Альва Бесси - Антиамериканцы

— Но ведь и Линкольн тоже кое-что делал в этом направлении.

— Кто это?

— Линкольн.

— А-а…

— Ну, хватит, — сказал Лэнг и опять схватил ее за волосы. — Ты в настроении?

— Как всегда, — ответила Пегги, допивая до дна свой коньяк.

— Ты — моя маленькая?

— Зэв, скажи комиссии правду. Чем ты рискуешь?

— Перестань! — воскликнул Лэнг. — Мне надоело. — Он пристально посмотрел на нее. Лэнг был уже пьян и не совсем отчетливо видел Пегги, но лишь испытывал от этого какое-то волнующее чувство. Притянув к себе Пегги, он погрузил лицо в ее волосы.

— Долорес, — прошептал он.

— Я — Пегги. Помни…

Лэнгу не хотелось спать. Он был пьян. У него кружилась голова, но он все же встал с постели, прошел в гостиную, где на полу в беспорядке валялась его одежда, и машинально начал одеваться. Кое-как наполовину одевшись, он взял телефонную книгу и принялся отыскивать адрес Бена Блау. В конце концов ему удалось найти номер телефона Блау Бенджамена, доктора медицины. Однако он сообразил, что это не тот Бен, который ему нужен, и это привело его в раздражение. «Я хочу поговорить с этим парнем, — подумал он. — Я должен найти его». Он смутно помнил, что ветераны гражданской войны в Испании объединены в какую-то организацию, но, не зная точного названия, не смог ее найти. Лэнг вдруг решил не оставаться здесь всю ночь и торопливо закончил свой туалет.

В бутылке еще оставалось немного коньяку, он допил его прямо из горлышка и почувствовал себя лучше. «Нужно оставить записку», — подумал он и попытался отыскать карандаш и бумагу, но не нашел и тут же забыл о своем намерении. Потом он тихо открыл дверь и вышел, забыв в квартире шляпу.

Бар на углу был еще открыт. Лэнг вошел и из телефонной кабины позвонил Мортону.

— Говорит Фрэнсис Лэнг, — сказал он, услышав голос врача. — Мне нужно видеть тебя. Я в опасности.

— Ты пьян?

— Ну и что же?

— Приходи завтра, Фрэнсис, в обычное время.

— Н… нет, ты меня… сегодня… Я возьму такси… Я ж… же сказал тебе, что мне угрожает опасность… — с трудом выговорил Лэнг и разрыдался в трубку. — Эв… ретт, не подводи меня… Я должен видеть тебя… по неотлож… делу.

— О какой опасности ты говоришь?

— Не знаю… Плохо… плохо… плохо… Ну пожалуйста, я… сейчас приеду… — Он ничего не мог больше сказать, так как внезапно очень разволновался и почувствовал, что, если он не увидит сейчас Эверетта, с ним произойдет нечто ужасное.

— Приезжай, — помолчав, сказал Мортон.

Обнаружив, что Лэнг ушел, Пегги начала искать записку. С ним такое случалось и раньше. Иногда он возвращался. Заметив в кресле шляпу Лэнга, Пегги решила, что он вернется и на этот раз, но не раньше чем через полчаса. Бутылка из-под коньяка была пуста, наверное, он пошел за новой.

Пегги выглянула из окна, чтобы проверить, не возвращается ли Лэнг, но поспешно закрыла створки: на улице было холодно. Потом она подошла к телефону, набрала номер и, как только ей ответили, воскликнула:

— Сколько раз я просила тебя не звонить мне! Это я могу звонить тебе. Запомни же наконец. Из-за тебя я могу потерять службу. Иногда моему хозяину нравится работать здесь, и он терпеть не может, когда ему мешают.

Она помолчала и тихо, кокетливо засмеялась.

— Не болтай глупостей, миленький! Как ты можешь ревновать меня к старику?

В следующее воскресенье, заканчивая свою очередную радиопередачу, Мартин Митчел сказал:

— Вы и представить себе не можете, что произойдет, когда комиссия по расследованию антиамериканской деятельности десятого декабря начнет проводить свои открытые заседания.

Некий известный — я подчеркиваю — известный бумагомаратель, который уже допрашивался на закрытом заседании, опять будет допрашиваться восьмого декабря, и снова на закрытом заседании.

О друзья мои! Того, что комиссия о нем знает, хватило бы на целую книгу, которую он мог бы сам написать. Вообще-то говоря, он-таки написал ее. Этот человек имеет средний инициал «К». Я повторяю — средний инициал «К».

Лэнг хотел выключить радиоприемник, но Энн, сидевшая в кабинете рядом с ним, остановила его:

— Подожди. Я хочу послушать, кого они взяли вместо тебя.

Она улыбнулась, и Лэнг ответил ей злобной улыбкой. Как только Митчел закончил свое выступление, диктор радиостанции объявил:

— Обычно в это время мы передаем выступление радиообозревателя Фрэнсиса Лэнга. Сегодня из-за болезни он выступать не будет. Сейчас вы услышите концерт легкой музыки. Мы приглашаем вас…

— Здорово, будь я проклят! — крикнул Лэнг, со злостью выключая радио.

— Я знала, что так будет, — проговорила Энн, беря его за руку, — и хотела, чтобы ты лично убедился в этом до того, как я тебе скажу.

— Что ты мне скажешь?

— Берт Флэкс будет обедать у нас.

— Почему?

— Потому что он хочет помочь тебе.

— Ну уж нет, спасибо, Энни. Мне не нужна его помощь.

— Но, Фрэнк, ведь он же не объявил об отмене твоих радиовыступлений. Он хочет, чтобы ты возобновил их. Он сам сказал мне об этом.

Лэнг почувствовал, что его настроение несколько улучшается.

Энн была довольна им. С четверга он не выпил ни капли вина, а в пятницу днем, вернувшись домой в новой шляпе, объявил, что никогда больше не пойдет к доктору Мортону.

— Мортон сделал для меня все, что мог, больше я в нем не нуждаюсь, — заявил Лэнг. Он не стал вдаваться в подробности и не объяснил, где был, упомянув только, что его продуло и он целую ночь провел в турецкой бане.

Лэнг извинился перед женой за то, что не предупредил ее об этом своевременно и беспричинно повздорил с ней. Он попросил прощения, причем его раскаяние казалось таким искренним, что Энн постаралась выбросить из головы свои весьма обоснованные подозрения насчет «турецкой бани».

И вот сейчас Лэнг сказал:

— Вообще-то говоря, я рад, что Флэкс придет. В тот вечер я хотел поехать к нему, но он отказался встретиться. Почему бы не закончить наши деловые отношения по-деловому?

— Не думаю, что ты хочешь закончить их, Фрэнк.

— Не думаешь? Я уже известил антрепренера, что готов работать на любую фирму, которая пожелает взять меня для рекламы своей продукции. Антрепренер заявил, что немедленно найдет такую фирму, и очень ободрил меня.

Флэкс приехал с мертвенно-бледным человеком, по имени Джеймс В. Уивер. Представляясь, он назвался адвокатом, но выглядел скорее как гробовщик.

— Ты теперь без адвоката и обедать не садишься? — пошутил Лэнг. — Я не собираюсь судиться с тобой, тем более что уже нашел другого простофилю.

— Сегодня он не мой адвокат, а твой, — ответил Берт с улыбкой. Когда он улыбался, его круглое лицо словно распадалось на несколько частей, каждая из которых существовала самостоятельно.