Иван Беркутов - Собибор. Восстание в лагере смерти

– Четыре с половиной минуты, – сказал эсэсовец. – Получай.

Печерский протянул было руку, взглянул на сигареты… И сказал:

– Благодарю. Не курю.

Он отдернул руку, и пачка упала на траву. Немец мог счесть это оскорблением, мог избить Александра, а тот бы не сдержался… И тогда его поединок с пнем оказался бы напрасным. Лео кинулся вперед. Поднял пачку сигарет, услужливо протянул немцу. Тогда комендант сделал знак капо Берлинеру. Тот подскочил, подставил мешок, который держал в руках. Комендант достал из мешка полбуханки хлеба и кусок маргарина, протянул Печерскому:

– Русский солдат, бери!

И снова Александр покачал головой. Произнес, стараясь, чтобы в его голосе не было никакого вызова:

– Очень благодарен. Питания, которое я здесь получаю, мне вполне хватает.

Второй раз он отказывался! Нет, черт возьми, это все-таки был вызов! Усмешка сползла с лица эсэсовца. Он задумчиво взглянул на Печерского, спросил:

– Значит, не хочешь?

Что ответить? Согласиться, взять подачку он не мог.

– Благодарю, я сыт, – ответил Печерский.

Френцель сжал в ладони плетку. Теперь казалось, что он кинется на своего противника, начнет его избивать. Но вдруг вместо удара Френцель хлопнул Печерского по плечу:

– Ты молодец!

И ушел. Когда комендант скрылся за бараками, товарищи подбежали к Печерскому, стали его упрекать:

– Чего не взял? Покурили бы, поели… Ты сам бы поел, и нам бы досталось…

Ничего не отвечая на упреки, Печерский опять взялся за топор. И вдруг получил хорошую затрещину! Он повернулся, возмущенный, готовый дать сдачи – и встретился глазами с Лео. Железным тоном руководитель подпольной организации сказал:

– Ты нарушил конспирацию! Он тебя запомнил. Смири гордыню!

Возразить Александру было нечего – Лео был прав.

Этим вечером Печерский и Лео договорились снова встретиться у барака. Оставалась, правда, угроза со стороны «слишком осторожных» евреев, которые грозили донести на двух друзей. Однако Лео заявил, что придумал способ, как обмануть своих трусливых соплеменников. А какой способ – не сказал.

Печерский сидел на бревне, курил – и тут увидел идущего к нему Лео. Но тот шел не один – с девушкой. Подойдя, сказал:

– Ее звать Люка. Ухаживай за ней, люби ее. Она будет твоей ширмой.

Это и был способ обмануть бдительных недругов, о котором он говорил.

– Красивая ширма, – заметил Печерский.

– При ней мы сможем спокойно обсуждать наши планы, – добавил Лео. – Она не понимает по-русски. Но надо делать вид, что ты за ней ухаживаешь. Ты умеешь галантно ухаживать? Поцелуй ей руку…

Печерский удивился такому предложению, но руку девушке поцеловал. Она с улыбкой посмотрела на него, спросила по-немецки:

– Как ваше имя?

– Александр, – отвечал Печерский. – Можно называть Саша. Извините, что плохо говорю по-немецки. В школе я не хотел его учить…

Люка пожала плечами:

– Сейчас все ненавидят этот язык… И не говорите мне «вы». Я такая же заключенная, как вы… Как ты. Скажи, Саша, ведь ты из России?

– Да. Хотя правильней говорить – из СССР.

– Ну да. Просто у нас все говорят – Россия, русские. Саша, расскажи мне, что делается на фронте. А я расскажу другим в женском бараке. У нас многие хотят знать, что происходят в мире. Но откуда мы можем получить эти сведения? Мы слушаем только немецкое радио. А там все время говорят о победах немцев…

– Какие там победы! – усмехнулся Печерский. – Уже год, как немцев бьют по всему фронту. Первое поражение они потерпели под Москвой; это было еще два года назад. К сожалению, я не мог праздновать эту нашу победу – как раз тогда я и попал в плен. Ну, а в начале этого года немцев разбили под Сталинградом, окружили огромную армию во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Они ушли с Волги, бежали с Северного Кавказа. А уже в этом году наши войска разбили их под Курском. Советские дивизии вышли к Днепру, а в некоторых местах форсировали его. В тылу у немцев – в Белоруссии, на Украине, в Польше – действуют партизанские отряды. А в Варшавском гетто было восстание!

– Правда? – Люка не могла поверить в услышанное. – Настоящее восстание?

– Да, оно продолжалось целый месяц, с апреля до мая. Хотя у восставших было мало оружия, они храбро сражались. Правда, в конце концов немцы его подавили…

– Но скажи – если на Украине и в Польше много партизан, почему они не нападут на наш лагерь? Почему не освободят нас? Ведь здесь кругом леса, партизанам легко подобраться к лагерю…

– Не забывай, что немецкая армия еще сильна, – принялся объяснять Печерский. – У партизан свои задачи – бить фашистов, нападать на их коммуникации, собирать информацию для советского командования. Вывести тысячи заключенных из оккупированных районов партизаны не могут. Мы сами должны о себе позаботиться!

Но тут Лео прервал их диалог:

– Довольно! Ты и так сказал ей слишком много. Давай теперь мы с тобой побеседуем. В прошлый раз ты не закончил свой рассказ. Сделай это сейчас. Расскажи больше о себе, что ты видел, что узнал в плену. Слушаю тебя, Александр, говори. Только все-таки обними женщину.

Печерский послушно обнял Люку, но той не понравился этот жест, и она сбросила его руку.

– Прояви настойчивость! – посоветовал Лео. – Ведь кругом стукачи…

– Но это неуважение к женщине! – возмутился лейтенант.

Однако все-таки снова положил руку на плечи девушки. И на этот раз она не стала отказываться. Как раз в этот момент мимо проходили двое вахманов. И один вдруг подмигнул Печерскому: мол, давай, парень, будь настойчив, и она уступит!

– Говори, у нас мало времени, – повторил Лео.

И Печерский продолжил свой рассказ:

– Когда мы вышли из канцелярии, нас повели в баню. По дороге капо Блятман расспрашивал, где и как каждый попал в плен. После бани прошли в большой жилой барак. Во всю его длину тянулись четыре ряда нар. Блятман крикнул старшего одного из отсеков, показал на меня и сказал: «Этого положишь рядом с собой».

Распоряжение капо меня удивило. Зачем он приказал старшему положить меня рядом? Чтобы он за мной присматривал? Но я вроде ничем себя не выдал. Да и тон у него был добродушный…

Старший подвел меня к моему месту, дал немного соломы для подстилки, угостил куском хлеба и остатками баланды. Это тоже показалось мне подозрительным. Откуда такая забота?

С того дня мы каждый день ходили на разные работы: копали траншеи, кололи дрова, работали в мастерских, которые обслуживали лагерное начальство. Работали до позднего вечера. А вечером выстраивались в длинную очередь, чтобы получить свои двести граммов хлеба. Однако в очереди нельзя было расслабляться, чувствовать себя в безопасности. Был такой помощник начальника лагеря, русский, по фамилии Городецкий. Он всегда ходил с пистолетом. И если ряд заключенных был хоть немного неровный, он вставал в начале ряда и стрелял вдоль него. Пуля доставалась кому-то, кто высунулся из ряда…