Альва Бесси - Антиамериканцы

— В этом нет необходимости. Я слышал ее и согласился с ней.

— Мне интересно выяснить, мистер Лэнг, почему месяц назад вы показали, что не состоите и никогда не состояли членом коммунистической партии, а сейчас говорите, что раньше вы были членом партии, а теперь нет.

— Я как раз и хотел объяснить это. Я просил предоставить мне такую — возможность.

— Пожалуйста.

— Говоря кратко, я вступил в коммунистическую партию в 1939 году под влиянием личных переживаний и с ошибочным убеждением, что партия может решить проблемы, которые глубоко волновали меня тогда. Я не единственный человек, вступивший — в партию из подобных побуждений.

— И вы ушли из партии в том же году?

— Да.

— Вы перестали переживать, или разубедились, или обнаружили, что коммунисты не могут разрешить ваши проблемы?

— Ваша ирония излишня, господин конгрессмен. Я хочу честно ответить…

— Я вынужден напомнить вам, что месяц назад вы лжесвидетельствовали перед нашей комиссией. А теперь вы даете противоположные ответы и требуете, чтобы мы верили вам. Почему вы изменили свое решение?

— Изменил решение?

— Я имею в виду ваше решение изменить свой ответ на этот конкретный вопрос.

— Я говорю правду. Это искренний ответ.

— Вы отвечаете уклончиво. Я опросил вас, почему месяц назад вы, явно оскорбляя комиссию, ответили «нет», а теперь отвечаете «да»?

— Я передумал.

— По тем же причинам, что и в 1939 году?

— Нет.

— Тогда по каким же?

— Я полагаю, что это не имеет никакого отношения к делу.

— Вы можете полагать что угодно, но комиссия сама решает, какие вопросы существенны, а какие нет.

— Давайте на этом остановимся, сэр. Я передумал. Месяц назад я сказал вам неправду. А сегодня говорю правду. Этого достаточно.

— Мистер Лэнг, я вас спрашиваю: вы были членом коммунистической партии в 1941–1945 годах во время вашего пребывания в армии США?

— Я уже сказал, что выбыл из партии в 1939 году. Я очень скоро разочаровался в коммунистах, если можно так сказать, почувствовал себя словно после кутежа. Если мне будет позволено употребить метафору — писатель обычно имеет дело с метафорами, — я был пьян, когда вступал в партию, и выбыл из нее, когда хмель прошел.

— Вы не были коммунистом в армии?

— Я уже ответил.

— Вы имели чин майора?

— Да.

— Вы сами просили присвоить вам офицерское звание или вам его предложили?

— Меня произвели в офицеры без моей просьбы. На военную службу я поступил добровольно.

— Вы добровольно поступили на военную службу, и вам предложили офицерский чин?

— Да.

— Кто предложил?

— Это было сделано обычным путем.

— Возможно, у вас есть какие-нибудь основания считать, что тут не обошлось без вмешательства покойного президента Рузвельта?

— Какая нелепость!

— Что тут нелепого?

— Вы хотите опорочить имя и репутацию великого президента, который мертв и не может ответить на ваши обвинения. Я глубоко возмущен…

(Председатель стучит молотком).

— Довольно! Вы были другом мистера Рузвельта?

— Да. Он оказал мне честь своей дружбой.

— Вы хорошо знаете, что президент Рузвельт не приложил руку к производству в офицеры человека с такими, как у вас, политическими взглядами и связями, обойдя более достойных кандидатов?

— В вашем вопросе содержится несколько оскорбительных намеков, но тем не менее я убежден, что президент Рузвельт к этому никакого отношения не имел.

— Почему вы так убеждены?

— Возможно, вы согласитесь, что у президента в то время было достаточно других дел, помимо забот о производстве в офицеры людей, которых он знал.

— Мистер Лэнг, во время службы в армии вы были прикомандированы в качестве эксперта по делам печати к ставке генерала Эйзенхауэра, не так ли?

— По делам печати — да. А вот экспертом ли — не знаю.

— Вы работали в штабе верховного командования союзных экспедиционных войск в Париже?

— Да.

— Ну а в Испании, где вы были корреспондентом американских телеграфных агентств, вы занимались шпионажем?

— Что, что?!

— Я спрашиваю, занимались ли вы шпионской деятельностью, будучи в Испании?

— Чепуха! (После паузы). Чиновники Испанского республиканского правительства время от времени обращались ко мне с просьбой сообщить им некоторые сведения. Я с удовольствием выполнял их просьбы.

— Что это были за сведения?

— О том, что я видел, о боевых операциях, о политико-моральном состоянии войск, о положении в тылу.

— Вместе с тем вы представили доклад о секретном митинге коммунистов в мае 1938 года?

— (После паузы). Этот доклад, должно быть, есть в досье вашей комиссии, господин председатель.

— Есть он у нас или нет — не в этом дело. Я спрашиваю, мистер Лэнг, вы представляли такой доклад?

— Да.

— Для человека, который находится под присягой и на протяжении месяца дает столь противоречивые показания, вы кажетесь мне настроенным весьма легкомысленно.

— Сожалею, господин конгрессмен, что у вас сложилось такое впечатление.

— Я не знаю, сейчас вы говорите правду…

— Я говорю правду.

— …или говорили ее месяц назад. Мне непонятно, почему вы отказались от своих прежних показаний и почему надеетесь, что сегодня мы поверим, будто вы не принадлежите к коммунистической партии.

— Во всем этом расследовании есть много такого, чего я тоже не понимаю. Например, почему я здесь, почему вы интересуетесь мною, моими взглядами, моей биографией. Если вы запутались, то, надеюсь, не станете обижаться, если я скажу, что тоже запутался.

— Попытаемся растолковать вам, мистер Лэнг. Мы интересуемся всем этим потому, что вы известный писатель, много путешествовали и можете влиять на умы миллионов американцев.

— Вы льстите мне. Но если все, что вы говорите, сэр, соответствует действительности, то разве это плохо, или преступно, или подрывает устои нашего государства?

— Вполне возможно, если учесть ваше признание, что вы коммунист, когда…

— Я не коммунист, сэр.

— Ну, были коммунистом. Ну, а сейчас вы считаете себя врагом коммунизма?

— Да.

— С 1939 года?

— Да.

— Вы писали какие-нибудь статьи против коммунизма?

— Нет.

— Какие-нибудь книги, пьесы?

— На эту тему — нет.

— Выступали в своих радиопрограммах с критикой революционного международного коммунистического движения?

— Нет, сэр.

— Чем же это объяснить, если, по вашим словам, вы являетесь врагом коммунизма?

— Мне не представлялось удобной возможности высказаться по этому поводу.

— Человек, называющий себя врагом коммунистической партии и противником насильственного свержения нашей формы правления, предпочитает молчать и ждет возможности высказать свои взгляды целых — дайте мне подумать, — целых восемь лет! И вы думаете, мы поверим вам?