Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

– Вопрос связан с Николь.

Выражение его лица не дрогнуло, но столовый прибор замер в воздухе в том самом положении, которое Клодетт решительно пресекала за едой у детей.

– Ты помнишь Николь? – спросил я. – Николь Джэнкс?

На лице его отразилось сомнение. Он поводил вилкой по тарелке.

– Конечно, – ответил он.

– Я лишь недавно обратил внимание, – отстраненно услышал я свой голос, удивившись, почему он звучит так формально, словно я обращаюсь к студентам, – что она умерла вскоре после…

– Неужели ты не знал этого? – быстро спросил он, опустив вилку. – Раньше, я имею в виду?

– Нет, конечно, нет. Я выяснил это всего несколько дней назад. Услышав по…

– Ты даже не представлял?

Я покачал головой:

– Нет, как я и сказал…

– Я-то думал, – он нахмурился, подвигая лапшу к краю тарелки, – что тебе могли позвонить.

– Увы, никто не позвонил, – я глубоко вздохнул. – Но на самом деле больше всего мне хотелось узнать, как ты справился… не знаю даже, как толком выразиться… Уверен, ты и без моих слов понимаешь, что я имею в виду. Верно? Такого рода события, в сущности, никогда не забываются, – я постарался собраться с мыслями, сосредоточиться на том, что необходимо сказать. – Тогда в лесу. Как тебе удалось… все выдержать? Как ты смог справиться с этим? Со мной… и с ней. Ты же понял, что она была… ты знал… но ничего не сказал. Ты понимаешь, о чем я говорю, правда? Мы же понимаем друг друга теперь? Больше всего меня сейчас терзает мысль о том, как ты позволил мне просто…

– Так из-за этого весь переполох? – Тодд оттолкнул от себя тарелку, поставил локти на стол, обхватив руками голову. – Ради этого ты объявился?

Возникла молчаливая пауза.

– Послушай, – произнес он с сомнением, вздохнул пару раз, его лицо дрогнуло. – Это не то, чем я стал бы гордиться.

Я едва не брякнул: «Неудивительно». Но мне хотелось услышать продолжение, поэтому я просто вяло хмыкнул.

– Я… прошло уже столько лет… был… ну, не знаю… Полагаю, я был расстроен, обижен, сердит. Все вместе. Это была ошибка. Я хочу признать это. Из-за этого я чувствовал себя ужасно, очевидно, с тех самых пор.

Он поднял голову, и в животе у меня вдруг похолодело, меня окатила ледяная волна позора. Худшее подтвердилось. Я сбежал и бросил в лесу мою умершую подругу. Я сделал это. Я, Дэниел Салливан, беззаботно повернулся к ней спиной и удалился. В то время я, возможно, и не знал этого, но мог догадаться. Я вдруг осознал, что с трудом могу взглянуть в лицо Тодду, выдержать его пристальный взгляд. «Что за чертовщина? – хотелось мне крикнуть. – О чем ты думаешь? Ведь именно ты опустился на землю, твои пальцы измерили ее несуществующий пульс, именно ты сказал, она просто спит, уходи. Беги, Дэниел, беги».

Мне хотелось треснуть кулаками по столу, хотелось влепить пощечину этому трусливому потному лицу передо мной, но я сдержался. Я не знал, что делать, что сказать. Волна холода достигла спины, шеи, и у меня возникло чувство, что я онемел навсегда. И тогда неожиданно я задумался, что же чувствует Ари, когда заикается? Неуверенность, сомнение, опасение, что слова так и не слетят языка, что отныне придется только молчать?

– Я не знаю, что сказать, – умудрился выдавить я.

– Не пойму… – Тодд махнул рукой перед собой. – Как ты узнал? Ведь это было так давно. Может, Сьюки?

– Что?

– Разве что Сьюки сообщила тебе? Неужели она…

– Я уже говорил, – смущенно пробормотал я, пытаясь дать пояснения, – я услышал об этом по радио.

– …связалась с тобой? А как она сама узнала? Как выяснила? Может, прочитала? Должно быть, прочитала. Оно было спрятано в моей комнате. Она вечно рылась в моих вещах.

– О чем ты? – спросил я.

– Но я не догадывался, что она узнала, – казалось, себе под нос пробурчал Тодд. – Она ни разу не обмолвилась. Всегда была склонна к нечестной игре… Послушай, разумеется, это было глупо. Но тогда я даже не допускал возможности, что Николь способна на такое. Ни на миг. Если бы знал, что она в таком состоянии, то никогда не допустил бы этого, разумеется, не смог бы. Я злился только на тебя, не на нее. Я поступил так, чтобы отомстить тебе. Тебе ведь всегда все давалось чертовски легко. Стоило тебе поманить кого-то пальцем, и все уже бежали за тобой. Но мне не следовало ввязываться в это. Если бы ты знал, как это мучило мою совесть с тех пор, как…

– Погоди, – сказал я, – погоди. О чем ты говоришь?

Тодд взглянул на меня или мимо меня, на лице его застыло мучительное, виноватое выражение.

– О письме.

– Каком письме?

– Твоем письме.

– Моем письме?

– Том письме, что ты послал… – Он умолк, пристально взглянув на меня. Молчаливые вопросы повисли между нами. Его лицо стало замкнутым, непроницаемым.

– Гм, – произнес он. – Неужели мы не понимаем друг друга? О чем ты сам говоришь?

– О той свадьбе, – смущенно ответил я, видимо, из-за перелета мои мозги давали сбой. – О той вечеринке. В Шотландии. Помнишь?

– М-м-гмм, – он решительно кивнул, – ну да, помню.

– Мы спали в лесу. Николь тоже спала, а потом я улетел, на следующее утро.

– Ну да, – он опять кивнул.

– И Николь лежала на земле. Ты сказал, что мне пора уходить, что она просто спит.

Он продолжал кивать и невразумительно мычать в ответ.

– Но она не спала, верно? – спросил я. – Она умерла?

Тодд сосредоточенно свел брови, словно ему подсунули неразрешимое математическое уравнение. Кивание постепенно перешло в покачивание.

– Она умерла, – повторил я, – а ты предложил мне уйти. Тебе хотелось, чтобы я успел на самолет.

Тодд все еще отрицательно качал головой.

– Ты покрывал меня, – настаивал я, – ты знал, что я мог дать ей наркотик, и покрывал меня. Ты велел мне уходить, чтобы я мог выбраться из страны.

Он продолжал мотать головой. На лице его промелькнула странная улыбочка: кривоватая улыбочка.

– Нет, – изрек наконец он, – ты ошибся. Невероятно, что ты не знал об этом… все эти годы… Как странно, что ты никогда… – С трудом ему удалось придать лицу выражение какой-то торжественности, серьезности. – Дэниел, в ту ночь она не умерла. Она действительно спала. Но она была очень серьезно больна. Сразу после твоего ухода мне пришлось отвезти ее в больницу. Я вызвал «Скорую помощь». Мы уклонились от некоторых хитрых вопросов, мне удалось сослаться на незнание. Она пришла в себя. Я отвез ее обратно на юг в ее машине. Помнишь ее машину?

– Да.

– Ту красную тачку? Я сам вел ее, – даже сейчас он произнес эти слова с озадачивающей гордостью. – Я доставил ее домой. И оставался с ней какое-то время, пока она…

– Ты жил в ее доме?

– Да. В больнице сказали, что за ней нужно приглядывать. Сказали, что ее нельзя оставлять одну. Постепенно ей стало лучше, – он встретил мой взгляд, – значительно лучше. Она старалась, понимаешь, старалась… поправиться. А я присматривал за ней. Ради тебя. Я заботился о ней. Я знал, что ты хотел бы этого.