слова извинения, как он взял меня за лацкан куртки.

– Я тебя уже заждался! – торопливо воскликнул он и, прежде чем я смог открыть рот, продолжил: – А теперь слушай, Лоуренс. Не приближайся ни к Донохью, ни к кому-либо из нас. Не подходи к машине. Ни в коем случае.

– Почему? – запнулся я. – Потому что я не победил?

– Да нет же, глупец! – Поколебавшись, он огляделся и понизил голос: – На самом деле у нас куча неприятностей из-за ставок. И для тебя гораздо безопаснее держаться подальше. Это все чертов Донохью, его вина. Я-то думал, просто повеселимся, а вышло дрянь дело. Так что тебе сейчас… нужно спокойно отправиться в город и ждать нас возле проезда под аркой. Помнишь, где мы въехали в город?

– Да.

– Ну и отлично. Менее чем через час мы там на машине подхватим тебя. Вот тебе фунт, если захочешь перекусить или что-нибудь еще, пока будешь ждать.

– Прости, что я проиграл, Терри, – наконец выдавил я из себя в муках стыда.