Пенелопа Фицджеральд - Книжная лавка

– Не беспокойтесь. Я потом свою клюку отыщу, – с трудом вымолвил он. – К счастью, мне удалось сохранить почти все физические и умственные способности.

Вышедшая гостю навстречу миссис Гамар сразу решила, что лучше всего провести его прямо в гостиную, широкие французские окна которой смотрели на море, тоже окутанное туманом. Едва они успели усесться, как мистер Брандиш, ни словом более не намекая на плохое самочувствие, сразу перешел к сути своего визита:

– Я пришел, чтобы кое о чем вас спросить. Я понимаю, так делать не принято и это вообще не слишком прилично, но просто не представляю себе, как я мог бы сделать это более приличным образом. Впрочем, если вы не хотите, чтобы я задавал вам какие-то вопросы, то должны сразу же мне об этом сказать. Я мог бы, разумеется, поговорить и с вашим мужем.

Но эту идею миссис Гамар отвергла сразу; она давно привыкла к тому, что для подобных дел ее муж совершенно не пригоден. Между тем ее гость вдруг утратил всю свою решительность и как-то странно притих. Он довольно долго сидел с закрытыми глазами, и лицо его постепенно приобретало странный синевато-серый оттенок, словно выбеленное морем. Затем он вновь ожил и сразу продолжил беседу, заметив мимоходом:

– Странное все-таки это дело – обмороки. Невозможно понять, правильно ты вел себя или неправильно, перед тем, как все для тебя вдруг кончилось. Самого последнего мгновения все равно вспомнить никогда невозможно. – И он громко сказал, обращаясь к хозяйке дома: – Вы бы лучше предложили мне что-нибудь выпить. – А затем почти тем же тоном прибавил, но на этот раз явно обращаясь к самому себе: – Не откажет же мне эта сука в бокале бренди!

Миссис Гамар с сомнением посмотрела на поразительного старца. Если у него какой-то опасный приступ, достаточно позвонить врачу, и его увезут. И после этого он, разумеется, будет перед ней в долгу, ибо именно такие чувства должен испытывать человек, которому в чужом доме внезапно стало плохо, так что хозяева были вынуждены отправить его в больницу. Впрочем, мистер Брандиш – как она не без оснований догадывалась – подобных долгов, скорее всего, не признает. И все-таки зачем он явился к ней сегодня, с таким трудом преодолев расстояние от Холт-хауса до Имения, да еще и в такую погоду? Неужели только для того, чтобы говорить о своем нездоровье? Вряд ли. Пожалуй, ему все-таки захотелось как-то искупить ту близорукость по отношению к их семейству, которую он лет пятнадцать сознательно демонстрировал. Нет, решила она, ничего стимулирующего предлагать ему не стоит.

– Не угодно ли выпить кофе? – спросила она.

– Да эта женщина просто отравить меня хочет! – воскликнул Брандиш. Потом сказал: – Не беспокойтесь, сейчас все пройдет. – Пальцы его то сжимались, то разжимались, словно пытаясь вцепиться в воздух, но даже в этих беспомощных старческих движениях сквозило врожденное благородство. Наконец, собравшись с силами, он заявил: – Я хочу, чтобы вы оставили Флоренс Грин в покое.

Миссис Гамар была потрясена.

– Так это она вас попросила сюда прийти?

– Вовсе нет. Она – самая обыкновенная женщина, причем уже не молодая, которая хочет иметь книжный магазин.

– Если у миссис Грин есть какие-то причины для жалоб, – сказала миссис Гамар, – то она, я полагаю, могла бы нанять адвоката. Впрочем, она, как мне кажется, склонна менять своих советчиков в области юриспруденции.

– Почему вам так хочется выгнать ее из этого дома? Я сам живу в очень старом доме и знаю, до чего неудобны такие жилища. В ее книжном магазине постоянно гуляют сквозняки, а сам дом невозможно заложить вторично, и к тому же там, похоже, водятся привидения.

Такт и хорошее воспитание к этому времени уже успели прийти миссис Гамар на помощь, и она спросила:

– А вам не приходило в голову, как человеку, которого, по всей вероятности, заботит благополучие нашего города и его историческое наследие, что такое старинное здание, безусловно представляющее научный и туристический интерес, можно было использовать и получше?

Это был неверный ход. Мистера Брандиша совершенно не заботило благополучие и историческое наследие Хардборо. Он – в определенном смысле – сам был Хардборо; ему никогда и в голову не приходило, заботит ли его благополучие этого города.

– Старость далеко не всегда должна вызывать исторический интерес, – сказал он. – Иначе мы с вами оба были бы куда более интересны нашему обществу.

Теперь миссис Гамар окончательно стало ясно: ее гость определенно ведет беседу в соответствии с собственными правилами, которые ей не известны, и, стало быть, ей нужна иная форма защиты.

– Я еще раз повторяю: я хочу, чтобы вы оставили моего друга Флоренс Грин в покое! – выкрикнул вдруг мистер Брандиш. – В покое!

– Видите ли, насколько я знаю, ваш друг Флоренс Грин серьезно нарушила закон. И, по-моему, даже не один раз. Если это действительно так, то я, разумеется, ничего к этому прибавить не могу. И если она будет продолжать в том же духе, тут уж придется вмешаться закону.

– Я не знаю, не тот ли закон вы имеете в виду, которого еще год назад не существовало и который ухитрился проползти сквозь все слушания, стоило нам отвернуться? Да-да, я имею в виду постановление насчет принудительной продажи домов. Впрочем, его можно назвать и законом о принудительном лишении имущества. Во всяком случае, так было бы более справедливо. Это ведь вы заставили своего драгоценного племянника выдвинуть «собственный» частный законопроект? [36] Private Bill – частный законопроект, касающийся отдельных физических или юридических лиц; носит характер административного акта, имеющего местное значение, и рассматривается в специально отведенное время («время для частных дел»).

Миссис Гамар не стала унижаться и делать вид, будто не понимает, о чем идет речь.

– Да, законопроект, выдвинутый моим племянником, вполне может коснуться этого книжного магазина, поскольку в нем говорится о старинных домах, которые не использовались для проживания более пяти лет подряд. Что, безусловно, относится и к Старому Дому. – Интересно, думала она, откуда ему все это известно? Такое ощущение, словно старика питают информацией невидимые подземные корни, так что ему не нужно ни выходить из Холт-хауса, ни с кем-либо видеться. – Знаете, мистер Брандиш, подобные казусы изучает прямо-таки невероятное количество облеченных властью людей, и, пожалуй, простые смертные вроде меня… – она поколебалась, – …и вас не способны даже сразу разобраться, с чего начать. Я принимаю участие в работе суда, имею немалый опыт общественной работы, но даже я, окажись я в такой ситуации, совершенно растерялась бы. И вряд ли сумела бы сразу найти того человека, к которому мне следовало бы обратиться письменно.